На раздатке скучала подавальщица, хорошо еще, что в носу не ковырялась.
— Что вам? — увидев меня, она немного взбодрилась. Ну еще бы, то крутишься, как уж на сковородке, чтобы выдать все требуемое избалованным мальчикам и девочкам с большими амбициями и претензиями, то стоишь, как приклеенная и скучаешь, потому что никого нет, а уйти нельзя, начальство не поймет, еще возьмет и уволит. А работа, что и говорить, не слишком напряжённая. Главное, не забывать улыбаться старшекурсникам, периодически поправляя вырез на платье, делая его все ниже и ниже. Вдруг кому-нибудь понравится увиденное и он возьмет девушку к себе в содержанки, а там, если хоть маленько ума есть, то извернешься и даже, когда надоешь своему покровителю, всегда есть шанс уцепиться и остаться в клане, а это для простых девушек из вольных очень даже неплохо, вон, что далеко ходить, Настя вообще специально рабыней стала, чтобы уже не считаться вольной простушкой, с которой может всякое произойти, и никто даже не почешется, чтобы расследовать ее гибель. Сейчас же за ее спиной стоит мощь хоть и не центрового, но все же клана, а это означает относительную безопасность.
— На твой вкус, — я махнул рукой. Не люблю выбирать из четырех супов и восьми вторых блюд. Вообще считаю, что у людей должно быть, как можно меньше выбора. Потому что один известный осел от голода помер, выбирая между двумя совершенно одинаковыми охапками сена, а люди, в большинстве своем, недалеко от этого осла ушли в своем развитии, и я совершенно не исключение из правил, мне тоже выбора большого давать нельзя. Когда же его вообще нет, то я способен очень на многое, иной раз сам себе поражаюсь.
Получив разнос с весьма аппетитными блюдами, направился к столу, благо пустых столов было довольно много. Не успел я расположиться, как рядом со мной за стол уселся Любушкин, и принялся весьма сосредоточенно расставлять тарелки. Я еще раз на всякий случай огляделся по сторонам, нет, большинство столов как стояли пустыми, так и продолжают стоять. Расставив тарелки, Любушкин принялся есть. Он здорово умел поглощать пищу. Очень быстро и вместе с тем аккуратно, прекрасно умея пользоваться ножом и вилкой. Закончив гораздо быстрее меня, бывший игрок школьной сборной по левиболу, Олег бросил салфетку на разнос и вперил в меня немигающий взгляд. То, что команду на этот год упразднили, и вообще чемпионат среди школ отменили, добавило игрокам лишнее время, которое они, похоже, не знали, куда девать.
— Сава, разговор есть, — наконец, тихо проговорил Любушкин.
— Ну так говори, кто тебе не дает, — я только-только доел суп, по-моему, это было что-то средиземноморское, во всяком случае, креветки я ни с чем не перепутаю.
— Что ты думаешь про настрой наших ровесников и тех, кто помладше? — он говорил нарочито равнодушно, но было видно, что эта тема ему чем-то близка и задевает его. Вот только мне не было никакого дела до этих чертовых Лунтиков, самое большое достижение у которых было то, что они когда-то родились.
— Честно, мне плевать, — есть расхотелось. Сунув в рот пару ложек рагу, которое мне дала подавальщица, словно прочитав мои мысли, я отодвинул от себя тарелку и уставился на Любушкина. — Пускай слушают Громова, выходят на баррикады, а потом их всех убьют, потому что они настолько тупы, что поперлись на эти баррикады, а я захвачу их кланы, потому что в тех же беспорядках убьют их родителей, которые непременно окажутся по ту сторону этих самых баррикад, но на решительные действия они не пойдут, потому что любят своих чад и будут до последнего надеяться на их благоразумие, которое у них вместе с частью мозга, отвечающей за самосохранение атрофировалось за ненадобностью под вечной опекой родителей и всего клана. Что касается меня — то мне некогда херней страдать, на мне клан висит, который нужно защищать, а также давать есть, пить, крышу над головой и денег на развлекуху хоть иногда, потому что всегда найдется тот, кто в приоритете будет хотеть не только хлеба, но и зрелищ.
— Собственно поэтому я и хочу поговорить, только не здесь, — Любушкин обернулся. — И, Сава, я тебя понимаю, на меня самого клан свалился, а я не считаю себя готовым на все сто им управлять, вот только у меня, как и у тебя нет выхода. А эти кретины, наслушавшись разных лозунгов, очень сильно мешают мне жить, потому что приходится отвлекаться еще и на них, а у меня нет возможности рассеивать силы, потому что там, — он махнул рукой, показывая куда-то за пределы школы, — идет самая настоящая война.
Я откинулся на стуле и внимательно посмотрел на него. У Любушкина клан был побольше моего. Не такой большой, как те же Алдышевы или Бойничи с Лосевыми, но и не такой маленький, как мой. Ему по любому приходится гораздо сложнее, чем даже мне.
— Что ты предлагаешь? — наконец, задал я ему правильный вопрос.
