– Об исчезновении так и не заявляли?
– Ничего. Если это волосы ребенка или подростка, родители должны были проявиться уже давно. До сих пор Фредди посягал только на семьи. Но может быть, эта девочка из приюта? Из какого-нибудь заведения? Сирота?
– Тем более что Фредди, возможно, хотел выставить свое чучело в ночь моей аварии. А в таком случае девочка с длинными светлыми волосами пропала два месяца назад…
– Мы тоже об этом думали. Лемуан в контакте с прессой. Информация уже циркулирует вокруг этой новой находки. Может быть, кто-нибудь и проявится.
– Пресса вредит нам столько же, сколько помогает. А родители Артура знают про чучело?
– Да… Сама понимаешь, в каком они состоянии.
Она со вздохом взяла письмо:
– Ты должен был начать с этой записки. Что вы обнаружили?
Фредерик помедлил с ответом, отпив глоток кофе.
– У тебя еще остались кое-какие личные вещи в помещении группы. Бумаги, три фотографии дочери и несколько милых записочек, которые она писала тебе, в духе: «Я тебя люблю, я тебя тоже нет. Твоя Жемчужинка Любви».
– Я знаю, они есть и в моем кабинете, и в ящиках в комнате Леа. – Она показала на стол. – Они повсюду… Я зайду за ними… скоро.
– Мы сделали графологический анализ текста, написанного на листке, который ты принесла этой ночью. Сравнили его с другими, написанными твоей дочерью. Наш эксперт дал однозначный ответ: это почерк Леа.
Абигэль прижала ладони к щекам:
– Вы уверены, что это не имитация?
– Никаких сомнений. Эти слова на листке, который ты принесла Патрику, написала Леа.
Абигэль утратила дар речи. Она представила себе, как Леа в своей комнате, заперев дверь, пишет эти четыре зловещие строчки и прячет листок в ящик стола.
– Мы побывали на месте аварии сегодня утром, – объяснил Фредерик. – Ночью навалило много мокрого снега. Все размыто, невозможно отыскать место, где ты будто бы копала…
– Что значит «будто бы»?
– Это письмо… Ты понимаешь, что этого не может быть, Абигэль?
– Тогда что же? Вот эти слова, перед тобой, и почерк моей дочери!
– Есть два варианта. Первый: Фредди был здесь, у тебя, украл этот листок и закопал его в лесу.
Абигэль не вздрогнула. Она только скрестила на груди руки, вдруг ощутив озноб. Фредди ведь побывал и у Виктора, он всегда околачивался поблизости от своих жертв. Но с какой стати он проник к ней, чтобы украсть лист бумаги, о существовании которого она сама не подозревала? Откуда он мог знать?
– Ты не замечала ничего подозрительного в последнее время? – спросил Фредерик. – Следов взлома? Открытой двери? Незнакомца, бродившего вокруг твоего дома?
– Нет-нет… Только покупатели приходили на днях с агентом по недвижимости. Но я всегда была здесь, когда они смотрели комнату Леа. Стихи лежали на дне маленького ящика ее письменного стола. Никто не мог об этом знать.
Абигэль помнила, что заглянула в эти письма, перед тем как открыть чемоданы, но прочла не все. Было ли среди них это зловещее послание? Как она могла его не заметить?
– Если это и вправду Леа написала эти слова, если письмо было в ее столе среди всех этих листков, то как она могла предсказать, что скоро умрет? Откуда ей было это знать? Боже мой, она же спала, когда случилась авария! Я… я не понимаю, Фредерик. Как с ремнями безопасности, опять что-то не укладывается у меня в голове.
– А ты не замечала за Леа странного поведения в последние недели перед аварией?
– Мы меньше говорили, отношения стали напряженными. Я слишком много работала, а она быстро взрослела. Ты же знаешь, что такое подростки в тринадцать-четырнадцать лет. Переходный возраст. Мы сцеплялись иногда, но ничего серьезного. У нас с ней и не такое бывало.
– Она изменилась? Тебе не казалось, что она стала другой?
– Нет, то есть я хочу сказать, она была нормальным подростком. Но мне кажется, она в кого-то влюбилась. Это было видно. Стала более скрытной, лукавой. Может быть, в одноклассника. Но когда я пыталась с ней об этом поговорить, она замыкалась и отмахивалась, мол, не лезь не в свое дело. Я не давила на нее. Леа была полна жизни, я была счастлива видеть ее такой.
Абигэль не понимала: почему ее дочь написала такие слова? «Тебе я делать больно не хочу, но знаю, очень скоро я умру…» Похоже на прощальное письмо. Зловещее предчувствие.
– Я не могу поверить, что Фредди проник сюда, чтобы украсть это письмо. Бессмыслица какая-то.
– Вот именно, мы тоже не верим, по правде сказать, – ответил Фредерик. – Ты же нас знаешь, мы всегда рассматриваем все возможные сценарии. Мы хорошенько обдумали эту историю с пропавшими из чемодана Леа вещами, о которых ты говорила: черный котенок и брюки в клетку. Как ни крути, трудно понять, зачем он взял их из чемодана Леа и сложил все потом, как будто так и было. Если четко представить себе картину, он должен был взять ключ из кармана ее… выброшенного из машины трупа, вернуться к багажнику, открыть чемодан, украсть эти вещи, а потом положить ключ обратно в карман.
