Пришлось подчиниться.
Где-то на четвертом варианте в двери номера ввалилась Вежлева, мигом сориентировалась в происходящем и начала орать на нас всех. Претензия была в том, что мы о себе позаботились, а о ней и Танюше – нет. И это – свинство.
– Все так, – ответил ей Зимин. – Оно и есть. Но давай по-честному, Марина. В Москве ты поступала так, как считала нужным, не сообразовываясь с интересами других людей, твоих коллег, между прочим. А в нашем лице – даже руководства. Ты самостоятельная? Ты самодостаточная? Ну и решай свои проблемы сама, при чем тут мы? Вот Киф – он командный игрок, потому про него мы не забыли. А ты – сама по себе, одна на льдине. Что до Танюши – это уж ты от нас вообще слишком многого хочешь.
– Тем более, что с ней вообще непонятно что делать, – добавил Валяев. – То ли с собой взять, то ли тут оставить. Даже не знаю, что из этого хуже.
– Лучше с собой, – поморщился Зимин. – Во избежание. Хотя… Кит, мы не Красный Крест. С другой стороны, я ей кое-что обещал.
Вот этот диалог мне совсем уж не понравился, и я для себя окончательно решил держать эту малышку поблизости. Ну или как минимум – не терять из вида.
– В этом тебе хорошо, Киф, – неожиданно спокойно сказала Вежлева. – Прямо как по тебе сшит. Оставь его.
В данный момент на мне был длинный черный шелковый пиджак, к которому больше подходило название «френч», поскольку застегивался он под горло и не имел совершенно никаких лацканов. И нагрудного кармана тоже.
– Согласен, – одобрил Зимин. – Под него шелковую белую сорочку с прямым воротником-стойкой – и все. Просто, красиво, строго.
Молодой человек, который подавал мне костюмы, тоже одобрил этот выбор, он поцеловал свои пальцы, причмокнул и хлопнул меня по заду.
Мне очень захотелось дать ему в нос, но я сдержался – все-таки чужая страна.
После, выдав мне лаковые штиблеты (и угадав с размером), экспрессивный юноша что-то громко спросил у Зимина.
– Марина Александровна, а этот мужчина интересуется – когда дамы будут мерить платья? – послышался голос Танюши из-за двери.
– Скотина ты, Зимин, – обличительно произнесла Вежлева, потом секунду подумала и добавила: – И не только ты, а все вы. Таня, скажи этому кутюрье, чтобы он следовал за мной.
– И это вместо «спасибо», – Валяев прыгал на одной ноге, продевая другую в штанину. – Вот и вся их женская сущность.
– Марин, особо не разгуливайся! – заорал Зимин вслед Вежлевой. – Время не резиновое, нам еще ехать неблизко.
О как. А неблизко – это куда?
Глава девятнадцатаяв которой герой ест, пьет и наблюдает за происходящим
Ответа на этот вопрос я так и не получил. Зимин и Валяев его, похоже, тоже не знали, про остальных и говорить нечего. Правда, мои работодатели обменялись парой реплик, которые содержали в себе некие географические названия, но мне они ничего не говорили. При этом уверенности в их голосах не было, судя по всему, это были догадки. Да и если это не так, то мне наименования мест все равно ничего не сказали. Это я дома все знаю, могу как-то сориентироваться, а здесь – нет. Ну и наконец – у меня что, выбор есть? Мне сейчас что Телч, что Литомышль – все едино. Куда повезут – туда и поеду. Главное, чтобы обратно потом доставили.
Что характерно – на этот раз мы передвигались с куда большим пафосом, чем после прилета в Чехию. Вместо микроавтобуса подали семиместный «Бентли», вызвав удовлетворенное хмыканье Валяева.
Хотя лично мне в «микрике» куда комфортней было. И просторней.
– Как думаете, а тут в баре шампусик есть? – Валяев поерзал на сидении. – Я бы сейчас немного взбодрился.
– Каком баре? – Вежлева повертела пальцем у виска. – Это не свадебный «лимузин».
– Сама ты, – Валяев повторил ее жест. – Здесь в багажнике что-то вроде бара есть. Ну, и не только. Типа – все для пикника.
– Кит, заканчивай, – Зимин хлопнул его ладонью по колену. – Ты еще предложи привал сделать.
– А что? – бодро заявил Валяев. – Мы же уже за городом? Все по правилам.
Это на самом деле было так, мы уже покинули Прагу и сейчас ехали… Куда-то ехали. За окном было темно и все, что я мог увидеть, так это только тусклый свет фонарей вдоль шоссе. Впрочем, иногда мы проезжали через какие-то маленькие городки или даже поселки, но информативности это не добавляло.
– Темно, – вздохнула Танюша, которую, как видно, одолевали те же мысли. – Вечер совсем.
Я мысленно согласился с этими словами, зевнул и как-то незаметно для себя самого снова уснул. Прямо как выключился. То ли усталость сказалась, то ли дорога убаюкала. Я вообще в пути люблю покемарить, профессиональная привычка сказывается.
– Подъем, – меня потрясли за плечо. – Не дело дрыхнуть вечером, потом ночью не уснешь.
Я открыл глаза и увидел Валяева, который нацелился от тряски перейти к ударам по щекам.
– Но-но, – остановил я его. – Не надо мордобоя. Я уже бодрствую.
– Да? – он недоверчиво посмотрел на меня. – Вроде не врешь. Ну, тогда пошли.
