В то короткое время, когда Алиса уже появилась в его доме, но он еще не был в нее влюблен, у него впервые появилась надежда. И эта надежда была так сильна, что, даже влюбившись в Алису, Леон не был уверен в том, что не струсит и спасет ее, а не себя. И теперь ненавидел себя еще и за эту трусость.
Но вот Падальщики пришли за ним. Увидев их огненные крылья над лесом, услышав треск пламени в их перьях, Леон понял, что за тринадцать лет так и не смог подготовиться к их приходу. Однако те несколько дней, что Алиса ненавидела его, как будто примирили его с собственной смертью. Он выбросил из головы все мысли и страхи и просто шагнул огненным птицам навстречу.
Да, это было больно. Невыносимо больно. И ему оставалось лишь благодарить того, кому он верно служил тринадцать лет, за то, что тот остановил его сердце прежде, чем Падальщики начали бы рвать его на куски.
Помогло это ненадолго. Мгновение забвения – и боль вернулась.
Однако странным было не только это, но еще и то, что Леон все еще мог думать. Разве такие, как он, после смерти не должны уходить в забвение? Ведь после него не осталось ничего: ни тела, ни души. Так почему он может думать? Почему все еще может испытывать эту нечеловеческую боль? Неужели ад все-таки существует и участь Леона теперь вечно томиться в огненном котле?
Леон медленно приоткрыл глаза, огляделся. Нет, на ад это не похоже. А на что похоже, он не понимал. Сверху над ним был дощатый потолок, увитый паутиной, под ним – тоже что-то твердое. Левая половина тела горела огнем, хотя он не видел всполохов, не слышал треска пламени. Падальщиков рядом не было, но кто-то точно был. Леон слышал голоса, но не мог разобрать слов, видел тени, но не мог разглядеть силуэты. Он то и дело проваливался в беспамятство, но лишь для того, чтобы через короткое время снова вернуться в ужасающую реальность. Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем он смог задержаться в реальности чуть дольше. Настолько, что различил наконец две фигуры, склонившиеся над ним.
– Ты меня слышишь? – спросила одна очень знакомым голосом.
Леон попытался кивнуть, но не был уверен, что у него получилось. Тогда просто моргнул.
Вторая фигура заговорила скрипучим голосом, и первая исчезла. Вернулась вскоре, приподняла его голову и приложила к губам край ледяной кружки. Удивительно, но напиток в ледяной кружке оказался теплым, вкус имел терпкий, будто чай с какими-то травами. Леон сделал глоток и почти сразу почувствовал, как становится немного легче. Боль не исчезла совсем, но как будто сделала полшага назад. Все еще была рядом, но уже позволяла видеть и анализировать. Леон узнал Софи, узнал Стражницу. Последнее с одной стороны удивляло, а с другой – объясняло, как ему удалось не умереть в лапах Падальщиков. Если кто-то и мог временно укрыть его, то только она. Другой вопрос: зачем? Леон был уверен, что Стражница не станет помогать людям в целом и уж точно не ему – в частности. Они не враждовали открыто, но оба знали, что его появление в Пропащей долине принесло Стражнице лишних хлопот.
Теперь, когда боль утихла, начали возвращаться воспоминания. Леон вспомнил не только Падальщиков, но и то, что предшествовало их появлению. Вспомнил толпу у ворот Волчьего логова, звук разбиваемых стекол, первые признаки начинающегося пожара. Алису, которая пыталась остановить его, так что ему пришлось набросить на нее удерживающее заклятие.
Леон с трудом чуть-чуть повернул голову, ища взглядом Алису. Но ее в тесном домике Стражницы не было.
– Алиса? – одними губами прошептал он.
– С ней все в порядке, – тут же заверила Софи, снова появляясь в поле его зрения.
– Скоро вернется, – недовольным тоном подтвердила Стражница.
– Вообще-то она уже должна была вернуться, – заметила Софи, и Леон понял, что говорит она сейчас не ему.
– Значит, ищет долго.
Слова Стражницы Леона не успокоили, совсем напротив. Но как он ни пытался, спросить ничего не мог. Язык не слушался, а вскоре и мысли снова начали путаться. Боль возвращалась, и Стражница это заметила.
– Ты еще слаб, колдун, – проворчала она. – Спи. Об остальном я позабочусь.
Леон подозревал, что помогает она не просто так. Что-то попросит взамен, но что именно, даже не представлял. Снова провалился в забытье, но на этот раз оно не было коротким и темным. На этот раз ему снились сны. Он видел объятый пламенем дом, видел бьющихся в окна домашних: Аллочку, Марию Антоновну, парней из охраны. Стекла были крепкими, потому что он, Леон, заколдовал их. Он оставил своих людей в ловушке, он не смог им помочь.
Видел Падальщиков, приближающихся к нему, снова чувствовал исходящий от них жар, но на этот раз никто не приходил ему на помощь, никто не останавливал его сердце. Леон бился и кричал, но не мог помочь ни себе, ни тем, кто верил ему.
И вдруг все прекратилось. Леон чувствовал теперь лишь чьи-то холодные губы на своем лбу и абсолютную, оглушающую тишину.
Он открыл глаза, почему-то опасаясь того, что увидит.
