– Я пишу.
– То есть ведете дневник?
– Да, и не только. Я пишу преимущественно короткие рассказы и статьи. Некоторые из них даже были опубликованы.
– Они могли где-нибудь попасться мне?
Ноэль позволила себе сухо усмехнуться.
– Только если вы выписываете «Бюллетень Бэроида» или «Калифорнийский полицейский». – Она пожала плечами. – Для начинающих авторов любые издания хороши.
– Значит, это не просто хобби? Видимо, вы всерьез увлечены этим делом.
Предчувствуя ловушку, Ноэль сразу поспешила оговориться:
– Я хотела бы когда-нибудь стать профессиональным писателем. Но пока… – Думая об Эмме, она сверкнула искренней материнской улыбкой. – Я понимаю, что мои слова прозвучат старомодно и банально, но пока самое главное для меня – быть хорошей матерью.
В ответ Линда только застрочила в блокноте. Когда она подняла голову, ее лицо было непроницаемым.
– Раз уж мы коснулись этой темы, давайте поговорим о воспитании детей. Кто присматривает за вашей дочерью, когда у вас возникают срочные дела или когда вы… скажем, не расположены быть с ребенком?
Ноэль напряглась. Что это – завуалированный намек на ее алкоголизм? Тон Линды не внушал подозрений. Однако Ноэль поняла, что должна проявлять крайнюю осторожность.
– Моя бабушка, если она хорошо себя чувствует, – объяснила она. – И моя тетя Триш. Иногда по вечерам она остается с Эммой. Да, и еще у меня есть сестра-подросток, Бронуин. Эмма обожает ее.
– Похоже, у вас дружная семья.
– Мы очень привязаны друг к другу.
– Но несмотря на это, у вас, должно быть, полным-полно хлопот – ведь вам приходится ухаживать за больной бабушкой и воспитывать пятилетнего ребенка.
В голове Ноэль зазвенел первый сигнал тревоги. Значит, это действительно ловушка, а не игра ее воображения. Она осторожно произнесла:
– Нет, я не настолько занята. Как я уже сказала, бабушке гораздо лучше. Вскоре она совсем поправится.
Линда устремила взгляд из-под голых век на мрачноватое распятие над диваном.
– Хорошо, но если предположить, что лучше ей не станет? Если вам придется нанять сиделку?
Ноэль попыталась представить себе, как отреагировала бы бабушка на подобное предложение. Допустить, чтобы чужие люди торчали у нее на кухне, перебирали ее белье? Чтобы по лестнице туда-сюда сновала сиделка в белом халате и туфлях на толстой подошве? Нет, на такое бабушка никогда не согласится.
– Я решу эту проблему, когда она возникнет, – подумав, ответила она.
– Значит, так вы обычно и поступаете?
– Откровенно говоря, не понимаю, при чем тут… – Ноэль сделала паузу, глядя на нитку, торчащую из обивки дивана. Глубоко вздохнув, она продолжала: – Послушайте, доктор… то есть Линда, я оплачиваю счета вовремя. Дважды в год я снимаю зубной камень у дантиста и отвожу машину на профилактический ремонт. Но я считаю, что серьезные жизненные проблемы возникают внезапно и подготовиться к ним нельзя.
«Если бы я знала, что со мной случится такое, поверьте, я бы сейчас здесь не сидела», – мысленно добавила она.
Линда записала что-то в блокнот, ее блестящая каштановая челка вздрагивала при каждом энергичном взмахе ручки. Ноэль могла только догадываться, что пишет ее собеседница: «Импульсивность, отсутствие выдержки. Явные признаки неумения действовать в кризисных ситуациях». Ноэль ощутила прилив безумного желания вскочить и выдернуть чертов блокнот из рук Линды. Если она все равно проиграет, о таком поступке можно будет вспоминать с удовлетворением.
– Расскажите мне о вашем муже. – Линда с вежливым интересом взглянула на нее.
– Что вы хотите узнать?
– Прежде всего как бы вы описали ваши взаимоотношения?
Ноэль подавила циничную усмешку.
– Мы редко ссорились, если вы спрашиваете об этом. Когда наши мнения не совпадали… скажем так: обычно Роберту удавалось настоять на своем.
– И это вас раздражало.
Ноэль на минуту задумалась.
– Да нет… точнее, не раздражало до недавнего времени. Теперь мне кажется странным, что я даже не пыталась протестовать. Будь я посмелее, дело не дошло бы до суда.
– Как это?
– Полагаю, я давным-давно рассталась бы с мужем.
– Вы считаете, что в вашем алкоголизме виноват он?
Ноэль мрачно усмехнулась.
– Вижу, вы подготовились к разговору. Но мой ответ – нет. Я была алкоголичкой, но, к счастью, теперь я здорова. В своем алкоголизме я не виню никого, кроме самой себя. Я просто пытаюсь объяснить, что мой муж… – она помедлила, старательно подбирая слова, – не терпит возражений.
Тонкие нарисованные брови Линды приподнялись.
– Значит, случившееся вы считаете своего рода наказанием?
Ноэль уставилась на ее ручку, повисшую над большим желтым блокнотом. На обыкновенную зеленую шариковую ручку с золотистой эмблемой «Агентство недвижимости «Перекресток». Почти все сделки с недвижимостью Роберт оформлял с помощью этой компании. Каким путем эта ручка попала к Линде? Мышцы ее живота сжались.
