.
Глава 11
Жизнь моя после переноса прекрасна и удивительна. Молодость, здоровье, замечательные друзья, карьерный путь выстелен бархатными ковровыми дорожками, перспективы отличные, но есть одно но… Для меня лично все складывается хорошо, чего нельзя сказать об окружающей действительности.
Попаданец в прошлое, который не пытается его изменить, абсурден по сути. Это как выиграть миллион долларов в лотерею, купить на все деньги слитки золота и зарыть в лесу, продолжая жить, как раньше.
Формально у меня есть железобетонное оправдание для собственной совести, солдат первого года срочной службы – существо бесправное и сильно ограниченное в своих возможностях. Но совесть иррациональна по сути, и логическими доводами на нее воздействовать сложно.
На носу конец ноября, до землетрясения в Спитаке осталось меньше двух недель. С огромной вероятностью мои филькины грамоты, отправленные с вокзала в Баку, не дадут никакого результата, шанс на успех ничтожный, и надеяться на него глупо.
Можно, конечно, «сдаться», выйти на компетентные органы и рассказать им, что попаданцы бывают не только в книгах. Герберта Уэллса здесь издают и читают, о путешествиях во времени даже советские фантасты пишут. Так что есть шанс, что поверят, а не в психушку запихнут. В компанию к диссидентам, коих, впрочем, уже всех выпустили наверняка на свою голову. Ибо среди них большая часть реально шизики, и им там самое место.
Вариант со «сдачей» меня не устраивает прежде всего тем, что я не могу предсказать последствий даже лично для себя, не то что для страны в целом. Запрут в камере, напичкают химией и выдоят все знания, как зубную пасту из тюбика, после чего уберут опасного свидетеля, просто чтобы к конкурентам не попал.
Допускаю, что подвала и хитрых препаратов не будет, меня начнут холить и лелеять, спрашивать моих советов, осыпать благами и почестями. Но о свободе можно забыть навечно.
Но даже не это меня пугает. Мои знания могут изменить судьбу целой страны, но кто поручится, что в лучшую сторону? К кому попадет моя информация – невозможно предсказать в принципе. Даже в крошечном райцентре три влиятельные группировки под крышей одной конторы. Причем территориалов вычеркиваем сразу – эти сгнили на корню еще во времена Брежнева, если не Багирова. Был такой, почти легендарный секретарь компартии республики в конце сороковых – начале пятидесятых. Когда его приехала проверять комиссия из Москвы, он их самих под статью подвел, организовав серию подстав и провокаций. Даже Сталин этого монстра не смог пустить в расход – настолько все здесь прогнило, что ворошить это осиное гнездо вождь не решился, других проблем хватало. Впрочем, нефть республика давала исправно, за это многое прощалось.
Верить в честность генералов, только потому, что у них есть партийный билет и удостоверение с заветными тремя буквами? Нет уж, увольте. Помнится, у олигарха Гусинского был начальник охраны – целый генерал КГБ. Конечно, не все такие, но встречаются. И опять же, опасаюсь не этого, шанс нарваться на предателя в этой системе много ниже, чем в среднем по стране сейчас. Убежденный идейный коммунист для меня может быть не менее опасен. Фанатики часто неадекватно оценивают ситуацию и, ведомые розовыми иллюзиями, могут сдать меня прямиком в лапы Горбачеву. Тут без вариантов – пипец котенку сразу. Если не Горби, то его заокеанские друзья меня быстро к ногтю прижмут.
Чебриков или Крючков? До них еще добраться надо, на любом уровне прохождения информации меня перехватить могут. Да и не факт, что Крючков сможет что-то сделать лучше, чем в 1991-м. ГКЧП он прос… слил эпически. По воспоминаниям, честен, но нерешителен. Большую часть жизни просидел в заместителях у Андропова, и это наложило отпечаток. Тем более соратники у него как на подбор, один невнятнее другого. Разве что Павлов, тот самый, что деньги менял, толстый такой с одышкой, но он сейчас у Горбачева в фаворе, реформы готовит. Да и не годится он для серьезной работы на перспективу, здоровья у него не осталось, и пары лет не протянет, если не ошибаюсь.
Поэтому информацию я никому выдавать не стану и светиться с послезнанием не буду. Торопиться надо не спеша, как любил говаривать мой дед. Критически важное событие только одно – землетрясение. Предупредить о катастрофе и спасти максимальное количество жизней я обязан, а геополитика и реформы пока обождут.
В общих чертах план продуман, осталось выполнить его. Но опять же, придется подробно обрисовать обстановку в Лениноране, чтобы понять, как это должно сработать.
Несмотря на то, что сейчас ноябрь восемьдесят восьмого и до распада Советского Союза формально еще три года, советская власть в районе разваливается на глазах. Если бы не военные и пограничники, которые сдерживают хаос самим фактом своего присутствия, то здесь бы уже давно провозгласили Далышскую Народную республику. В принципе это и произойдет через год, но уже сейчас в городе анархия и безвластие. Расскажи кому-нибудь, что это творится в ноябре восемьдесят восьмого, ни за что не поверят.
