Его вдруг охватило нестерпимое желание нанести этим людям серьезный, непоправимый ущерб. Правду ли говорят, что перо могущественнее меча? Может быть, но порой проще врезать врагу кулаком по носу. Чарли почти обрадовался, услышав, что первый вопрос повестки – обсуждение целесообразности установки счетчиков вдоль Йорк-авеню. Нудное обсуждение притупило его ярость. Открыв блокнот, Чарли нацарапал в нем несколько строк. Анна-Мари Доэрти, редактор одной из рубрик газеты, потом опросит владельцев магазинов на Йорк-авеню и выяснит, как отразится на торговле установка счетчиков.
Со следующими двумя пунктами повестки разобрались так же быстро, совет единодушно проголосовал за увеличение финансирования местной пожарной команды и за замену урн для мусора в городском сквере. Было всего четверть десятого, когда мэр прокашлялся в микрофон и объявил:
– И наконец последний вопрос – о птицах. А я хотел бы напомнить всем вам, что завтра рабочий день, так что не будем затягивать прения. – При этом он в упор посмотрел на Триш, которая вскочила так порывисто, что стопка листовок, лежащих у нее на коленях, разлетелась по полу. Густо покраснев, Триш начала поспешно собирать их.
Воспользовавшись этим преимуществом, Роберт поднялся на возвышение так уверенно и плавно, как скользит в механизме ружья хорошо смазанный ударник. Взгляды всех присутствующих обратились на него. Роберт наклонился к микрофону.
– Спасибо, Грант. Если повезет, мы даже успеем увидеть последнюю подачу в матче «Ред сокс». – Он усмехнулся, и, как опытный оратор, дождался, когда утихнет смех в зале, а потом продолжил: – В интересах всех собравшихся я взял на себя смелость подготовить копии отчета профессора Фарнсуорта, главы кафедры орнитологии Северо-Западного университета. – Он подал знак одному из своих подручных, костлявому коротко стриженному пареньку, и тот немедленно принялся раздавать по рядам стопки внушительных переплетенных отчетов. – В двух словах изложу суть отчета: желтохохлая славка – мигрирующая, или перелетная, птица, которая только временно поселилась в наших лесах. Можно сравнить ее популяцию с отрядом бойскаутов, заблудившимся во время похода. – Снова раздались смешки, на этот раз громче. – Не то чтобы я совсем не сочувствовал нашим пернатым друзьям. Я прошу лишь об одном – не делать из мухи слона.
Его простецкие сравнения и доброжелательность, равнозначные фамильярному подмигиванию, были встречены нестройным гулом одобрения. Даже Чарли испытал невольное восхищение. Он знал, что Роберт умен, но чтобы настолько! Пока Роберт продолжал усердно перечислять реальные и вымышленные заслуги компании «Ван Дорен и сыновья» в деле спасения различных представителей флоры и фауны, Чарли в тревоге наблюдал, как слушатели медленно, но неотвратимо переходят на сторону оратора.
Однако далеко не все внимали каждому слову Роберта. Триш и Мэри, а также ряд преданных защитников окружающей среды и членов «Одюбонского общества» взирали на него с холодным презрением. Наконец мэр передал слово Триш.
– Помните времена, когда мы могли купаться в озере, твердо зная, что в него не сливают воды прямо из отстойников? – Ее глаза сияли, голос был звучным и ровным. – Или гулять по лесу, который теперь очутился под водой – благодаря переносу русла Мохаук-Крик? Всего несколько месяцев назад мы собирали дикую малину и крыжовник на том месте, где теперь вырубили лес, расчищая площадку для строительства торгового центра «Крэнберри». – Она сделала паузу и обвела взглядом зал, в котором воцарилась натянутая тишина. – Не поймите меня превратно: я вовсе не противница любого прогресса. Что стало бы с городом без дорог и зданий, парков и памятников? Но всему есть предел. Мы должны знать, когда надо встать и твердо заявить: «Хватит!» Может показаться, что незачем ломать копья из-за крошечной невзрачной птички. – Она бросила мимолетный насмешливый взгляд на сестру. – Но знаете ли вы, что бульдозеры сотрут с лица земли не только гнезда славки? Погибнут десятки едва оперившихся птенцов, которые еще не научились летать. Место гнездования птицы, так редко встречающейся за пределами Калифорнии, будет мгновенно уничтожено. И не по велению Бога или отцов города, для которых благосостояние горожан превыше всего, а по прихоти компании, чей единственный мотив – алчность!
Она указала на Роберта, с лица которого моментально слетела маска триумфатора, одержавшего легкую победу. Он открыто хмурился, его правое веко задергалось.
– Под угрозой оказалась не только желтохохлая славка, – продолжала Триш, – но и все мы. Весь наш образ жизни. Если мы не встанем на борьбу, что мы скажем детям, если они спросят, каково это – ловить пескарей в ручье или собирать на лугу дикие цветы? Как мы будем смотреть им в лицо?
В зале повисло молчание. Присутствующие многозначительно переглядывались. На лице Мэри застыло изумленное выражение: казалось, она не узнает родную сестру. Место Триш вдруг заняла женщина, сумевшая завладеть вниманием аудитории, ее страстная речь породила ропот, быстро перераставший в тревожный гул. В воздух взметнулись десятки рук. Людям, всего несколько минут назад стеснявшимся отнимать у присутствующих время, не терпелось высказать свое мнение.