– И да, и нет. Я не сомневаюсь в том, что мой муж любит Эмму. А еще он привык контролировать ситуацию. Когда я объявила ему, что подаю на развод… – При воспоминании об этом Ноэль задрожала и устремила взгляд на фарфоровые статуэтки, флиртующие друг с другом на полке над телевизором. – Словом, это его не обрадовало. Точнее сказать, он разозлился. Через два дня, проснувшись, я обнаружила, что моя дочь исчезла.
– Вам, вероятно, известно, что версия событий, изложенная вашим мужем, заметно отличается от вашей. – Бледное, будто резиновое лицо Линды как будто парило в тусклом свете, отделившись от тела.
– Все, что он говорит, – ложь.
– Понимаю. – Линда выжидательно постукивала ручкой по блокноту.
Ноэль зажмурилась.
– В тот вечер мы договорились поужинать вместе. Просто поговорить, только и всего. Мы еще не успели сделать заказ, когда я почувствовала себя… неважно. Мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок. Так и вышло. – Она открыла глаза, устремив взгляд в никуда. – А теперь меня обвиняют в пьянстве!
– А вы в тот вечер что-нибудь пили? – Линда виновато улыбнулась. – Вы же понимаете, я должна это знать.
– Нет. – Ноэль не стала оправдываться и клясться. Что в этом толку? Мнение собеседницы ей уже не изменить. От этой мысли Ноэль стало тоскливо, ее охватило ощущение обреченности. – Можно задать вам вопрос?
– Пожалуйста. – Линда вежливо улыбнулась.
– Считаете ли вы, что в любой истории есть две стороны?
– В большинстве случаев – да.
– Но бывают ли исключения?
– Иногда.
Ноэль подалась вперед, крепко сцепив руки.
– Линда, я должна сказать вам кое-что. Если бы я только заподозрила, что могу причинить хоть какой-нибудь вред своему ребенку, я сама… предложила бы мужу поискать выход. Чего бы это мне ни стоило. Но дело в том, что вред Эмме может причинить кто угодно, только не я!
– Вы подозреваете, что на такое способен ваш муж?
Заметив проблеск неуверенности в глазах Линды, Ноэль продолжала настаивать на своем:
– Я прошу только об одном: прислушаться к моим словам. Не делайте поспешных выводов, пока не узнаете все факты, ради моей дочери.
– Ноэль, детка, с кем это ты разговариваешь?
Подняв голову, Ноэль увидела, что по лестнице медленно спускается бабушка. У нее упало сердце. Бабушка представляла собой плачевное зрелище в измятом халате, в котором спала, с растрепанными седыми волосами. И ее голос звучал слишком ворчливо. Бабушка часто просыпалась раздраженной. «Господи! – взмолилась Ноэль. – Только бы она ничего не испортила!»
Шаркая подошвами, бабушка прошла через гостиную. Ноэль быстро встала, чтобы представить ее.
– Линда, это моя бабушка. Бабушка, помнишь, я говорила тебе, что доктор Хокинс придет ко мне на собеседование?
– Зачем? Ты ищешь работу? – Бабушка склонила голову набок, подозрительно глядя на гостью. Она никогда не прибегала к помощи психологов – по ее мнению, они только сбивали людей с толку.
– Мне поручено представить суду рекомендации относительно вашей внучки, – объяснила Линда, пожимая бабушке руку. – Я рада, что вы присоединились к нам, миссис Куинн.
Бабушка фыркнула.
«Прошу тебя, молчи!» – безмолвно взмолилась Ноэль.
Но блеск в бабушкиных глазах не предвещал ничего хорошего.
– Вот что я вам скажу, доктор Ходжкин: можете написать в отчете, что Ноэль – лучшая мать в мире. Да она готова пожертвовать жизнью ради дочери!
– Не сомневаюсь, – учтиво отозвалась Линда, не удосужившись поправить собеседницу, которая переврала ее фамилию.
Бабушка указала узловатым пальцем на блокнот.
– Ну так запишите это!
– Бабушка, прошу тебя… – умоляюще выговорила Ноэль.
Но это не остановило Дорис.
– Стыд и позор, когда судьи позволяют поливать грязью невиновных! Кельвина Рипли я знаю с тех пор, как мы учились в школе. Уже в те времена он был подхалимом и ничтожеством. И теперь мне совершенно ясно: в черной мантии он не стоит и материи, из которой она сшита!
Линда прищурилась, прикрыв глаза голыми веками.
«Простите», – беззвучно произнесла Ноэль. Она мягко взяла бабушку за руку, но та нетерпеливо оттолкнула ее.
– Я еще не закончила! – заявила она.
– Пожалуй, я зайду в другой раз, – решила Линда, многозначительно взглянув на Ноэль.
Минуту Ноэль стояла неподвижно, слишком потрясенная, чтобы сдвинуться с места. Она не верила своим глазам. Оправдались худшие из ее опасений. «Я должна остановить ее. Спасти хотя бы остатки своей репутации!» Как в день встречи с Робертом, Ноэль почувствовала, будто что-то в ней пробуждается к жизни. Что-то подталкивало ее к решительным действиям подобно сильному порыву ветра. Она шагнула к бабушке и положила ладони ей на плечи. Но бабушка упрямо высвободилась, пошатнулась, и Ноэль поспешила подхватить ее. И вдруг, к ее ужасу, обе они повалились на пол. Ноэль крепко ударилась спиной, бабушка распростерлась на ней и вскрикнула. Ее крупное и тяжелое тело придавило Ноэль к полу.
Минуту они лежали неподвижно, ошеломленные падением, а потом разом зашевелились, но никак не могли распутать руки и ноги и встать. Ноэль сумела подняться только после того, как Линда протянула ей руку. Вдвоем они поставили бабушку на ноги и усадили на ближайший стул.