Позднее Сноуден, отвечая на вопрос о том, почему он связался с Гринвальдом и Пойтрас, сказал: «После событий 11 сентября 2001 года многие средства массовой информации перестали держать под контролем правительство США. Они сняли с себя ответственность за обуздание произвола со стороны правительственных чиновников из боязни быть обвиненными в отсутствии патриотизма и понести финансовые потери в момент резкого подъема патриотических чувств в стране… Пойтрас и Гринвальд были среди тех немногих журналистов, кто в этот период безбоязненно освещал спорные вопросы даже перед лицом уничтожающей персонифицированной критики, основной мишенью которой стала именно Пойтрас… Она продемонстрировала стойкость, наличие личного опыта и профессионального мастерства, которые требовались, чтобы справиться с решением, пожалуй, самой трудной задачи в журналистской практике– с рассказом о тайных преступлениях наиболее могущественного правительства в мире».
Достаточно было небольшого первоначального толчка, и несвязанные до той поры между собой участники операции «Сноуден» в точности заняли те места и сыграли те роли, которые им отвели организаторы и спонсоры этой операции. Вполне возможно, что Сноуден чистосердечно полагал, будто действовал в точном соответствии с планом, который сам же и придумал. И что Гринвальд и Пойтрас, помогая Сноудену в осуществлении его плана, не преследовали никаких злонамеренных целей. Для успеха операции «Сноуден» это не имело никакого значения.
До Сноудена: Герберт Ярдли
Рожденный в США
Как у всякой феноменальной личности, у Сноудена были предшественники – люди, в той или иной степени предвосхитившие его поступок. Одним из самых ранних предшественников Сноудена является Герберт Ярдли.
Его отец Роберт Ярдли работал билетным кассиром и одновременно телеграфистом на железнодорожной станции города Уортингтона, областного центра в американском штате Индиана. Роберт был невысокого роста и плотного телосложения, хорошо одевался. Он не отличался дружелюбием и настороженно относился даже к давним своим знакомым. На службу приходил не слишком рано, с исполнением служебных обязанностей тянул до последнего.
Роберт был женат на тихой и скромной Эмме Осборн. 13 апреля 1889 года у Роберта и Эммы родился третий по счету ребенок, которого они назвали Гербертом. С возрастом Герберт все больше напоминал отца и внешне, и характером. Он ничего не делал загодя. В школу юный Герберт начинал собираться с первым звонком, благо школа располагалась по соседству с родительским домом. Одноклассники жаловались на частую смену настроений Герберта. Тем не менее с ним никогда не было скучно. Герберт любил охотиться. И если дичь найти не удавалось, он начинал подбрасывать в воздух свой головной убор и стрелять в него. Зимой Герберт катался на коньках по замерзшей реке. А однажды он вознамерился приготовить пирог из черных дроздов, которые в больших количествах водились в окрестностях Уортингтона. Но потерпел неудачу, так и не сумев как следует ощипать подстреленных птиц. Герберт боготворил школьного сторожа, который потчевал его колоритными историями из жизни. В благодарность как-то осенью Герберт вместе с товарищами наколол для сторожа целый подвал дров.
Герберт думал не только о развлечениях. По отзывам школьных учителей, он был способным учеником. Герберт отличался остротой ума, а также способностью усваивать новые научные концепции и удерживать их в памяти. Школьные товарищи называли его гением и отмечали его выдающиеся способности. По своему умственному развитию Герберт превосходил любого ученика школы в Уортингтоне. Он читал все подряд и неоднократно побеждал на школьных олимпиадах.
9 февраля 1903 года, когда Герберту было тринадцать лет, его мать умерла от сердечного приступа. На некоторое время Герберт превратился в школьного хулигана. Его выходки не раз становились предметом разбирательства в кабинете директора школы. Но в какой-то момент Герберт одумался и сумел побороть свое непослушание. Он стал посещать церковь и увлекся покером.
В 1903 году Уортингтоне было семь покерных салонов. Герберт влюбился в покер с первого взгляда. Он упорно тренировался дома. Потом Герберт сумел подружиться с владельцем одного из покерных салонов, и тот стал учить Герберта премудростям игры. Один из уроков он запомнил на всю жизнь: «Я оцениваю шансы каждой карты, которая мне достается, и если они невысоки, то я сворачиваю игру. Это звучит не слишком по-товарищески. Но о каком товариществе может идти речь в покере?».
Когда Герберту исполнилось шестнадцать лет, он, накопив немного денег, занялся профессиональной игрой в покер. На его глазах игроки ставили на кон все свое имущество в надежде сорвать куш. Однажды Ярдли видел, как продавец обуви проиграл в покер девять чемоданов с товаром, и как плантатор умер за покерным столом от разрыва сердца, не пережив напряжения игры.