Алиса стояла перед ним в одной лишь черной футболке и белье, дрожала от холода, тщетно пыталась согреться, обхватив себя руками. Она выглядела целой и невредимой, но Леон все равно понял, что ей угрожает смертельная опасность.
– Алиса!
Он хотел обнять ее, попытаться согреть, но не смог дотянуться. Она была близко настолько, что он мог разглядеть приподнявшиеся от холода волоски на ее коже, и одновременно так недосягаемо далеко, что у него не получалось прикоснуться к ней.
– Алиса, где ты? – требовательно спросил Леон. Здесь, во сне, он мог говорить.
– У Рафа, – последовал короткий ответ.
У Рафа! Конечно, где еще она может быть? Кто еще может угрожать ей?
– Где тебя искать, Алиса? Где он держит тебя?
– Не приходи, – сказала она. – Не выходи, они убьют тебя.
– Алиса, скажи, где ты?
Вместо ответа она сделала шаг назад, и Леон, как бы ни рвался к ней, не смог ее остановить.
– Алиса! Алиса!
Собственный крик разбудил его. Леон резко сел, за что тут же поплатился: тело прошило такой острой болью, будто ему разом оторвало всю правую половину тела. Вот что он чувствовал бы, если бы Падальщики начали рвать его на куски до того, как он умер.
– Тише, тише! – Кто-то аккуратно взял его за плечи, укладывая обратно. – Куда собрался?
Перед ним возникло лицо Стражницы.
– Мне нужно уйти. – Леон снова попытался сесть, но старуха держала крепко. То ли обладала такой мощной силой, то ли Леон был настолько слаб. – Алиса в опасности.
– С ней все хорошо, – заверила Стражница. – Она скоро вернется.
– Ты не понимаешь. – Леон нашел взглядом Софи, обратился к ней. У него не было сил объяснять все Стражнице, он надеялся, что Софи сделает это за него. – Алиса у Рафа.
Софи побледнела, сжала руки в кулаки.
– Откуда ты знаешь?
– Я видел ее во сне. Она у него. Я должен уйти.
– Ты не сможешь уйти, ты серьезно ранен, Леон, – покачала головой Софи. – Еще пару часов назад ты был мертв.
– Я уйду, даже если мне придется ползти.
На его сторону неожиданно встала Стражница.
– Я дам тебе отвар, – сказала она. – Он не исцелит твои раны, но уменьшит боль. Ты все еще будешь серьезно ранен, помни об этом, колдун. И как можно скорее возвращайся. Иначе упустим время, и второй раз я тебя не вытяну.
– А Падальщики? – все еще пыталась возражать Софи. – Они ведь придут за ним, как только он появится в нашем мире.
Стражница задумалась лишь на мгновение.
– Я поставлю метку. Так долго, как у демонов, она действовать не будет. Часа два. Три максимум. Так что смотри, колдун, не вернешься через три часа, второй раз не спасу.
– Это я уже понял, – заверил Леон.
Отвар, который дала ему Стражница, оказался до того горьким, что Леон с огромным трудом допил его до конца. И с еще большим – удержал в себе. Однако уже минуту спустя боль действительно отступила. Леон осторожно сел, спустил ноги на пол, с удовлетворением отмечая, что они держат его вполне уверенно. Да, при перемене положения тела закружилась голова, но это объяснимо при большой кровопотере, а она у него наверняка была.
Метку Стражница поставила на плече. И это было почти не больно, хотя Леон определенно потерпел бы. А вот с одеждой образовалась проблема: все то, в чем он был в момент нападения Падальщиков, оказалось непригодно к носке. Стражница выдала ему штаны и рубаху из грубой ткани, и в этой одежде Леон стал похож на бездомного. Но выбирать не приходилось.
Опираясь на плечо Софи, он вышел из дома. Почти не слушал объяснений старухи, которая рассказывала, как им выйти из безмирья и как вернуться обратно. Леон подозревал, что возвращаться ему не придется. Три часа – это слишком мало, чтобы успеть спасти и Алису, и себя. Да и какой в этом смысл? Он же не сможет вечно жить у Стражницы, рано или поздно ему придется выйти. Так что с собственной жертвой Леон уже смирился. Ему нужно лишь спасти Алису и вернуть демона в его мир.
Отвар действовал. Леон не чувствовал боль, а потому уже через несколько метров смог совладать со своим телом и идти без поддержки Софи. Той не нравилась эта «прогулка», но она понимала, что ничего не может сделать, поэтому молчала. Лишь когда туман начал рассеиваться, а впереди показались очертания знакомого парка, сказала:
– Как мы будем искать их?
– Позвоним Рафу, – пожал плечами Леон. – Если он хочет, чтобы я пришел, едва ли станет скрывать, где именно они находятся. Но я пойду один, Софи.
– Пешком? – съязвила она. – Или сам за руль сядешь? Но хочу тебе напомнить, Леон, что на одной руке у тебя ожог третьей степени, а вторую старуха пришила обычными швейными нитками.
Леон ничего не ответил. Софи была права, ему нечего возразить. Но и тащить ее с собой он не собирался. Хватит уже того, что Алиса в опасности.
– Я не пойду с тобой, – зашла с другой стороны Софи. – Лишь довезу до места.
– Лучше бы Влад, – покачал головой Леон.
– Никогда не замечала в тебе таких гендерных предрассудков.