– Труба зовет, – вздохнул я и вылез из машины, в которой к данному моменту только и остались что я, Валяев и водитель. Остальные уже были на свежем воздухе.
– Ох ты! – выдохнул я, покинув теплый салон и увидев, куда нас занесла судьба-злодейка. – Внушает!
Мы находились во дворе замка. Самого что ни на есть настоящего, с башенками, шпилями, стенами тысячелетней кладки и всем остальным, что прилагается к средневековым сооружениям такого толка. Я вообще сначала подумал, что у меня виртуальная реальность и настоящая поменялись в голове местами – местность до безумия напоминала обиталище моего друга короля Лоссарнаха. Не то, чтобы прямо один в один, но сильно похоже было. И главное – антураж. Крепостная стена, звездное небо над головой, темные громады башен – все как в игре. Только стражников не хватает, да еще Трень-Брень над ухом как комар не зудит.
– Как думаешь, почему он выбрал именно Гоус? – тихо спросил у Валяева Зимин. – Почему не Боузов, не Карлштейн, наконец, а Гоус?
– Макс, какой смысл об этом думать? – Валяев потянулся, разминая тело. – Особенно если мы не знаем, кто именно выбирал место. Может, это сентиментальные воспоминания, а может, застарелый романтизм. Не исключено, что и то, и другое вместе, или что-то еще, о чем мы даже не догадываемся. И потом – какой Карлштейн? Там же туристы шляются постоянно. А тут – тишина, покой, ближайшее селение километрах в семи, если не больше. Все условия для проведения практически любого мероприятия.
– Я дико извиняюсь, – подала голос Марина. – Вы вообще уверены, что внутри есть хоть кто-то, кроме ночного сторожа? Машины я вижу, и их много, но в здании нет ни огня. Вон ни одно окно не светится.
И это было так. Просторный двор был заставлен автомобилями, мрачновато смотрящимися на фоне темной громады замка. Единственным же имеющимся освещением здесь были только фары «бентли», на котором мы сюда приехали, да несколько старинных фонарей около массивной черной двери, которая, надо полагать, и была входом внутрь, собственно, замка. Нечто подобное можно увидеть в каждом втором голливудском фильме ужасов. И если проводить аналогии, то именно в данный момент, когда герои уже прибыли невесть куда, но еще имеют возможность смыться из нехорошего места, нетерпеливый зритель орет экрану:
– Да валите вы отсюда, идиоты. Вам делать нечего, кроме как лезть в этот никому не нужный дом?
Мне очень захотелось сделать так, как советует зритель. Жалко только, что такой возможности нет.
Кстати – Марине может не повезти больше других. Обычно красивую стерву убивают одной из первых. Подобные мне гибнут ближе к финалу, когда всем кажется, что самое страшное позади. А вот у Танюши есть хорошие шансы уцелеть. Она простодушна, вероятнее всего, непорочна, и затесалась в нашу компанию в каком-то смысле случайно. Такие героини, как правило, умудряются выпутываться из страшненьких историй, пусть с расшатанной психикой и изгвазданной кровью одеждой, но зато живые.
– Такова специфика, – пояснил Марине Валяев. – С давних времен. Окна в замках на ночь закрывают, чтобы путники в двери ночью не ломились. Пилигримы всякие, странствующие рыцари и прочая шелупонь.
– Монахи, опять же, – добавил Зимин. – Они хитрые были. Все про усмирение плоти говорили, при этом ели и пили за троих и индульгенциями рты вытирали. Я про это читал.
– Никогда не слышала о подобных традициях, – недоверчиво посмотрела на Валяева Вежлева.
– Это потому что ты нелюбопытная, – попенял ей тот. – Не изучаешь культуру стран, в которых бываешь.
– Ерунду какую-то вы несете, – раздраженно буркнула Марина. – Пилигримы, монахи… Что вообще происходит, хотелось бы знать? Я ехала на обычное совещание, которое проводится в обычном офисном здании, там, где есть типовая мебель, кофемашина, кулер и успокаивающе шумящий ксерокс. Вместо этого я невесть где посреди ночи стою и слушаю рассказы о том, как кто-то когда-то пил за троих. Бред!
Она фыркнула и засунула ладони себе под мышки.
– Давайте уже хоть куда-то пойдем, – предложил я, зябко поежившись. – Либо внутрь, либо в обратно в машину. Холодно!
– И в самом деле, – махнув рукой, сказал Зимин, так, как будто что-то для себя решил. – Чего зря стоять? И так, похоже, последними прибыли.
И он направился туда, где мутно светили фонари. Мы поспешили за ним.
К двери, высокой, старинной, вроде как даже металлической, было приделано массивное кольцо, которым Зимин трижды и стукнул по специальной медной пластине.
– Звонок поискать не судьба? – осведомилась у него Вежлева, которая, несомненно, надумала сегодня ко всему относиться иронично. – Или ты такой любитель экзотики?
Зимин на это ей ничего не ответил, поскольку в этот момент дверь скрипнула, открываясь.
Если совсем начистоту, то у меня в этот момент разыгралось воображение. Я даже не знал, что ожидаю увидеть за дверью – страхолюдного монстра в клетчатом колпаке? Верзилу с лицом палача, в черном фраке? Бледного красавца в ливрее привратника? Атмосфера и антураж нагромождали в моем сознании десятки вариантов, один причудливей другого. Они лезли откуда-то из детства, из книг Гауфа, Говарда, Стокера и других мастеров готическо-мистической прозы.