Проблема с финансированием Шифровального бюро была не единственной среди тех, которые вызывали сильную головную боль у Ярдли. Все большую остроту для него стала приобретать другая проблема – растущего дефицита перехвата. Всеобщее воодушевление, царившее в американском обществе во время Первой мировой войны, после ее окончания быстро улетучилось. Телеграфные компании в США все менее и менее были расположены снабжать телеграммами Шифровальное бюро из одних патриотических побуждений. Ведь публичное разоблачение таких действий было чревато уголовным преследованием и ущербом бизнесу. В конечном итоге все американские телеграфных компании одна за другой лишили Шифровальное бюро доступа к своему трафику. Вышестоящее руководство отказалось помогать Ярдли в решении этой жизненно важной проблемы. Понимая, что под вопросом оказалось дальнейшее существование Шифровального бюро, Ярдли решил прибегнуть к противозаконным мерам. Он подкупил сотрудников крупнейших телеграфных компаний США и стал регулярно выплачивать им денежное вознаграждение за то, что они передавали ему отправляемые телеграммы.
Была ли какая-то польза от этих телеграмм? Очень небольшая. Германия была побеждена и разоружена. Россия еще не оправилась от последствий двух революций и гражданской войны. Наибольшую озабоченность у США вызывало поведение близлежащих латиноамериканских стран. Поэтому Шифровальное бюро занялось чтением шифртелеграмм Мексики, которая тревожила США больше всего, Никарагуа, где размещались американские войска, и Перу, чьи пограничные споры с Чили США пытались рассудить. Во взломе чилийских шифров успеха удалось достичь благодаря подкупу.
Еще в марте 1922 года Ярдли доложил руководству, что вынужден прекратить работу над взломом французских шифров, поскольку получил указание сосредоточиться на японских. С окончанием Вашингтонской конференции Шифровальное бюро снова занялось анализом шифров Франции на предмет их взлома. 3 февраля 1923 года Ярдли был вынужден признать, что достигнутый успех в работе над французским кодом был минимальным. Правда, всего месяц спустя он более оптимистично высказался по этому поводу: «Мы идентифицировали всего пятнадцать или двадцать кодовых слов, но, как вы знаете, если вам удалось узнать значения нескольких кодовых слов, остальные становятся известны быстрее». Тем не менее все попытки Ярдли развить свой первоначальный скромный успех вскоре потерпели провал.
В середине марта 1927 года Шифровальное бюро добыло английские дипломатические шифртелеграммы, которые сумело прочесть только год спустя. После прочтения выяснилось, что они содержали всего лишь подборку французских газетных статей, в которых освещался ход англо-японо-американской международной конференции в Женеве в 1927 году. Цель ее проведения состояла в том, чтобы распространить договоренности, достигнутые на Вашингтонской конференции, на крейсеры, эсминцы и подводные лодки. Результаты, достигнутые на Женевской конференции, оказались мизерными – под стать ценности разведывательной информации, полученной в Шифровальном бюро из прочитанных английских шифртелеграмм.
Несмотря на свой дипломатический успех на Вашингтонской конференции, США продолжали с опаской относиться к Японии, поскольку считали, что проводимая ею политика могла при определенных обстоятельствах привести к военному конфликту между двумя странами. Еще до начала Вашингтонской конференции Ярдли подготовил для своего руководства меморандум. В нем говорилось:
«В Шифровальном бюро начата работа над армейскими кодами Японии с практически отсутствовавшими повторениями последовательностей кодовых групп, которые всегда можно найти в небольших по объему кодах. Были проиндексированы все группы одного длинного сообщения и обнаружено, что каждая из групп использовалась примерно равное число раз, и что в нем отсутствовали повторения двух или больше групп, следовавших в одном и том же порядке. Другими словами, у сообщения была защитная оболочка – такая же гладкая и безупречная, как поверхность биллиардного стола.
Когда набралось достаточное количество японских сообщений, они были тщательно проанализированы. Путем тщательного выявления сходства и различий между сообщениями были идентифицированы три кода, которым были присвоены обозначения «Яп-О», «Яп-П» и «Яп-Р». В конечном счете скрупулезный анализ «Яп-Р» показал, что он (вместе с «Яп-О» и «Яп-П») состоял из одиннадцати различных кодовых словарей, которым мы присвоили обозначения «Яп-Р1», «Яп-Р2» и т. д. При кодировании сообщение получало серийный номер, который передавался открытым текстом. Шифровальщик складывал цифры серийного номера и кодировал первую часть сообщения при помощи соответствующего кодового словаря, то есть для кодирования сообщения под номером пятьдесят два использовался словарь «Яп-Р7» и т. д. После кодирования десяти, двадцати, тридцати или любого другого количества слов по своему выбору шифровальщик вставлял в текст кодированного сообщения кодовый индикатор (кодовую группу, внешне неотличимую от любого другой кодовой группы) и затем переходил на использование словаря «Яп-Р8» и т. д. В результате никакое из следующих друг за другом сообщений не начиналось с одинакового кодового словаря, и одно сообщение могло быть закодировано при помощи одиннадцати кодовых словарей, так что любая кодовая группа могла одиннадцать раз встречаться в этом сообщении и иметь одиннадцать разных значений.