Дискуссия разгорелась так бурно, что Херб Пелцер, глава комиссии по земельному использованию, тучный мужчина с блестящей лысиной, окруженной жидкими темными волосами, предложил референдум. Глава комиссии по общественным работам Доналд Рихтер тут же поддержал его, и совет единогласно принял решение провести референдум в ближайшие шесть недель.
Через несколько минут Чарли догнал Мэри и Триш на крыльце. Мэри сияла, гордясь сестрой.
– Чарли, разве она не прелесть? – И, обернувшись к Триш, она добавила: – Ручаюсь, на выборах ты победила бы с ошеломляющим перевесом голосов!
Чарли дружески улыбнулся Триш.
– По-моему, неплохая мысль. Ты никогда не пробовала баллотироваться в городской совет?
– К счастью, нет. Это безнадежная затея. – Триш покраснела. Как Золушка в полночь, пылкая защитница природы в мгновение ока превратилась в застенчивую младшую сестренку Мэри.
– Но ведь тебе удалось расшевелить весь зал!
– О, это совсем другое дело. Когда что-нибудь по-настоящему волнует меня, я обо все забываю. – Триш заулыбалась, принимая поздравления подошедшей группы горожан.
Чарли испытал минутную тревогу, когда Триш отошла, окруженная толпой, и он остался наедине с Мэри. А если сейчас она скажет, что все обдумала и решила, что они останутся просто друзьями? Или, что еще хуже, ничего не скажет?
– В завтрашнем номере газеты я целиком процитирую речь твоей сестры. – Чарли показал ей диктофон.
– Если номер получится таким же, как сегодняшний, в городе воцарится хаос. По словам Элейн Ричардс с почты, сегодня с утра все только о нем и говорят.
– Шумиха в городе – не единственный результат моей работы.
– Что ты имеешь в виду?
– Сегодня днем мне позвонил адвокат Роберта – не Бил, а его коллега из компании, Бретт Джордан. – Чарли понизил голос. – Меня, скажем так, предупредили… и весьма откровенно.
Мэри встревожилась.
– Он угрожал подать на тебя в суд?
– И не только. Он намекал, что пожарная инспекция может закрыть редакцию.
– Но почему?
– В таком старом здании всегда есть к чему придраться, – объяснил Чарли. – Но это скорее помеха, чем серьезное препятствие. Гораздо больше меня заинтересовало то, что Роберт не стал тратить время на оправдания, – неужели пороховая бочка, на которую мы уселись, гораздо опаснее, чем нам казалось? – Они спускались по ступеням, Мэри держалась на расстоянии фута, который казался Чарли целой милей. – А что слышно от Джорди Лундквиста? Тебе удалось поговорить с ним? – Чарли заметил брата Коринны на собрании и вспомнил рассказ Мэри о том, как она встретилась с Джорди у Норы. Мэри упомянула, что Джорди заметно занервничал, когда речь зашла о Коринне. Поразмыслив, Мэри решила расспросить его, в чем дело.
На вопрос Чарли она только грустно покачала головой.
– Вчера я заезжала к нему. Джорди с женой были на редкость любезны, но насчет Коринны я так ничего и не узнала, – призналась Мэри. – Я рассчитывала хотя бы выяснить, кто такой этот загадочный Дж., – помнишь, тот человек, о котором Коринна упоминает в дневнике. Но Джорди об этом понятия не имеет.
– Если тебя осенят новые идеи, приезжай ко мне в редакцию завтра. Я буду на месте весь день. – Чарли произнес эти слова небрежно, стараясь придать лицу нейтральное выражение.
Мэри посторонилась, пропуская шумную толпу, и тем самым очутилась почти вплотную прижатой к Чарли. Чарли уловил ее аромат – никаких духов, только запах мыла и чистой одежды, такой, что стирают вручную и вешают на просушку в ванной. На ключицах Мэри поблескивали мелкие капельки влаги, и Чарли вдруг вспомнилось, как она лежала обнаженная в его объятиях. Он припомнил бесчисленные ночи своей молодости, когда он засыпал, прижав к себе платье или комбинацию Мэри, а однажды даже старую футболку, которую разыскал в ящике шкафа. Ее расческа с облачком волос была для него тоже орудием сладкой пытки.
Но если Мэри и почувствовала, как он взволнован, то не подала виду. Она помедлила на нижней ступеньке, одарив Чарли ослепительной улыбкой деловой женщины.
– Завтра? Я как раз собиралась съездить в Нью-Йорк. Если я вернусь не слишком поздно, то позвоню тебе.
Чарли пожал плечами.
– Мой рабочий телефон ты знаешь.
Мэри оглянулась на Триш, которая возбужденно беседовала со своими сторонниками, забыв о том, что ее ждет сестра.
– Жаль, что сегодня в зале не было ее так называемого жениха. Интересно, сознает ли он, какое зрелище пропустил?
Чарли различил в ее голосе иронические нотки и задумался, вызваны ли они личным опытом. При мысли о том, что у Мэри наверняка есть любовник, он ощутил укол ревности.
– Наверное, нет, – коротко отозвался он, не считая нужным упоминать о репутации Гэри Шмидта, отъявленного ловеласа. Помолчав, он осторожно добавил: – Скорее всего Триш задержится. Похоже, поклонники вовсе не намерены отпускать ее. Подвезти тебя?