У нас в части слышно, как ежедневно митингуют демократы и националисты на центральной площади города. Причем повадились орать до самой ночи, даже после отбоя слышно, как надрываются буйнопомешанные в мегафон. Впрочем, спать нам это не мешает, солдат в учебке способен уснуть даже под артиллерийскую канонаду, обхватив ствол пушки.
Как ни странно, от буйных митингующих намечается польза, и они фигурируют в моих планах. После того как Горбачев начал перестройку и объявил гласность в стране, появилась оппозиционная пресса. Конечно, не сразу, но к 1988 году этих гадов расплодилось больше, чем клопов в старом диване. Что удивительно, но советский читатель, не избалованный разнообразием прессы, воспринимает эти низкопробные, откровенно брехливые опозиционные газетные листки с огромным уважением. Тиражи бульварных газет исчисляются миллионами, и их расхватывают как горячие пирожки в голодный год.
У местных «демократов», название в кавычках, поскольку от демократии там только название, тоже есть своя популярная газетенка с довольно приличным тиражом. Причем печатают ее в райкомовской типографии, которая до сих пор в ведении коммунистической партии числится. Вот этот оппозиционный листок и будет моим рупором во внешний мир.
Конечно, придется постараться, чтобы донести мое послание из этой приграничной дыры, но за моими плечами опыт жизни в следующем тысячелетии и знания о рекламных технологиях, о которых местные даже не подозревают. В некотором роде план безумный, но только такой и может сработать.
Было бы у меня время в запасе и свобода передвижения, я бы придумал что-то более вменяемое и надежное, но в моей ситуации придется рисковать и пользоваться грубыми и не слишком эстетичными методами.
Учитывая специфику региона, информационная бомба должна быть без изысков. Что больше всего интересует аборигенов? Абсолютно точно – это не вопросы сохранения социализма или экологическая обстановка. Народ здесь живет очень бедно, а в последние годы еще и голодно. Властная прослойка окончательно превратилась в феодально-сословную, государственные должности открыто продаются и покупаются, а наиболее доходные места давно уже передаются по наследству. В принципе на Востоке по-другому и не бывает, исторически так всегда было и будет.
Не удивительно, что людей здесь больше всего волнуют деньги, как универсальный эквивалент счастья. Когда мне примерно в это же время говорили, что эта отрава придет к нам, что у нас будет то же самое, я смеялся и не верил. Быть такого не может – отвечал я им, наивный и самоуверенный глупец.
Как бы то ни было, мой план строится на деньгах и неистребимой страсти к халяве, а это значит, что мне срочно нужно добыть гроши, причем в больших количествах.
Понятное дело, честным трудом требуемую сумму, а по моим подсчетам нужно не менее десяти тысяч и только для начала, заработать и накопить невозможно, даже если выпустить меня на свободу и полностью развязать руки. Инфляция уже начала победное шествие по стране, но пока она скрытая и проявляется в виде тотального жуткого дефицита на все продукты питания и на большую часть промтоваров, зарплаты пока еще держатся на уровне середины восьмидесятых. И тысяча рублей до сих пор считается громадной суммой для большинства работающих граждан. Десять тысяч – это очень серьезная цифра, на нее можно купить пару квартир или один автомобиль. Довольно странный обменный курс, но это вполне объяснимо: квартиры государство до сих пор выдает бесплатно, автомобили же не дает. Поэтому они стоят дороже, хотя с точки зрения экономики – маразм полный.
Ну да не суть. Главное, что сумма должна быть круглой и волнующей воображение.
Осталось добыть указанное количество государственных казначейских билетов. Здесь деньги так обзывают, если кто не понял.
Глава 12
Главное в успехе любого дела – правильное планирование и предварительная подготовка. Этими инструментами можно компенсировать слабые стороны моих прожектов.
Легко было Остапу Сулеймановичу – у него была заветная папка, которую он мог предъявить господину Корейко и легко обменять на тарелочку с голубой каемочкой. В комплекте с чемоданом, полным денежных знаков. У меня нет ни папочки, ни подручных, на которых можно сбросить часть работы, поэтому приходится все делать самостоятельно.
Осенью восемьдесят девятого года в Лениноране случилось скандальное происшествие, впрочем, не получившее широкой огласки. Органами Комитета государственной безопасности была вскрыта подпольная организация, поставляющая черную икру в гигантских количествах в столицу республики, откуда она шла дальше. В том числе и за границу.
Не сказать, что в Баку своих браконьеров мало, я бы сказал – их слишком много, но Южный Каспий гораздо богаче в плане запасов осетровых. Сказывается пограничная зона, да и море здесь намного чище. К тому же в Иране незаконная добыча черной икры карается вплоть до отрубания рук, и поэтому браконьеры здесь большая редкость.