– Силу свою он запечатал, – пояснил Смирнов. – Если вы об этом. С тьмой больше не связывался, ритуалы не проводил. От этого злой был постоянно, в алкоголе глушил боль. Но не колдовал. Людям не помогал, как я, но и не вредил. Мы переезжали часто, потом он тут, на хуторе осел. А я по деревням разным мыкался. Таким, как мы, нигде места нет. Потом, после его смерти, я тоже сюда переехал. Тут людей нет, никто не беспокоит. Приезжают, конечно, но как приехали, так и уехали, а соседей нет.
– И насколько серьезные болезни вы умеете исцелять? – уточнил Леон.
– Любые умею, да не все хочу.
Леон вытащил телефон, нашел в галерее фотографию следователя.
– Этот мужчина к вам приезжал? Около полугода назад, летом, может быть, еще весной?
Смирнов взял телефон, поднес к глазам. Рассматривал долго, а Леон внимательно следил за выражением его лица.
– Не было его, – колдун вернул телефон. – Не приезжал.
И Леон видел, что он не врет. Влад тоже утверждал, что следователь не покидал пределов области, но всегда можно сделать это так, чтобы никто не знал. Как минимум на машине документы никто не проверяет. Значит, следователя исцелил кто-то другой. Значит, все же сделка с демоном. Но как тогда Смирнов связан с тем, кого они ищут? Леон очень надеялся на эту ниточку.
– Вижу, что не помог, – произнес Смирнов, глядя на Леона из-под седых бровей. – Почему думал, что с моим отцом может быть связано?
Леон не знал, можно ли доверять этому человеку, но иного выбора у него не было. Кусочки мозаики никак не хотели складываться в единую картину, а времени перебирать их бесконечно у него не было. Поэтому он решился.
– Видите ли, мы ищем демона. Демона-сноходца. Который устраивает ритуалы жертвоприношения. Подсказки привели меня в церковь, которую ваш отец шестьдесят лет назад использовал для своих ритуалов. И я подумал, что это может быть связано. Демон, который когда-то был партнером вашего отца, нашел себе другого носителя.
Смирнов кивнул на телефон в его руках.
– А этот человек при чем?
– Этот человек еще год назад был смертельно болен. Но спустя полгода внезапно исцелился. А взамен отдал демону своего сына для ритуала.
Смирнов долго молчал, но Леон видел, что ему есть что сказать, поэтому давал время, не торопил.
– Как и почему мой отец заключил сделку с демоном, я не знаю, – наконец произнес он. – Где нашел его – тоже. Но вы правы, они были партнерами. Отец мой приносил жертвы, чтобы демон обрел силу. А потом, когда накрыли его секту, когда он сбежал вместе со мной, что-то в нем изменилось. Не захотел он больше убивать.
– И демон его не заставил? – приподнял бровь Леон.
– Не смог. Они были равноправными партнерами. Отец не успел провести третий ритуал, и демон вынужден был ему подчиняться. Может быть, однажды одолел бы, да мой отец пошел на хитрость: заказал свой портрет и переселил в него демона. Дорого ему это обошлось, сложно было сделать. Несколько месяцев он спал, пока не закончил. Да и после, бывало, недели во сне проводил. Я приезжал, будил, чтобы накормить. Как бы то ни было, а он был моим отцом.
– Но теперь демон на свободе, – заметила Алиса. – Как он там оказался, если ваш отец заключил его в портрет?
– Мой отец умер, – резко произнес колдун.
Леон поднялся из-за стола, положил руку на плечо Алисы.
– Спасибо, что уделили нам время.
Алиса удивленно взглянула на него снизу вверх. Думала, почему он так легко сдался? Леон решил, что объяснится с ней позже.
Колдун провожать их не пошел, остался в доме. И когда Алиса уже взяла в руки шлем, Леон вдруг сказал:
– Подожди меня тут, я сейчас.
И прежде, чем Алиса успела бы что-то спросить, Леон вернулся в дом, тщательно прикрыв за собой дверь. Старика увидел не сразу. Тот стоял в темном углу, перед портретом. Сцепил руки за спиной, смотрел на изображенного на картине мужчину и не повернулся, когда услышал Леона.
– Вижу, спросить еще что-то хочешь, – сказал он. – Но не при девушке.
Леон остановился, чуть не дойдя до него.
– Вы ведь не только исцелять умеете, – даже не спросил, а просто констатировал он.
Колдун усмехнулся.
– Тьмы в тебе много. Не бережешься.
– Вы же сами видели смерть за моей спиной. Смысл мне беречься?
Смирнов ничего не ответил. Леон подошел ближе, тоже посмотрел на портрет.
– В нем нет больше тьмы, – уверенно сказал он. – Демон на свободе.
И снова молчание.
Леон вытащил из кармана телефон, снова вывел на экран фотографию, но уже другую, не следователя. Колдун взглянул на экран лишь мельком, опять повернулся к портрету.
– Он приезжал к вам.
Леон снова не спрашивал. Знал.
Колдун кивнул.
– Он хотел связаться с демоном?
Опять кивок.
– И вы помогли?
– Нет.
– Почему?
– Потому что не хотел, чтобы все повторилось. Это первое. А второе: не умею я. Мне сила иначе досталась, к демону этому я отношения не имею.
