[31], и на ней я надеюсь урегулировать все спорные вопросы. Я уделяю им самое серьезное внимание и заручился по этому поводу поддержкой государственного секретаря и мистера Карра[32]. Все отдано мне на откуп, и мной никто не понукает. Ни о чем не беспокойтесь, все так или иначе устроится».
Примерно в то же самое время, когда Уинслоу писал свое письмо Харрисону, Ярдли принялся готовить собственный меморандум, озаглавленный «Планы относительно «МИ-8»». В этом меморандуме он перечислил иностранные шифры, взломанные в «МИ-8», и поведал историю взлома некоторых из них. Потом Ярдли обосновал необходимость создания единого дешифровального ведомства: «Если нам действительно интересно знать, какие распоряжения зарубежные страны отдают своим представителям в Вашингтоне… то я считаю совершенно необходимым, чтобы наше правительство и в мирное время, и в ходе военных действий сохраняло в дееспособном состоянии команду квалифицированных дешифровальщиков в количестве, достаточном для того, чтобы быстро прочесть любые иностранные шифрованные сообщения, взломать новые шифры, разработать новые методы дешифрования и подготовить компетентных специалистов». Далее Ярдли дипломатично заметил, что своими успехами служба «МИ-8» была в значительной степени обязана военной разведке и государственному департаменту, снабжавшим ее ценной дополнительной информацией. По замыслу Ярдли, в мирное время государственному департаменту следовало продолжить финансирование службы «МИ-8», а начальник военной разведки должен был взять на себя административный контроль за ее деятельностью.
Ярдли считал, что новая дешифровальная служба должна была состоять из гражданских лиц, поскольку людей с научным складом ума и знанием лингвистики было бесполезно искать в военной среде, а штатских с такими способностями было невозможно заманить на службу в армию. С другой стороны, высококвалифицированных мужчин и женщин можно было прельстить интересной работой, несмотря на сравнительно небольшую зарплату. По подсчетам Ярдли, ежегодные расходы на содержание дешифровальной службы должны были составить сто тысяч долларов. На арендную плату, освещение и отопление отводилось четыре тысячи долларов в год, на словари и справочники – сто долларов, на зарплату начальнику – шесть тысяч долларов, десяти дешифровальщикам – три тысячи долларов, еще пятнадцати – две тысячи долларов, двадцати пяти клеркам– тысяча долларов. Общее число сотрудников должно было равняться двум третям текущего их количества, которое сократилось до семидесяти семи, что составляло половину штата «МИ-8» во время перемирия. Сорок тысяч долларов должен был дать государственный департамент и шестьдесят тысяч – военная разведка из своего секретного фонда. В мирное время эта сумма представляла собой всего лишь четверть процента текущего бюджета государственного департамента и сотую часть процента бюджета армии США.
Ярдли отдал свой семистраничный меморандум Черчиллю. Тот поставил под ним подпись и 18 мая 1919 года направил начальнику генерального штаба. В сопроводительном письме говорилось, что исполняющий обязанности государственного секретаря США Фрэнк Полк одобрил создание новой дешифровальной службы и просит генеральный штаб американской армии ежегодно выделять на его финансирование шестьдесят тысяч долларов из военного бюджета.
Два дня спустя начальник генерального штаба Пейтон Марч поставил свою подпись под меморандумом. Было создано так называемое Шифровальное бюро. Его руководителем стал Ярдли.
Как справедливо заметил Уинслоу, Ярдли не мог разместить Шифровальное бюро в административном округе Колумбия. Закон США о бюджетных ассигнованиях 1916 года запрещал тратить там деньги из вспомогательных правительственных фондов на выплату зарплаты сотрудникам государственного департамента. В этих условиях Ярдли остановил свой выбор на Нью-Йорке. В портовом городе спрятать дешифровальную службу было проще – например, замаскировать под узел связи с кораблями. Да и надзор со стороны начальства был менее строгим. Можно было подработать на стороне, приторговывая коммерческими шифрами.
8 июля 1919 года Ярдли получил приказ переезжать из Вашингтона в Нью-Йорк. Там он присмотрел трехэтажное здание на Тридцать восьмой улице, переделанное из жилого в офисное. Ярдли и его жена поселились на третьем этаже. Под рабочие места сотрудников Шифровального бюро были отведены первый и второй этажи. Для связи с Вашингтоном была арендована телефонная линия. Ярдли всем желавшим связаться с ним по телефону рекомендовал пользоваться именно ею– достаточно было просто попросить телефонистку соединить с майором Ярдли в Нью-Йорке. В этом случае на установление соединения требовалось не более трех минут, тогда как для обычной телефонной линии время ожидания составляло порядка получаса.
