скривила губы, словно лимон раскусила. Видно, что сам разговор о директоре был ей неприятен.
— И что же, он никак не прореагировал на такую новость? — я нахмурился. Еще в комплексе мне показалось, что Игнат смотрит на Настю, как на интересную бабочку, и только и ждет момента, когда сумеет ее препарировать. Вот оно классическое отличие ученого и не ученого, но заинтересованного в эксперименте человека. Видимо человечность атрофируется где-то между первым и вторым научным открытием, хотя возможно и раньше.
— Выразил озабоченность, — Люба смотрела на меня снизу-вверх. — Савельев, твое предложение о работе еще в силе?
— О как, и с чего же такие перемены? — я удивленно посмотрел на нее.
— Скажем так, с Викентием я могла работать и никогда не оставила бы его, а с этим… Я все равно буду увольняться, а ты вроде лаборатории хочешь открывать. У меня ведь диплом биоинженера есть, кроме медицинского.
— Круто, — я присвистнул. — И как так получилось?
— Была молода, искала себя, — Люба закурила очередную сигарету. — Глупая была, несмотря на дипломы и диссертацию. Все верила, что можно человечество спасти, — она криво усмехнулась. — Викентий как раз искал медика. Школа большая, работы валом. Выслушал меня, пальцем у виска покрутил и быстро мне мозги на место вставил. С тех пор я здесь пашу. Но сейчас, кажется, мой лимит выработан. Не могу больше его бредни выслушивать.
— Какие бредни? — я продолжал пристально на нее смотреть.
— Да неважно, к нашим делам они все равно не относятся, — Люба первой подошла к двери. — Ну что, примешь в клан?
— Конечно, — я кивнул. — А как так получилось, что умница, красавица, да еще и одаренная осталась без клана?
— Говорю же молодая была, а ум еще не значит, что не дура. Я тогда на биоинженера училась, и среди молодежи было популярно движение «Эволюция путем прогресса». Их гуру откровенную евгенику проталкивали среди нас, под идеями того, что человек будущего сможет стать таким, каким захочет, даже дар сможет получить по собственному желанию, и тогда кланы просто ликвидируются как данность, и мы все буем жить долго и счастливо одной большой семьей… — она замолчала и мы уставились друг на друга. Люба даже не замечала, как столбик пепла упал ей на пальцы. — Ай, зараза, — она выкинула сигарету и подула на обожженные пальцы. Я же медленно почти по слогам спросил:
— Как звали ваших гуру?
— Твою мать, я даже, когда Настю увидела не провела аналогию, так сильно хотела забыть тот бредовый этап моей жизни, — Люба сплюнула прямо на пол. — Из ныне живущих — Громов, слышал про такого? Все о лучшей жизни вещает, а у самого рожа скоро на экран влезать перестанет.
— Люба, это очень важно, — я плюхнулся обратно на кушетку. — Как он действовал среди вас, когда вы учились? Создавались какие-нибудь ячейки, ставились ли главные, все, что можешь вспомнить.
— Да ячейки были. Причем, очень небольшие, максимум по семь-десять человек. Над нами ставили главного. Проводился какой-то дурацкий ритуал вступления в ряды, ну, для ощущения причастности к чему-то большему. Как я понимаю, основной целью таких ячеек — заставить участников выйти из кланов. А потом работать под эгидой этих эволюционеров.
— Как именно работать? — я буквально гипнотизировал ее взглядом.
— Нас — по специальности, — Люба усмехнулась. — Именно мы же были ключевым инструментом предполагаемой эволюции. Но я слышала, что некоторые ячейки готовили боевиков, некоторые агитаторов, некоторые самоубийц, много кого. В один момент все как-то заглохло. Тогда как раз по школам прокатились студенческие бунты. Были даже жертвы, с обеих сторон, а потом…
— А потом мой отец вместе с Бойнич и Лосевым разработали систему, которая могла отслеживать намерения на определенном заданном участке, например, школы Касл, и передавать эти данные в службу безопасности страны, — я вцепился в волосы. — Эти твари не только глушанули Систему на базе школы, они ее вообще глушанули на какое-то время. А теперь Система, после эксперимента, удачного, надо сказать, Волковых, перестала выходить на связь и вообще принялась переписывать код, и у старых товарищей снова появился шанс довести до ума то, что они не смогли реализовать с вашим поколением. И все это на фоне тотального беспредела и передала сфер влияния. Люба, Громов умный хрен? Он мог сам все это замутить?
— Он умный хрен, — Люба кивнула. — Вот только сдается мне, что эксперименты «Маготеха» идут отдельно, а он действует, используя их достижения. «Маготех» — это ученые. Помешанные ученые. Таких обычно революции не интересуют. Но их всегда легко использовать в своих целях.
— Люба, я тебя начальником сделаю. Посылай нахер Игната и приступай к работе, — торжественно произнес я, приложив руку к сердцу.
— До Нового года доработаю и тогда поговорим. У меня контракт аккурат до Нового года, — я бросил взгляд в окно. Как-то сосем темно там стало, бросив взгляд на часы, я выругался, уже была половина восьмого.
— Черт, я опоздал. Извини, Люба, но я побежал, позже пересечемся, — и я сорвался с низкого старта, словно мне очко подпалили.