– И все же других вариантов нет. Фредди столкнулся с исключительной, неожиданной ситуацией, отчего его быстро охватило возбуждение. Психический процесс, соответствующий четкой схеме, пошел в его голове, и он действовал в соответствии с ним. Словно художник, который смотрит на произведение искусства и добавляет к нему свои маленькие мазки.
– Есть другая гипотеза, и мне очень неприятно тебе это говорить, но представь себе, просто представь, что Леа вовсе не положила свою плюшевую игрушку в чемодан в тот вечер, когда вы уезжали. И брюки в клетку тоже. Это вполне объясняет непонятную историю с ключом: Фредди и не думал рыться в ее чемодане. Лично я считаю, что, когда произошла авария, он испугался и убежал. Это было бы настолько логичнее.
– Логичнее? Я знаю, что я видела в тот вечер, когда мы уезжали. И знаю, что Фредди вполне мог остаться и оценить «зрелище».
– Ты, может быть, просто устала? Тебе показалось и…
– Идем.
Абигэль прошла в комнату дочери и сунула ему в руки фотографию в рамке:
– Что ты здесь видишь?
– Леа… и ее брюки в красную и белую клетку.
Абигэль показала на ворох одежды на кровати. Потом открыла двери гардеробной и стала кидать Фреду сложенные брюки. Он ловил их одни за другими, чтобы они не упали на пол.
– Если я действительно все выдумала, то где же они, эти брюки? Леа положила их в чемодан в тот вечер. Она взяла с собой эти брюки и своего плюшевого котенка… Я в этом уверена.
Фредерик встал:
– Позволь, я взгляну?
Абигэль села на кровать. Фредерик заглянул в ящики, потом перебрал висевшие на плечиках куртки и пальто. Раздвинул их. Ничего. Он снял их с вешалки, действуя методично, как при обыске.
Когда Фредерик обернулся, он держал в руках клетчатые брюки Леа.
– Они были под курткой.
– А ведь я была уверена, что…
– Очень может быть, что черный котенок тоже где-то в доме.
– Я везде искала, Фредерик, клянусь тебе. Его здесь нет.
– Иногда мы не видим того, что у нас перед носом, ты сама повторяешь это целыми днями. Возможно, у тебя в мозгу что-то заклинило и мешает тебе видеть.
Абигэль вынуждена была признать очевидное: рассудок обманул ее насчет брюк. Неужели с котенком то же самое?
– Скажи мне твою версию.
– Это вопрос деликатный, но… придется тебе сказать. Она связана со скверной смесью, которую ты употребляешь: антидепрессанты, алкоголь, пропидол… Извини, Абигэль, я тебя, боже сохрани, не осуждаю, но…
– Давай, не тяни.
– Фредди никогда здесь не был. Ты нашла это странное письмо, разбирая вещи дочери, и это стало для тебя настоящим эмоциональным шоком. Я не сомневаюсь, что ты была на месте аварии вчера вечером. Пытаюсь поставить себя на твое место, должно быть, это было ужасно. Ты видишь символ, толкуешь его по-своему. Принимаешься копать. И вот тут-то думаешь, что нашла это письмо, когда на самом деле оно уже у тебя было.
Абигэль смотрела на него не мигая.
– Значит, вы считаете, что я все выдумала. Как и про ремни безопасности.
– Ты просто объединила две независимые друг от друга вещи: письмо – с одной стороны, символ – с другой. Твой мозг естественным образом связал их и породил что-то вроде ложного воспоминания. Или, может быть, это был сон? Видение из тех, что у тебя бывают? Ты, кстати, рассказывала, что с тобой случился приступ катаплексии и…
– Катаплексия случилась потом, и от нее у меня не бывает видений. Я в полном сознании во время этих приступов. Короче, вы мне не верите, я поняла. И поэтому, полагаю, вы не стали искать черный «кангу», который я видела на обочине в вечер аварии?
Невыносимое молчание Фредерика было красноречивее любого ответа.
25
Абигэль приехала в Этрета около 15:30, без дорожных происшествий, без единой капли алкоголя в крови – ее первый трезвый день за два месяца. Лишь едва ощущалась боль в запястьях из-за старых переломов. В пути она уступила желанию поспать несколько минут, проехав Нефшатель-ан-Бре.
Физически все было более или менее хорошо, но морально эпизод с письмом и клетчатыми брюками, найденными Фредериком в гардеробной Леа, нанес ей новый удар. Она перевернула весь дом в поисках черного котенка – тщетно. Если Леа не положила его в чемодан, почему же Абигэль не может его найти? И что означают эти зловещие слова: «Очень скоро я умру»?
По дороге Абигэль успела дозвониться по мобильному телефону лучшим подругам своей дочери. Нет, Леа никогда не делилась с ними такими мрачными мыслями, она не принадлежала ни к сатанинской группе, ни к какой-либо секте. Да и не бывала почти нигде. Она училась в пятом классе, боже мой, прилежная ученица, светлая девочка. Как такие слова могли выйти из-под ее пера? Абигэль спрашивала по телефону, был ли у Леа дружок, пять девочек ответили отрицательно. Оставался один вариант: Интернет. Зарегистрировалась ли Леа в какой-то социальной сети без ее ведома? Общалась ли с нехорошими людьми? Узнать это было невозможно: планшет Леа разбился вдребезги во время аварии.