В конце августа 1919 года в Шифровальном бюро трудились в общей сложности около двадцати пяти человек, хотя, согласно меморандуму Ярдли, планируемый бюджет позволял содержать, помимо начальника, пятьдесят сотрудников. Девять дешифровальщиков перешли в Шифровальное бюро из «МИ-8». Мендельсон, который возглавлял в «МИ-8» «немецкую» секцию, демобилизовался 1 августа 1919 года и вернулся к преподавательской деятельности в Нью-Йорке. Тем не менее он каждый день на несколько часов приходил в трехэтажное здание на Тридцать восьмой улице, чтобы поработать там на Ярдли. В Шифровальном бюро также трудились Лайвси и Вейскопф. Помимо дешифровальщиков, Ярдли нанял около двух десятков машинисток и клерков.
Ввиду приближавшегося окончания срока аренды здания на Тридцать восьмой улице, в мае 1920 года Ярдли нашел взамен другое, четырехэтажное здание на Тридцать седьмой улице. 1 июля 1920 года состоялся переезд, и Ярдли опять занял для проживания с женой последний этаж. Чтобы замаскировать истинный характер своей работы, получить легальный почтовый адрес и возможность заработать денег, 3 мая 1920 года Ярдли учредил компанию по продаже коммерческих шифров. Ее уставной капитал составил пятьсот долларов. Ярдли стал владельцем сорока девяти из ста акций этой компании без номинальной стоимости[33]. Сорок девять акций получил Мендельсона остальные две– их адвокат. Все трое заняли должности директоров компании.
Первым клиентом компании, учрежденной Ярдли, стал американский союз кожевенников, который заказал составить код с отдельным кодовым обозначением для каждой разновидности кожевенного изделия и типа кожи. Также в 1921 году компанией был составлен «Универсальный торговый код». Он содержал семьдесят пять тысяч кодовых обозначений для наиболее употребимых в торговле слов, фраз, списков и таблиц. Еще двадцать пять тысяч кодовых обозначений покупатель «Универсального торгового кода» мог определить по своему усмотрению, собственноручно вписав соответствующие им слова, фразы, списки и таблицы в специально отведенные места в приобретенных кодовых книгах.
30 сентября 1919 года Ярдли уволился из армии с хорошей аттестацией и сохранением привилегий. Однако гражданским лицом он пробыл недолго и уже 28 мая 1921 год снова был зачислен на военную службу в звании майора.
Тем временем Ярдли с головой окунулся в решение давно назревшей проблемы с получением шифртелеграмм для прочтения в Шифровальном бюро. Срок действия так называемого закона Берлсона, который не позволял разглашать третьим лицам содержание переписки американских граждан, истек. Однако продолжал действовать другой, более ранний закон Мэнна-Елкинса, который тоже запрещал это делать.
Американские телеграфные компании были в курсе ограничений, накладываемых в этом отношении законодательством США. Кроме того, они прекрасно понимали, что нарушение тайны переписки поставит под сомнение искренность их обещания обеспечить конфиденциальность сообщений, отправляемых клиентами. В 1921 году президент американской телеграфной компании «Ветеран юнион», выступая перед членами конгресса США, с гордостью заявил: «На протяжении пятидесяти лет между США и Европой поддерживается телеграфная связь, и до войны не было ни одного подтвержденного случая, чтобы содержание отправленной телеграммы было разглашено в ущерб американским торговым и коммерческим интересам».
Ярдли подошел к решению проблемы со свойственной ему прямотой. Он сам или по его просьбе ответственный сотрудник государственного департамента вступали в контакт с руководителями американских телеграфных компаний и без утайки излагали им свои пожелания. Ответная реакция была разной.
Некоторые охотно изъявили полную готовность пойти навстречу этим пожеланиям. Например, глава «Всеамериканской телеграфной компании» сказал, что правительство США может получить все, что захочет. Другие были согласны только на завуалированное сотрудничество. К примеру, президент «Почтово-телеграфной компании» разрешил отдавать телеграммы исключительно через своего адвоката лично в руки жене начальника военной разведки.
Удовлетворил просьбу Ярдли и вице-президент «Вестерн юнион», который отдал распоряжение генеральному директору Таффу организовать тайное копирование телеграмм для военной разведки. Каждое утро в головной офис «Вестерн юнион» приезжал вольнонаемный сотрудник военной разведки Роберт Дункан (Тафф не хотел, чтобы люди в военной форме «светились» в «Вестерн юнион») и забирал накопившиеся телеграммы. Дункан отвозил их сотруднице военной разведки Хелен Невилл, которая делала с них копии. В конце дня Дункан возвращал оригиналы телеграмм Таффу, а сделанные копии Невилл отправляла в адрес Ярдли заказной почтой.
Не обошлось без проблем. Сотрудник военной разведки попытался получить доступ к нескольким телеграммам, чтобы дискредитировать одного американского журналиста. Этот поступок мог породить у руководства телеграфных компаний законные сомнения в эффективности и рассудительности военной разведки США при обращении с телеграммами, которые она получала в свое распоряжение. Ярдли выступил против предоставления такого доступа: «При использовании материалов, которыми нас снабжают телеграфные компании, существуют определенные пределы, и если за них выйти, то эти компании могут почувствовать, что их заставляют совершать противозаконные деяния. Где мы окажемся, если будем затевать расследование в отношении каждого человека, который позволяет себе критиковать американских чиновников?»