– Да нет, он чем-то торгует.
– Ты уверена?
– Он сам говорил, – сказала я и только теперь подумала, как глупо верить каждому чужому слову.
Действительно, я ведь ничего не знаю о Климе. Совсем ничего. Только то, что он сам счел нужным рассказать мне. Это понятно, мне ведь все это было неинтересно.
– Внимание! Оглашаю план на сегодня, – строго сказал Федор. – Даю тебе отгул на полдня. Съездишь в свою контору и привезешь трудовую. Буду тебя на работу оформлять. А то тебя того и гляди сманят замуж, а я без секретарши останусь, – подмигнул он мне.
– Не сманят, – сказала я почти твердо.
– О! – обрадовался Федор. – Чувствую нотки уверенности в голосе. Прорезалось, значит. Это хорошо. Кстати, погода портится, тебе не кажется?
– Да, вроде бы.
– Ты до декабря собираешься в таком виде по улицам разгуливать? Зонт у тебя хотя бы есть?
– Нет.
– Нужно будет заехать домой и взять необходимые вещи. Позвони своей Светлане.
Мне очень не хотелось звонить, но действительно погода портилась с каждым днем, по небу нот уже неделю бродили тучи, так что пора было одеваться потеплее.
– Никто не берет трубку, – сообщила я минут через пять.
– Ладно, позвоним вечером. А теперь – вперед, клиенты ждут.
Полдня мы работали без «перекуров». Люди шли сплошным потоком, Федор давал им четкие и ясные консультации, а я по его просьбе коротко протоколировала прием, записывая, кто и по какому поводу приходил. Если клиент просил посмотреть его дело, я назначала час и дату второго визита, ориентируясь по расписанию на следующую неделю, светящемуся на экране компьютера.
В два часа, наспех попив кофе с многочисленными бутербродами, которые я не позабыла захватить, Федор принялся выгонять меня:
– Давай, вперед. И без трудовой не возвращайся.
Мне очень не хотелось ехать, но это было необходимо, так говорил Федор, и он был прав.
В клинике по-прежнему шли операции, сидели в приемной люди с собачками на поводках и с кошечками в сумках. Увидев меня, Галина Ивановна, наш хирург, спросила удивленно и немного разочарованно:
– Ну что ж это вы, Симочка, оставляете нас. А я думала, вам здесь нравится, – и пригласила следующего посетителя в свой кабинет.
«Наверно, ее не ввели в курс дела», – решила я и пошла искать бессменно теперь дежурившую Ольгу. К моему удивлению, в комнатке медсестер сидела незнакомая молодая девушка в белом халате.
– А где Оля? – спросила я ее.
– Она на операции. А я дежурю.
– Вы новенькая? – удивилась я.
– Да, – ответила девушка. – А что такого?
Я ничего не могла понять. Мне сказали, что
мое место сокращают. А сами тут же взяли на работу другую медсестру. Может быть, она чья- то родственница?
– Я хотела забрать трудовую. Моя фамилия Верещачина.
– Да, да, я в курсе, сейчас, – сказала девушка и, порывшись в сейфе, выдала мне документ. – Вот, пожалуйста.
Я забрала трудовую и отправилась в обратный путь. Все это мероприятие заняло у меня часа два. Когда я вернулась, в коридорчике сидела небольшая очередь, а Федор бегал от своего стола к моему.
– Садись, – бросил он мне, – дел много.
Я помахала трудовой книжкой, и он одобрительно кивнул.
К семи у нас образовались перерывчики между клиентами, но мы настолько устали, что успевали только попить кофе или переброситься парой фраз.
В восемь Федор закрыл дверь и вздохнул:
– Все! Ура! Пошли ужинать.
– Опять? – удивилась я.
– Ну-у-у… мне же скучно одному. И тебе тут тоже, наверно.
– Не знаю, – засмеялась я, – не пробовала.
– Кстати, давай сюда документы, я тебя приватизирую.
– Что ты со мной сделаешь?
– Оформлю в свою трудовую собственность, – радостно сказал он, достал печать, раскрыл мою книжку и застыл на некоторое время, углубившись в чтение, а потом как закричит: – Серафима!
– Да?
– Что это?
Я заглянула в трудовую и опешила. Я не была уволена по сокращению штата. Я даже не была уволена по собственному желанию. Я была уволена по статье за прогулы!
– Не знаю, – пролепетала я.
– Опять вранье!
– Да нет же, нет. Меня уволили по сокращению. Там девушка новенькая, наверно что-то напутала.
– Ты извини, Серафима, я не могу взять тебя на работу, пока все не проверю, – устало сказал Федор.
Могу поклясться, что в этот момент он меня уже нисколечко не любил. То есть его симпатия ко мне висела на волоске, и он хотел одного – выбросить меня из головы, если все мои россказни окажутся чистой воды вымыслом. Я поняла, что если сейчас же не предприму что-нибудь, не докажу, что говорила ему правду – и про работу, и про Клима, – то уже завтра ему будет абсолютно все равно, правда это была или вымысел. Поэтому я решительно сняла трубку и набрала номер телефона своей клиники.
– Ольга, – обрадовалась я, услышав знакомый голос, – привет. Оль, я на работу устраиваюсь, тут интересуются, почему меня уволили, ты не могла бы поговорить с моим начальником отдела кадров? Сейчас, передаю трубочку.
