ми из движения.
Виноградов навсегда запомнил последнюю встречу с неким Михаилом Анатольевичем, своим тогдашним «координатором»: глаза полковника выражали лишь равнодушное вежливое сожаление отдавшего фигуру шахматиста…
А потом капитану просто стало не до высокой политики. Перевод в ОМОН, уголовное дело, камера, ссылка в «горячие точки», Кавказ, а в конце концов — Белый дом, Москва девяносто третьего и увольнение.
Впрочем, к тому времени и само движение потихоньку рассосалось. Кто-то из хорошо известных Владимиру Александровичу офицеров МВД, контрразведки и налоговой полиции притер себя к новому режиму и сделал карьеру, кто-то погиб, кто-то по русской традиции спился или ушел в бандиты…
Вновь судьба свела уже не капитана, а майора Виноградова со старыми знакомыми после его восстановления в милиции и перехода в пресс-службу ГУВД.
Массового, полулегального движения патриотов в погонах уже не было. Оно переродилось в замкнутую на себя, глубоко законспирированную организацию типа масонской ложи или резидентуры военной разведки на занятой врагом территории. Человек, известный весьма ограниченному кругу людей как Генерал, превратил остатки движения в действенный инструмент для решения практически любых военно-политических и экономических задач не только в своей стране, но и далеко за пределами России.
Глупо утверждать, будто Владимир Александрович попал в сферу интересов Генерала по собственной воле — обстоятельства сложились таким образом, что у него просто не оставалось выбора.
Ничего не зная о подлинных целях и движущих силах организации, майор милиции Виноградов поначалу только выполнял приказы нового тайного руководства.
Зачем? Чтобы элементарно выжить!
Но и потом, оказавшись уже в непосредственном окружении Генерала, он не намного приблизился к пониманию происходящего. Во всяком случае, ни романтикой, ни высокими идеалами больше не пахло. Все специальные операции проводились профессионально, качественно, но, увы, на добротной коммерческой основе… Тайная власть оказалась для кучки избранных всего лишь выгодным бизнесом, и торговать ею за деньги показалось Владимиру Александровичу унизительным.
К тому же он просто устал.
Однако лишь после внезапной и загадочной гибели Генерала Виноградов посчитал себя свободным от всех обязательств.
Через некоторое время Владимир Александрович ушел из милиции и уже больше года пробовал себя на спокойной и сытной ниве адвокатуры. Жил, стараясь не вспоминать о прошлом, и не без оснований рассчитывал на взаимность.
Впрочем, судя по всему, Виноградов ошибался.
Потому что вчера после обеда способом экстренной связи ему был передан вызов на встречу с преемником Генерала…
В месте, указанном в «рекламной листовке», адвоката уже поджидала машина.
— Прошу!
За рулем никого не было, зато на заднем сиденье расположился человек, которого Владимир Александрович меньше всего ожидал увидеть.
Сложив пополам недочитанные «Известия», пассажир первым протянул руку:
— Здравствуйте. Удивлены?
— А какой бы ответ вам хотелось услышать?
Собеседник решил не реагировать на тон Виноградова и только снисходительно покачал головой:
— Совсем не меняетесь, голубчик!
— А вы постарели.
Со времени их последней встречи прошло без малого пять лет. Пять лет эпохи перемен…
Адвокат знал, что и для сидящего напротив человека, того самого, который когда-то пожертвовал им в интересах движения, это было нелегкое время.
Поговаривали, будто осенью девяносто третьего Михаил Анатольевич просто-напросто не сориентировался в общественно-политической ситуации, «поставил» на Хасбулатова и после московских событий вылетел со скандалом на пенсию.
С голоду помирать не пришлось — в конце концов пристроили отставного полковника налоговой полиции в совет директоров охранного агентства «Ураган». Работа непыльная, денежная… Конечно, статус не тот, что на государственной службе, но жить можно!
Вот он и жил — тихо, не привлекая внимания.
Вернувшийся из недолгой, но вынужденной эмиграции Владимир Александрович пару раз мельком видел бывшего «координатора» то в поликлинике для пенсионеров, то в каком-то общественном комитете. Желания заговорить не возникало — общие воспоминания были не слишком приятными, а в будущее у каждого вела своя дорога.
Так думал Виноградов — да и не только… Постепенно друзья и недоброжелатели списали Михаила Анатольевича со счетов, а когда-то заметная роль его в движении не то чтобы подзабылась, но отошла в область не имеющей прикладного значения информации.
Видимо, покойный Генерал заблаговременно передвинул своего потенциального преемника в густую тень… Что ж, в общем-то это было в его стиле.
— Курите?
— Нет, Михаил Анатольевич. Как тогда еще бросил, так и все…
— Ну и правильно! А я не могу, не получается.
Собеседник щелкнул зажигалкой и выпустил в потолок салона первую порцию дыма.
И только потом поинтересовался:
— Не помешает?
Владимир Александрович пожал плечами:
— Пожалуйста!
