Гости из США вручили Сноудену премию Самуила Адамса, учрежденную в честь аналитика ЦРУ, который в 1967 году первым сообщил, что США поставили под удар жизни более полумиллиона вьетнамских граждан. Эта цифра почти вдвое превзошла официальные данные американского военного командования. При вручении премии приехавшие в гости к Сноудену американцы сообщили, что, несмотря на всю враждебность правительства США, простые американские граждане, включая рядовых сотрудников спецслужб, очень тепло относились к нему.
Сноуден выразил свою озабоченность судьбой Гринвальда и Пойтрас, которых он так спешно покинул, бежав из Гонконга. За обедом он объяснил, почему решился на свой рискованный поступок. По словам Сноудена, в последнее время отношения между правителями и рядовыми гражданами в США приходили «во все большее противоречие по сравнению с тем, что могли ожидать свободные и демократически настроенные люди».
Потом Сноуден вернулся к своей основной теме. По его мнению, массовая прослушка со стороны АНБ, которую он разоблачил, «не делала нашу жизнь безопаснее»: «Они наносят ущерб нашей экономике. Они наносят ущерб нашей стране. Они ограничивают нашу возможность свободно высказываться, и думать, и жить, и творить, и вступать в близкие отношения, и объединяться… Существует огромная разница между легальными операциями, легальным шпионажем, легальным правоприменением, которые ведутся на основе разумных индивидуализированных подозрений и действий, гарантированных законом, и массовой слежкой, охватывающей целые народы в виде ока, которое видит все, даже когда в этом нет никакой необходимости».
Примерно в это же самое время Сноуден встретился в Москве с отцом, прилетевшим из США. А три недели спустя Сноудена навестил еще один визитер– Ганс-Кристиан Штробеле, адвокат и член немецкого парламента. Он привез Сноудену приглашение выступить с показаниями перед парламентской комиссией, которая занималась расследованием американского шпионажа в отношении Германии.
Сноуден дал Штробеле свое письменное заявление для передачи Меркель и немецкому парламенту. В нем Сноуден написал, что, будучи свидетелем систематических нарушений закона со стороны американского правительства, считает дачу показаний своей моральной обязанностью. В результате разоблачения этих нарушений Сноуден, по его словам, столкнулся «с серьезными и постоянными преследованиями». Сноуден также указал в своем письме, что его «акт политического самовыражения» привел к ответной реакции по всему миру, включая принятие новых законов и осознание серьезности сложившейся ситуации всеми слоями общества. По мнению Сноудена, правительственная кампания в США с целью криминализировать его действия и обвинить во всевозможных преступлениях, являлась незаконной. То же самое Сноуден был готов повторить и перед лицом американского конгресса, если ему будет позволено, ведь «говорить правду – это не преступление». В последнем абзаце своего письменного заявления Сноуден написал: «Я с нетерпением жду разговора с Вами в Вашей стране, когда моя ситуация, наконец, разрешится, и выражаю благодарность за Ваши усилия в сохранении законности в мировом масштабе в целях нашей защиты».
Надо сказать, что шансы Сноудена получить политическое убежище в Германии были небольшими. Действительно, тамошние политики левого толка и интеллектуалы призвали немецкое правительство приютить Сноудена. Они даже предложили назвать одну из берлинских улиц Сноуденштрассе. Однако стратегические отношения с США для Германии наверняка были намного важнее судьбы отдельно взятого разоблачителя.
И Сноуден остался в Москве. В своем очередном интервью Кучерена напомнил всем, и в первую очередь своему американскому подопечному, что если тот покинет пределы России, то немедленно лишится предоставленного ему права на политическое убежище. Таким образом, у Сноудена фактически не было иного выбора, кроме как продолжать гостить у русских.
Сноуден как он есть
Ущерб
Ущерб, нанесенный США разоблачениями Сноудена, можно было сгруппировать по четырем основным пунктам. Во-первых, пострадали политические отношения американцев с союзниками. Во-вторых, была подорвана вера общественности в эффективность и правомочность действий американских спецслужб. В-третьих, была подмочена репутация США в глазах остального мира. И наконец, в-четвертых, нормальная работа американской разведки была на некоторое время парализована.
Если бы кто-то из врагов Америки составлял для себя список целей, которых стремился достигнуть в борьбе с ней, то эти четыре пункта, наверняка, фигурировали бы в верхней части списка. Однако на этот аспект истории, приключившейся со Сноуденом, мало кто обратил внимание. И неудивительно, поскольку подавляющее большинство людей черпало свое представление о разведке и разведчиках из голливудских триллеров и американских шпионских романов. В итоге они совершенно не понимали, чем на деле занимались разведывательные ведомства, и насколько их сотрудники были циничными. Может быть, и к лучшему, поскольку иначе все были бы разочарованы и шокированы.