– Но демон все равно исчез.
Смирнов пожал плечами.
– Видимо, желание этого человека, – он указал на телефон, который Леон продолжал держать в руках, хоть экран давно погас, – было так сильно, что демону удалось прорваться к нему. Больше мне нечего тебе сказать.
Леон огляделся по сторонам, раздумывая, попросил:
– Могу я забрать портрет?
Смирнов думал долго, а затем медленно кивнул.
– Забирай. Мне он уже ни к чему.
Леон снял портрет со стены, вынул из рамы, скатал холст в трубу и спрятал под пальто. Пока еще не знал, что с ним делать, как портрет может ему помочь, но чувствовал: лишним не будет.
Глава 9
Собственная жизнь всегда казалась Софи немного странной, будто поделенной надвое. Она жила в крохотном городке с населением всего лишь двадцать тысяч человек, где из развлечений только и были что старенький кинотеатр да пара баров с боулингом или бильярдом. При этом бабушка с пеленок приучала Софи к классической музыке, хорошим фильмам и умным книгам.
Они жили в старенькой квартире, ремонт в которой последний раз делался задолго до рождения Софи, но никогда не нуждались в деньгах. Бабушка покупала дорогие дефицитные продукты, не стояла в очередях и не выискивала акции и скидки. Софи не знала, что такое мерить джинсы на картонке или подклеивать подошву в зимних сапогах.
У Софи были обожающие ее родители, но видела она их пару раз в год. И если мама еще порой приезжала сама или забирала Софи на море или в короткое путешествие, то с отцом она встречалась исключительно в Москве дома у мамы или, когда подросла, в ресторане, но не чувствовала себя обделенной его вниманием.
Софи была начитанна, хорошо образованна, но при этом на работу устроилась к Леону. Впрочем, это был полностью ее выбор. Даже после смерти бабушки она отклоняла все предложения родителей переехать в Москву, найти приличную работу. Не то чтобы она была так привязана к маленькому городишке или старой бабушкиной квартире. Она с легкостью переехала в Волчье логово и дома появлялась крайне редко. Но Софи отлично понимала, что таких, как она, в их городе мало. Она всегда будет на виду, всегда будет вызывать восхищение у мужчин и зависть у женщин. В Москве же она окажется обычной провинциалкой. Будет приковывать к себе взгляды, конечно, но исключительно в качестве дочери известных родителей. На нее будут смотреть в лучшем случае с любопытством, в худшем – с долей снисхождения. Софи выбирала быть лучшей среди отстающих, чем худшей среди первых.
Вот и сегодня стоило ей войти в самый дорогой ресторан, как возле нее тут же оказалась услужливая хостес, а несколько мужчин за ближайшими столиками скосили на нее глаза. Хостес провела Софи к пустому столику у окна, официантка тут же подсунула под руки меню. Это было несколько унизительно – приходить первой и всегда ждать Рафа, но таков уж он был. Никогда нельзя было предугадать, на сколько он опоздает: на пять минут или на полтора часа. Ждать же кого-то сам более десяти минут он не станет. Пару раз Софи взбрыкивала и приходила на час позже, но заставала при этом лишь записку у хостес о том, что Раф не дождался ее и ушел. Он не считал нужным звонить или писать ей, оставлял записки. И после этого долго не брал трубку. Софи прекрасно отдавала себе отчет, что нуждается в их отношениях больше, чем он, поэтому умерила гордыню и приходила теперь вовремя.
В этот раз Раф почти не опоздал: в его мире пятнадцатиминутная задержка не считалась опозданием. И если на Софи обернулись несколько мужчин, то на Рафа уставились все без исключения женщины. Высокий, светловолосый, даже в этот мерзко-зимний день походивший на Аполлона, спустившегося с Олимпа и по недоразумению забывшего где-то свою лиру, он, широко улыбаясь и держа в руках огромный букет кроваво-красных роз, прошествовал к столику, положил на него цветы и наклонился, чтобы поцеловать Софи. Она в равной степени ощутила и аромат его дорогого парфюма, и зависть всей женской части ресторана, от гостий до официанток. Вот ради этих моментов она и приходила вовремя на их свидания.
– Прости, что заставил тебя ждать, – неискренне повинился Раф, открывая меню, которое официантка незаметно положила перед ним, а сама убежала в поисках вазы. – Было много дел.
Софи улыбнулась, ничего не отвечая на это.
– Как дела? – продолжил Раф, не глядя на нее и внимательно изучая меню.
Софи слышала подоплеку этого вопроса: «Что там Леон?», но решила не форсировать события.
– Все хорошо. Выдался свободный вечер, поэтому и позвонила тебе.
– Это правильно. Значит, Леон все еще болеет, раз отпустил тебя?
– Он уехал.
– Куда?
Раф делал вид, что спрашивает просто для поддержания разговора, но Софи знала, что это не так. И Раф знал, что она знает. Но оба продолжали играть в эту игру вот уже сколько лет, не нарушая правил. Софи было хорошо известно желание Рафа накопать побольше информации о собственном брате, так или иначе передать ее в эфир. И впервые за много лет Софи была готова сообщить ему эту информацию.