– Здравствуйте, – сказал Федор, которому я сунула трубку. – Да. Да. Вы присутствовали? То есть вам тоже так сказали? А кто у вас оформляет трудовые? Пригласите ее, пожалуйста. Зинаида? Я по поводу увольнения Верещачиной. Не знаете ее? А кто дал такую команду? Как с ним связаться?
– Как связаться с вашим директором? Он, говорят, на работе не появляется, – спросил меня Федор, закрывая телефонную трубку.
– Сейчас, – ответила я ему. – Олю, пожалуйста. Ольга, там в столе есть телефон директора на крайний случай. Да, у меня крайний. Продиктуй. И адрес? Тоже давай, пригодится! Спасибо, пока.
Вид у меня к этому моменту был такой, словно я шла в атаку впереди батальона под непрекращающимся огнем противника.
– Выглядишь неплохо, – оценил Федор. – Что дальше?
Я снова сняла трубку и, вдохнув побольше воздуха, набрала домашний номер телефона директора. Федор тем временем снял трубку параллельного телефона, вытянул ноги и полулежа в кресле приготовился слушать.
– Валентин Никитич? Сима. Как это случилось, что меня по статье уволили?
– Ну, Симочка, – жуя и вкусно причмокивая, сообщил мне он, – ты ведь перестала на работу ходить!
Я мельком глянула на Федора, по лицу которого пробежало чуть заметное облачко скуки и разочарования.
– Это Вера перестала на работу ходить, потому что вы ее в отпуск за свой счет отпустили. А мне вы сказали, что сокращаете штат, – голос мой звенел, как школьный звонок на перемену.
– Сима, давай не будем, – сказал он и положил трубку.
Федор тоже положил трубку и сразу как-то перестал меня узнавать. То есть я была для него уже совсем не той Серафимой, которую он поцеловал вчера. Я становилась обыкновенной лгуньей, ни одному слову которой нельзя верить. Это было ужасно. Я почувствовала, как у меня опускаются руки, но все-таки, собрав всю свою волю, которая у меня неожиданно сегодня обнаружилась, вспомнив о большой желтой луне, разливающей свои флюиды по комнатам, я решила, что за это стоит бороться, и снова набрала номер телефона директора.
– Это снова я, не вешайте трубку и слушайте внимательно. – Краешком глаза я заметила, что Федор нерешительно снял трубку. – Через полчаса я и мой адвокат подъедем к вам домой, и вы в его присутствии объясните мне, за что и как вы меня уволили. Завтра с утра я подаю на вас в суд.
– Какой адвокат? Сима, не смеши, – и он совершенно искренне рассмеялся. – Ты и адвокат, – снова в трубке послышался смех.
– А я не вижу в этом ничего смешного, – неожиданно прорезался голос Федора. – Если вы поступили незаконно, вам придется отвечать.
– Это еще кто такой? – искренне удивился Валентин Никитич.
– Это… – и Федор полностью назвал свою должность и организацию, которую представляет, и даже номер лицензии.
– Вы что, серьезно?
– Абсолютно, – к Федору возвращалась его природная веселость. – Я еще не проиграл ни одного дела, так что отбросьте надежды, если они вас пока тешат.
– Хорошо, – директор все еще жевал, но уже без всякого аппетита. – Я хотел бы встретиться с вами лично.
– Давайте не откладывать, а то клиент настроен решительно.
– Это Сима-то?
Трудно вести разговоры и одновременно пережевывать пищу. Директор все-таки подавился и закашлялся.
– Приезжайте, – он начал диктовать адрес, но Федор прервал его:
– У меня есть ваш адрес.
– Уже есть!
– Я тоже поеду! – твердо сказала я, когда мы одновременно положили телефонные трубки.
– Разумеется, – он что-то искал в моих глазах и, похоже, находил. – Тебе никто не запретит.
16
Автомобиль казался мне теперь самым лучшим другом человека. Он сжимает километры пути в несколько минут, в отличие от переполненного автобуса, где за одну остановку тебе так намнут бока, что лучше идти пешком в другой конец города. Но самое главное, что в автомобиле настроение не меняется, как в городском транспорте, где практически все раздражает и заражает. То есть с каким настроением я села в машину, с таким и вышла из нее ровно через пятнадцать минут. Моя решительность не угасла, и я первой вошла в подъезд.
Валентин Никитич в зеленом спортивном костюме с фиолетовыми лампасами открыл нам дверь и заулыбался:
– Симочка, заходите, заходите, пожалуйста.
Он взял меня под локоток и повел прямиком
на кухню, где хлопотала над чайным сервизом дородная блондинка, по всей видимости его жена. Усадив меня за стол, она начала быстро и приветливо говорить, пересказывая только что просмотренную серию мексиканского сериала.
Я повертела головой и тут увидела, что ни директор, ни Федор на кухню за мной не проследовали.
– А где…
Но прервать хозяйку оказалось не так-то просто. Не обращая внимания на мои потуги высказаться, она сыпала и сыпала словами, пока связь между ними не была окончательно утрачена. Тогда она перевела дыхание, а я встала. И тут же добрые глаза хозяйки метнули в мою сторону тревожные молнии. Я быстро прошла в коридор, а она поспевала сзади, пытаясь ухватить меня за руку. В коридоре я наконец услышала голоса, доносящиеся из комнаты, и резко открыла дверь.