Честному журналисту тоже было очень трудно «переварить» информацию Сноудена, поскольку она была получена из секретных источников и вследствие этого не поддавалась проверке. Большинство из разоблачений Сноудена состояло из отдельных слайдов секретных презентаций. Всем хотелось знать, что это? Описание разведывательных операций, которые были спланированы, но так и не были воплощены в жизнь? Или же они и сейчас продолжают идти полным ходом? Каков их масштаб? Каковы реальные цели? На какую аудиторию были рассчитаны презентации? Какие были вопросы и замечания по итогам их рассмотрения? Все это было очень важно, поскольку вне контекста эти слайды были совершенно бесполезны.
Еще один аспект разоблачений Сноудена, обеспечивший им пристальное внимание со стороны широкой общественности по всему миру, состоял в описании влияния, которое рост производительности компьютерных систем и увеличение объемов их хранилищ оказывали на частную жизнь граждан и степень анонимности их действий с использованием компьютеров. Термин «массовая слежка», который широко использовался в средствах массовой информации в связи с разоблачениями Сноудена, прижился и вызвал большой общественный резонанс.
Ответная реакция американских властей на разоблачения Сноудена была вялой. Правительство США возложило вину за утечку секретных документов на АНБ. Последовавшие правительственные опровержения утверждений, делавшихся в средствах массовой информации со ссылкой Сноудена, были неубедительными. Союзники США были раздражены, но проявили сдержанность в своих публичных высказываниях.
Частично вялость и сдержанность этой реакции объяснялись тем, что западные разведывательные спецслужбы не привыкли иметь дело с репортерами, которые не разбирались в существе проблемы. Разведчики предпочитали надежно засекречивать данные о своих операциях, а не растолковывать их в правильном свете для непосвященных лиц. Ведь объясняя, почему конкретный секретный документ следовало понимать именно так, а не иначе, можно было выдать другие секреты, не менее важные для противника, чем уже разглашенные. Да и общее впечатление от разоблачений деятельности спецслужб, которое в результате складывалось у общественности, нельзя было назвать благоприятным. Публика считала, что ее в очередной раз обманывают и что ей опять что-то недоговаривают. В результате спецслужбам становилось труднее и труднее доказывать свою правоту. И в обществе постепенно укоренялось стойкое недоверие к правдивости всего, что от них исходило.
Изменения, внесенные в деятельность АНБ по итогам разоблачений Сноудена, носили косметический характер. Президентская администрация США в целом ее одобряла. И в самом деле, разве заслуживало порицания стремление спецслужб в полном объеме воспользоваться новыми возможностями, которые открывал перед ними технический прогресс? Да еще в условиях, когда за этим прогрессом не поспевало американское законодательство! Да, оно запрещало необоснованные обыски и аресты. Но одновременно разрешало накапливать большие объемы информации, классифицировать ее по различным признакам и многократно использовать при проведении различных расследований.
В решении Верховного суда США, принятом в 1979 году, говорилось, что неприкосновенность частной жизни не распространялась на набранные телефонные номера. Но кто же тогда предвидел, что спецслужбы получат возможность собирать у себя информацию обо всех телефонных номерах, которые набирались по всему миру, и что при таких масштабах сбора разведывательной информации метаданные о телефонных звонках станут информативнее и полезнее, чем их содержание? Тем более что для прослушки чужих разговоров по телефону в США был необходим судебный ордер, а для сбора метаданных не требовался.
Примечательно, что общественность в США не демонстрировала горячего желания законодательно запретить спецслужбам в полном объеме пользоваться возможностями, которые предоставляли передовые телекоммуникационные и компьютерные технологии. Или переписать американскую конституцию, чтобы право на неприкосновенность частной жизни стало абсолютным всегда, везде и любой ценой, как это предлагали сноуденисты (сторонники Сноудена).
Проведенные опросы общественного мнения в США и Англии показали, что большинство опрошенных расценивало разглашение государственных секретов как действия, которые, безусловно, наносили ущерб национальной безопасности вне зависимости от целей, преследуемых разоблачителем. 42 % опрошенных в 2013 году в Англии заявили, что считали обоснованными полномочия спецслужб. А еще 22 % сказали, что эти полномочия можно было бы расширить.
АНБ – гигантская и мощнейшая организация. Но даже ей отличить террористов от законопослушных граждан временами бывало очень трудно. Согласно, например, статистике, обнародованной в США судебной комиссией по надзору за внешней разведкой, с 2011 года в АНБ было выявлено порядка пятидесяти тысяч случаев, когда осуществлялось противозаконное чтение электронных сообщений. Однако это само по себе ничего не значило, поскольку данные о нарушениях предоставило АНБ. А значит, там отслеживали законность собственных операций и не желали покрывать своих сотрудников-нарушителей. Да и на фоне общего числа электронных сообщений, перехваченных в АНБ, количество этих нарушений было исчезающе мало. Таким образом, система функционировала исправно: АНБ совершало ошибки, потом само сообщало о них, куда следует, и в результате в процедуры электронной слежки, практикуемые в АНБ, вносились должные изменения. Сноуденистам эта система могла не нравиться. Но еще задолго до разоблачений Сноудена она работала именно так, как изначально было задумано.