Одновременно с покером Ярдли учился жизни. В покерном салоне он знакомился с разными людьми – коммивояжерами, цирковыми артистами, фокусниками, актерами и проповедниками, а также местными бизнесменами, банкирами, фермерами, политиками и городскими сумасшедшими. Они делились с Ярдли богатым жизненным опытом, помогая ему узнавать о жизни почти все.
Интересы Ярдли не ограничивались покером. Он был избран поверенным в делах городского литературного общества. Ярдли пел в любительском вокальном квартете и играл в драмкружке.
Летом 1907 года Ярдли забрал все свои сбережения и уехал из Уортингтона в Денвер. Сбережения закончились еще по дороге, и в Денвере Ярдли приходилось браться за любую работу, чтобы добыть деньги на ночлег и пропитание. Вскоре он был вынужден вернуться в Уортингтон, где устроился в железнодорожное депо разнорабочим. Отец научил Герберта телеграфии. Это позволило ему поступить на службу телеграфистом. Обязанности Ярдли состояли в отправке распоряжений железнодорожного диспетчера и получении подтверждений об их приеме. От Ярдли требовались знание телеграфного кода, общая грамотность, а также знакомство с терминологическими сокращениями и используемыми кодами. Например, число семьдесят три в телеграмме означало наилучшие пожелания ее получателю. Ярдли успел поработать в различных железнодорожных депо по всему штату Индиана, прежде чем в 1912 году сдал правительственный экзамен на телеграфиста и получил работу в Вашингтоне.
Ярдли несколько раз приезжал из Вашингтона в родной Уортингтон. Во время одного из своих приездов он женился на соседской девушке Хейзел Милан, которая была на несколько недель его старше. Отец Хейзел Абрам Милан владел мебельным магазином и играл видную роль в общественной жизни Уортингтона. После свадьбы Хейзел уехала вместе с Гербертом жить в Вашингтон.
Дело всей жизни
В Вашингтоне постоянным местом работы Ярдли стала комната № 106 в здании государственного департамента США по соседству с Белым домом. Позднее Ярдли описал ее так:
«Просторная комната с высоким потолком своими окнами выходила на южную сторону Белого дома. Подняв глаза от бумаг на рабочем столе, я мог видеть, как ежедневно играл в теннис с членами своего кабинета министров недавно избранный президент Рузвельт.
Вдоль одной из стен комнаты стоял длинный телеграфный стол со стрекочущими резонаторами и клопферами[28]. Шкафы с выдвижными ящиками для хранения копий текущих телеграмм почти блокировали собой вход. В центре комнаты располагались два огромных письменных стола, за которыми несколько клерков листали кодовые книги и быстро что-то строчили, время от времени прерываясь, чтобы закурить сигарету. Стук пишущих машинок, которые позволяли одновременно печатать по пятнадцать копий документа, смешивался с приглушенными щелчками телеграфных аппаратов. На стенах были развешаны старомодного вида полки с переплетенными копиями дипломатических и консульских телеграмм со всего мира. В углу стоял огромный сейф, его дверцы были слегка приоткрыты.
В комнате царило приподнятое настроение, и вскоре я почувствовал себя как дома. Однако меня озадачивал будничный вид этих перегруженных работой шифровальщиков. Через их руки ежедневно струился поток исторических событий, которые заботили их не больше, чем результаты футбольных матчей».
Ярдли же, напротив, очень интересовался историей. В ночную смену работы было поменьше, и Ярдли с удовольствием слушал байки дипломатов со стажем об их похождениях– дипломатических и любовных. Ярдли особенно нравился Уильям Дойл, начальник латиноамериканского управления. Он очаровывал Ярдли рассказами о махинациях в Латинской Америке. Многочисленные подтверждения рассказам Дойла Ярдли потом легко находил в архивах дипломатических телеграмм. Разоблачение этих махинаций немедленно положило бы конец карьере Дойла, и Ярдли начал всерьез задумываться, насколько защищены были тексты телеграфных депеш от посторонних глаз. Какова была стойкость американских дипломатических шифров? Ведь другие страны вполне могли заниматься их взломом. А почему в США отсутствовало собственное правительственное ведомство, которое читало иностранные шифровки?
«Когда я задавал себе этот вопрос, я знал, что у меня уже есть на него ответ в моем пытливом уме, занятом поисками моего предназначения в жизни, – писал впоследствии Ярдли. – Я хотел посвятить себя криптологии. Возможно, я тоже когда-нибудь смогу, подобно иностранному дешифровальщику, разгадывать тайны зарубежных столиц. И я составил систематический план самоподготовки».
Прочитав рассказ Эдгара По «Золотой жук», Ярдли обратился к творчеству писателя за дополнительной информацией по криптологии. Но, помимо эссе для начинающих «Несколько слов о тайнописи», Ярдли не нашел ничего заслуживавшего внимания.
Потом Ярдли отправился в библиотеку конгресса США. Там почти все книги по криптологии оказались на французском языке. Ярдли иностранными языками не владел, но смог почерпнуть некоторые полезные для себя знания, изучая схематические изображения криптосистем.