— Пока не знаю, но знаю одно, с этим надо что-то делать. Сейчас на территории школы восемь глав кланов ждут своего выпускного, ты последний, к кому я подошел. Все они готовы собраться и обсудить данную проблему, потому что, ты, черт подери, прав. Нам нужно о своих людях заботиться, а не оглядываться назад, ежедневно опасаясь получить удар в спину от кретина, который потом, когда его резать начнут, будет сидеть и наматывать сопли на кулак. Сейчас еще можно как-то предотвратить очередной студенческий бунт, беспощадный в своей бессмысленной жажде разрушения. И нет, у меня нет сантиментов, надо будет, я даже придушу парочку самых активных, чтобы воду не мутили.
— Но проблема не только в нашей школе, — я, не мигая, смотрел на него.
— У меня есть выходы на другие школы, я же в сборной играл, забыл? Мы успели в каждой побывать, и, если не друзей, то приятелей завести. Будем общаться по кому, что нам еще остается? Но, Сава, пока мы можем хотя бы эту заразу выжечь до того момента, как вернемся туда, где нужно будет ежесекундно принимать решения, нужно это сделать.
— А я разве против? — я придвинул к себе рагу, потому что почувствовал, что еще не наелся. — Я только за.
— Ну вот и отлично. Тогда в раздевалке команды сегодня в семь вечера, — и Любушкин поднялся, и пошел из столовой. Я проводил его взглядом и чуть не подавился, потому что в этом момент в столовку вошли Настя и Эльза. Они равнодушно посмотрели друг на друга, взяли какие-то салатики с курицей и направились прямиком к моему столику. Проглотив кусок, который едва не встал у меня поперек горла, я смотрел как они приблизились. Вот сейчас они смотрели друг на друга недоуменно, а потом перевели взгляды на меня. Я же, зачерпнул еще рагу и отправил его в рот. А что я еще мог сделать в такой неприятной ситуации?
Глава 11
— По-моему, твоя боязнь одиночества неуместна, здесь полно свободных столиков, — Эльза поставила разнос на стол, и посмотрела на Настю, которая в этот момент устраивалась напротив нее, по левую руку от меня. Я продолжал жевать, потому что абсурдная ситуация в любой момент могла стать неконтролируемой, а мне даже Вангой себя чувствовать не нужно было, чтобы понять, что ничего хорошего лично мне эта встреча, действительно случайная, не принесет. А ведь говорил мне мой внутренний голос, чаще всего очень нудно и противно, чтобы я Эльзе рассказал все раньше, например, до того момента, когда нас закрыли в школе.
— Ну что ты, я вовсе не боюсь одиночества, и за этот столик сажусь именно из-за того, кто его занимает, — Настя схватила разнос, оставленный Любушкиным, и переставила его на другой стол. После чего села и, как ни в чем не бывало, принялась раскладывать столовые приборы.
— Так, я чего-то не знаю? Сава, а почему ты молчишь? — Эльза первая догадалась задать мне вопрос, на тему, какого хера здесь творится.
— А что тебе сказать? — я сглотнул и посмотрел на нее.
— Сава, кто это? Я эту девицу впервые вижу, и не очень понимаю, почему она ведет себя настолько… — Эльза так и не смогла подобрать приличное окончание начатой фразы.
— Эл, — я запнулся, затем попытался скорчить такое же выражение лица, которое очень четко у Кузи получалось. — А на этот вопрос есть правильный ответ?
— Сава, ты на что сейчас намекаешь? — Эльза, наконец села, и сложила руки на груди. — Кто эта девка, и почему она считает, что может вот так запросто тебе надоедать?
— А почему бы тебе у меня не спросить? — Настя сжала в руке вилку. — Я принадлежу Виталию, а вот какое ты имеешь право на него кричать?
— Ты… что? — у Эльзы глаза на лоб полезли. — В каком смысле… принадлежишь?!
— В прямом. Я его собственность, согласно заключенному договору. И я так и не услышала, по какому праву ты на него кричишь? — Настя, похоже, вбила себе в голову, что я нуждаюсь в защите, раз так бодро кинулась эту самую защиту осуществлять. Я же все еще ломал голову над тем, как выйти из подобного положения, потому что, вроде бы рабовладение современными законами не поощрялось. Самое смешное — не запрещалось, а именно не поощрялось, такой вот юридический казус, но, тем не менее, разглашение этой маленькой тайны, представленной именно в таком свете, в высших слоях, в которые я так стремлюсь затащить свой клан, могло знатно подпортить репутацию. Хотя, не исключаю, что многие кланы, состоящие в правящем совете, имеют парочку-тройку рабов, но, по крайней мере, молчат и тщательно это скрывают.
— Да неужели, — у Эльзы очень опасно сузились глаза. — Тогда приготовься к такому неприятному для себя сюрпризу. Если ты говоришь правду, то, после того как мы с Савой поженимся, ты станешь нашей совместной собственностью, — и эта змея, поцеловала меня в ухо, едва не оглушив.
— Девочки, не ссорьтесь… — я честно попытался уладить назревающий конфликт мирным путем. Вот только не учел, что магия Насти была нестабильна, она все еще никак не могла к ней привыкнуть, поэтому не было ничего удивительного, в том, что глаза девушки полыхнули зеленью, и стоящий на подоконнике цветок выбросил корни, мгновенно растрепав как всегда безупречно уложенную прическу Эльзы и порвав ее юбку. — Упс, — можно сколько угодно называть меня трусом, но я, воспользовавшись тем, что взбешенная Эльза вскочила, медленно начал стекать под стол, в надежде пересидеть там бурю. Но спрятаться я не успел.