В раздевалке уже сидели семь парней и ждали, как оказывается только меня одного.
— Я уж думал, что ты не придешь, — протянул Любушкин.
— Дела, совсем счет времени потерял, — я отдышался с плюхнулся на скамью. — И во время этих дел мне рассказали замечательную историю о том, как раньше работал Громов, и как он может действовать сейчас.
И я рассказал этим хмурым парням на чьи плечи так внезапно упала непростая ноша в виде кланов все, что удалось узнать о структуре организации здесь на территории школы. Некоторое время все молчали, переваривая информацию, а потом Любушкин, которого как-то негласно мы приняли за старшего, резюмировал.
— Нужно выявить ячейки и вычленить кураторов. Начать с этого. Дальше будем смотреть, как действовать более эффективно.
— У кого-нибудь из вас есть выход на всероссийскую базу данных? — внезапно спросил я.
— Я могу задать вопрос начальнику мой службы безопасности, — отозвался невысокий крепыш Данил Егоров. — Он, служил в нацбезопасности, но потом захотел большей стабильности и перешел ко мне. У них-то точно эта база в качестве настольной книги должна в каждый ком быть залита. Во всяком случае, официальные данные. Кого надо проверить?
— Преподавателей, — все удивленно переглянулись. — Проверить прежде всего тех, кто считает себя вольными художниками и не связаны никакими обязательствами ни с одним кланом. Самое главное, проверить их связь с Громовым. Даже, если они пересекались, когда сам препод был учащимся любой школы. Особенно, если они пересекались в этот период.
— Ты что-то подозреваешь? — Любушкин озабоченно потер бровь.
— Это же ты их вытащил из учительской во время нападения на школу? — задал я ему мучивший меня уже давно вопрос.
— Я, — кивнул Любушкин. — Но там печать контура стояла на дверях. Такие на камеры особо опасных преступников ставят, и на рудниках каждый квадрат ими запечатан. Вообще без вариантов, только убрать снаружи.
— Олег, я верю, что выбраться из ловушки им было невозможно, верю, понимаешь? — он кивнул, а я, глядя на него в упор продолжил. — Я не понимаю другого, каким образом они там все в один момент оказались? Внеплановое собрание в выходной день, без директора, который в этот момент уже был убит? Нет, Олег, они не просто так оказались заперты без возможности выбраться, их туда кто-то намерено завел. Заманил, бутылку поставил, тортик испек… Я не знаю, как это выглядело на самом деле, но что-то тут было нечисто, уж поверьте моей чуйке.
— А знаешь, похоже, что так оно и было, — задумчиво проговорил Любушкин.
— А можно поинтересоваться, откуда ты так много знаешь про эти чертовы печати? — я заинтересовано посмотрел на задумавшегося Олега.
— Так это Любушкины их делают, — хохотнул Егоров. — Еще бы ему не знать все, что с ними связано. Ты нам лучше другое скажи, что там за слухи про хорошенькую рабыню по Каслу ходят? — его поддержал гул одобряющих голосов. Даже Любушкин вынырнул из своих раздумий и одобрительно кивнул головой.
— Да нет там никакой интриги, — я досадливо поморщился. — Исследовательская фирма, принадлежащая клану, проводила одобренный эксперимент на людях. Девчонка была в стесненных обстоятельствах и пришла добровольцем, и с дуру подписала другой договор. Теперь я вместе с юристами ломаем голову, как ее освободить. А здесь она, потому что ее по условиям контракта Любовь Ивановна должна после эксперимента наблюдать. Вот мне и пришлось Игнату в ноги падать и просить взять Настю в школу на один год. Вот и вся история. Она пока терпит, но может же и по судам начать таскаться, что ей подсунули говно. Да она его подмахнула не читая, но что с того? Да, скорее всего, ее иски не будут удовлетворены, но мне-то нервов она может попортить ого-ого. Тем более, что несоответствия договора устного и того, что она подписала, ее папаша обнаружил, — вот так безбожно мешая правду и откровенную ложь, я вроде бы неплохую легенду сочинил. Причем пришла она мне в голову именно сейчас, в окружении мне подобных. Это навевало на определенные мысли, но я пока решил с этим не заморачиваться.
— М-да, ситуация, — Веснин, сидящий рядом со мной, потер подбородок. Насколько мне память не изменяет это был небольшой, но настолько говнистый клан, что связываться с ним никто вообще не хотел, потому что он состоял сплошь из юристов. — Твой поверенный прав, крови она может вам подпортить нехило, лучше уж найти лазейку и полюбовно разбежаться. Кто у тебя главный стряпчий?
— Кирилл Вяземский, — ответил я, с некоторым удивлением посматривая на него. Вообще, если я считал эту затею и встречу пустой тратой времени, то теперь я так не думал. Это очень хороший способ налаживания связей, которые мне в скором времени очень сильно пригодятся.
— Я знаю Кирилла, — Веснин кивнул. — Неплохой юрист. Звезд с неба не хватает, но твердый середнячок. С твоим сегодняшним уровнем пойдет. Но, как только в гору пойдешь, обращайся, я тебе нескольких ребят порекомендую. Они молодые еще, но хватка уже акулья проявляется.