Нам понадобилось шесть месяцев упорного труда, чтобы это выяснить, после чего мы занялись поиском кодовых индикаторов. Найдя предположительные варианты, мы смогли вычленить части сообщений, закодированные при помощи «Яп-Р1», «Яп-Р2» и т. д., а потом проанализировать их подобно тому, как мы анализировали прежние коды «Яп-А», «Яп-Б» и т. д…. И в конечном итоге нам удалось добиться успеха».
Произошло это в 1922 году. Достигнутый успех почти не принес практических результатов: подавляющее большинство японских дешифровок не представляли интереса, и лишь несколько вошли в разведывательные сводки, отправленные в Вашингтон.
В 1924 году сотрудница Шифровального бюро Эдна Хакенберг, ежедневно читавшая «Нью-Йорк тайме», заподозрила, что японцы готовили обзоры американской прессы на основе публикаций в этой газете и отсылали в Токио, кодируя их при помощи «Яп-Э». Благодаря своему открытию в сентябре 1924 года Хакенберг сумела взломать «ЯпЭ». Такая же участь вскоре постигла последующие модификации этого кода – «Яп-ЭА» и «Яп-ЭБ». За свои достижения Хакенберг получила от Ярдли существенную прибавку к зарплате.
Несмотря на эти успехи, спад в работе над взломом японских армейских шифров, который наметился еще в 1923 году, в следующем году продолжился. Его причинами стали сокращение финансирования Шифровального бюро, уход оттуда ведущих дешифровальщиков и уменьшение объемов перехвата, а также усовершенствования, внесенные в японцами в свои армейские шифры по предложению польского дешифровальщика Яна Ковалевского.
Японские военные «подружились» с Ковалевским в ходе советско-польской войны 1919–1921 годов. Они поделились с ним шифрами Красной армии, которые захватили в 1918 году в ходе своего вооруженного вторжения в Сибирь. Это позволило Ковалевскому вместе с десятком других польских дешифровальщиков читать перехваченные шифрованные радиограммы Красной армии во время боевых действий в 1920 году.
После окончания войны одна из многих любовниц Ковалевского из-за разрыва отношений с ним покончила жизнь самоубийством. Считая себя виновником ее смерти, Ковалевский попытался застрелиться. Попытка была неудачной, и он оказался частично парализован. Видя его плачевное физическое состояние, начальник решил подыскать для Ковалевского служебное задание, для выполнения которого не требовалось прилагать много усилий. В этот период Польша поддерживала дружественные отношения с Японией на почве обоюдной неприязни к России. Зная о повышенном интересе, который Япония проявляла к криптологии, начальник предложил японскому военному атташе Японии кандидатуру Ковалевского в качестве инструктора. В январе 1923 года Ковалевский приехал в Токио, где в течение нескольких месяцев обучал четырех японских офицеров связи дешифрованию, в особенности применительно к шифровкам Красной армии. Он также проконсультировал их по вопросам криптографической защиты. Это привело к повышению стойкости японских шифров и лишило дешифровальщиков Ярдли главной «зацепки», которой они пользовались при взломе.
Составители военных сообщений повсеместно считали, что заботиться об обеспечении секретности связи должны были криптографы. Поэтому эти сообщения начинались со стереотипных фраз типа «Касательно Вашей телеграммы № 1234…» или «Командиру дивизии…». Это позволяло дешифровальщикам угадывать значения первых нескольких кодовых слов перехваченной шифровки, облегчая взлом вражеского военного кода. Зная об этом, Ковалевский научил японских шифровальщиков делить сообщение на несколько частей, нумеровать их, менять местами и только после этого шифровать. На некоторое время этот прием замедлил работу дешифровальщиков из Шифровального бюро. Однако после того, как они разобрались, в чем дело, и научились отыскивать в тексте шифровки кодовые индикаторы, чтение японской военной шифрпереписки в Шифровальном бюро продолжилось в прежнем темпе.
На основе японских дешифровок в Шифровальном бюро составлялись разведывательные сводки. Они не содержали упоминаний о том, откуда была получена информация, начинались со слов «Как стало известно из надежного источника…» и далее своими словами пересказывали содержание прочитанных сообщений. Ярдли отсылал подготовленные разведывательные сводки ответственному чиновнику в государственном департаменте.
Будучи руководителем правительственного учреждения, которое переживало не лучшие времена, Ярдли приходил на работу примерно на час. Он поселился в одном из пригородов Нью-Йорка. Проживавшие там люди образовали закрытое сообщество, в котором не было места неграм и евреям. Самому Ярдли нравилось, что все его соседи носили «удобопроизносимые имена и фамилии». В свободное время, которого у Ярдли теперь было в избытке, он занялся операциями с недвижимостью. Иногда ему удавалось удачно спекулировать на разн