Человек на заднем сиденье не глядя порылся в лежащей рядом с ним стопке газет, безошибочно вытащил нужную и протянул ее Виноградову:
— Читали?
— Да. — Этот номер городской «Молодежки» со статьей Олега Ратникова он купил еще вчера утром в метро.
Журналист довольно бойко и с долей черного юмора описывал общеизвестные факты удачных и неудачных покушений на питерских и московских криминальных авторитетов.
Затем в пух и прах разбивалась распространенная якобы самими спецслужбами версия о внутренних «разборках» и переделе сфер влияния в верхних эшелонах российской преступности. Недостаток фактуры с лихвой компенсировался интригующими умолчаниями и авторским напором — как и в большинстве «расследований» Ратникова.
Впрочем, это были еще Цветочки.
В качестве ягодок читателям следовало воспринимать ту самую историю, которую Владимир Александрович уже слышал от журналиста перед аварией. Могущественная Система, ее тайные, но справедливые приговоры, которые тут же приводятся в исполнение, загадочный символ на месте казней…
Следует отдать Олегу должное — леденящая кровь «страшилка» была подана так, что в нее трудно было не поверить. Тем более Виноградову: адвокат то и дело встречал в тексте ссылки на подлинные имена и события, о которых догадывались немногие, а знали вообще считанные единицы из окружения покойного Генерала.
Статья называлась «Право на возмездие». Она заняла целую газетную полосу — за вычетом фотографий из редакционного архива, — к тому же в последнем абзаце читателя уверяли, что журналистское расследование не завершено и в ближайших номерах следует ждать продолжения.
Михаил Анатольевич припечатал ладонью страницу:
— Видели, значит… И что скажете?
Виноградову оставалось только пожать плечами:
— Плохо! Надо искать утечку.
— Где?
— А почему вы именно меня об этом спрашиваете?
Попытка выиграть время получилась не очень удачной: пока Владимир Александрович собирался с мыслями, собеседник, не говоря ни слова, разглядывал его поверх расползающихся по сторонам клубов сигаретного дыма.
Затем все же первым нарушил молчание:
— Вы давно знаете этого Ратникова?
— Не очень. Год, два…
— Рассказывайте все. По возможности подробно!
Адвокат сосредоточился и начал вспоминать.
Изредка прерываясь, чтобы ответить на уточняющие вопросы, он изложил Михаилу Анатольевичу обстоятельства своего давнего и почти случайного знакомства с криминальным репортером «Молодежки». Затем перешел к той злополучной поездке на автомашине Ратникова и подробно, в лицах, передал содержание их беседы о готовящейся публикации…
— Почему не отговорили?
Владимир Александрович хмыкнул:
— А когда? Не успел! Все очень быстро произошло, и потом уже оказалось не до его «расследований». К тому же если Олег уцепился за интересную тему — его так просто не оторвешь.
— Неуправляем?
— Самолюбив. Хватка, как у бультерьера… Конечно, потом я бы его пощупал посерьезнее и «раскрутил» на перспективу, но в тот момент лучше всего было интерес не показывать.
— Допустим! А почему сразу же не доложили? Почему о контакте с носителем такой информации, — Михаил Анатольевич двинул бровью в сторону стопки газет, — я узнаю по другим каналам?
Виноградов даже не стал ломать себе голову, откуда преемнику Генерала известно о том, что произошло тогда на дороге. Он просто напомнил:
— Вы должны быть в курсе… После известных событий связь с руководством у меня односторонняя.
В общем-то собеседник это знал. Поэтому ограничился распоряжением:
— Продолжайте! Что было дальше?
— Дальше? А дальше ко мне в консультацию заявился некий смешной человечек…
Михаил Анатольевич без удивления выслушал отчет адвоката о визите господина Холодовского, помолчал и закурил новую сигарету.
— Интересная личность… Все?
— Вроде пока все.
— Что думаете?
Виноградов пожал плечами:
— Скорее всего, кому-то из людей Генерала после его смерти надоело держать язык за зубами. Может, денег захотелось. А может, самолюбие потешить! Во всяком случае, господин Холодовский знает даже побольше, чем передал журналисту.
— Уверены?
— Предполагаю… Аркадий Юрьевич напуган. Очень напуган! Это опасный человек, а может он многое, поверьте.
Владимир Александрович сделал паузу и подвел итог:
— Знаете, если решено ликвидировать Холодовского — делать это надо быстро и без ошибок. Либо не трогать его вообще! Причем дать соответствующие гарантии.
Собеседник чуть приспустил стекло ближней двери, и загустевший табачный дым сразу же потянуло наружу.
— Владимир Александрович, скажите… Что, по-вашему, у нас нет больше забот, кроме игры в неуловимых мстителей и благородных разбойников? И рисования всяких ребусов на стенках?
Виноградов неопределенно покачал головой:
— Вроде при Генерале такими вещами не занимались. А как теперь… Вы — шеф, вам виднее.