Жизель прокрутила список. Вдруг сердце Абигэль сжалось.
Клик – и на экране появился профиль Жемчужинки Любви.
59
Наверху – фотография Леа. Селфи: она сидела на кровати с широкой улыбкой принцессы, под которой едва угадывались брекеты на зубах. Она лучилась жизнью и юностью в своих брючках в клетку, тех самых, которые Фредерик нашел в гардеробной. Волосы были связаны в конский хвост, она даже накрасилась и, пожалуй, немного перестаралась с тушью для ресниц.
Абигэль почувствовала, как рушится ее мир. Жизель бережно погладила ее по спине. Она ощутила безмерное напряжение каждого мускула.
– Если это может тебя успокоить, Николя Жантиля у нее в друзьях нет. Иначе его имя было бы здесь, слева. Но фотографии, которые выкладывала Леа, в общем доступе, и Жантиль мог их видеть, как любой, имеющий аккаунт на «Фейсбуке». Хочешь посмотреть?
Абигэль молча кивнула. Она смотрела на снимки дочери, о существовании которых даже не подозревала. Леа фотографировалась с друзьями, с подругами, в коллеже, в теннисном клубе, в своей комнате, стоя на кровати. На одной из фотографий она взяла крупным планом свою татуировку, маленькую кошку. Подпись гласила: «Моя первая татуировка», далее следовали комментарии подруг типа «Класс» или «Я хочу такую же, но папа не разрешает».
Абигэль откинулась на стуле, ошарашенная, в нокауте. Леа ее провела, Леа оказалась хитрее и обманула ее бдительность. Ее правая рука украдкой скользнула по левому запястью, она искала кратеры, ее маленькие вулканы реальности. Все казалось ей таким безумным и внезапно… нереальным. Она снова подняла глаза на экран:
– Даже не будучи другом, Николя Жантиль вполне мог смотреть профиль Леа. Он увидел фотографии, в частности эту, с татуировкой…
– Именно. И нарисовал ее в психиатрической больнице. И с «Жемчужинкой Любви» в книге теперь тоже ясно. Все это откладывалось в его голове, и воспоминания всплыли, когда он писал книгу. Вот тебе и все ответы.
Так-то оно так, но облегчения Абигэль почему-то не чувствовала.
– И… Жантиль наткнулся на профиль моей дочери случайно?
– Не обязательно случайно. Ты говорила мне, что Жантиль взял за основу дело Фредди, чтобы написать свою книгу, и даже вывел в ней тебя. Значит, он, вероятно, знал, что у тебя есть дочь. Ты говорила о ней в интервью?
– Когда они делали мой большой портрет, да, я упомянула Леа, но и только. Я не хотела засвечивать ее в прессе.
– Ты о ней говорила, этого достаточно. Так или иначе, педофил сумел найти ее аккаунт на «Фейсбуке». Может быть, набрал «Дюрнан» и вышел поэтапно через профили друзей Леа, упоминавших твое имя. Для такого компьютерного хищника, как он, к тому же писателя, собирающего материал для книги, это вряд ли было сложно.
– Как я могу прочесть сообщения моей дочери? Я хочу знать, что она писала.
– А вот это уже труднее. Надо выйти на ее личный аккаунт. Если ты знаешь, как войти в ее электронную почту, может получиться. Достаточно сообщить, что ты забыла пароль, и данные пришлют тебе на адрес Леа.
– Да. Я могу войти в ее аккаунт на Gmail. Я думала, что так смогу все держать под контролем; как же я была наивна…
– Ничего не поделаешь. Молодые поднаторели на всех этих технологиях куда лучше нас, они знают все хитрости. Да и вообще, кого из нас не водили за нос? Посмотри на моего мужа, он думает, что я целыми днями изучаю кулинарные рецепты.
За пять минут Жизель выполнила все необходимые манипуляции и вошла в сеть как Жемчужинка Любви. На экране появились сообщения Леа. Записочки девчонки – о тряпках, школе, дружках… Она даже выложила несколько стихотворений, ее хвалили, отзывались лестно. У Абигэль защемило сердце, и она прокрутила экран к более старым данным. Леа писала по пять-шесть сообщений в неделю, обычно после уроков, пока мать еще была на работе или в жандармерии. Она обнаружила свою собственную фотографию: «Моя мама, зануда, но клёвая». Это было как яростная пощечина, шквал эмоций в лицо.
– Боже мой, как я могла упустить все это?
– Это бы ничего не изменило, Абигэль, что случилось, то случилось. Твоя дочь все равно вышла бы туда – такая уж сегодня молодежь. Планшеты, телефоны, сети… Все это их притягивает как магнит.
Абигэль посмотрела наверх страницы. У Леа был сорок один друг. Были видны фотографии десяти первых – все совсем юные. Белокурые головки, зубные брекеты, улыбки отличников… Сколько свежей плоти для хищников вроде Жантиля. С появлением Интернета гидра педофилии больше не знала границ. Абигэль с горечью прокручивала дальше, и вдруг Жизель схватила ее за руку:
– Подожди секундочку, я кое-что увидела.
Жизель поднялась чуть выше по странице, заинтересовавшись сообщением Леа о фильме «Титаник», который она посмотрела в первый раз по телевизору в октябре 2014-го. Текст был датирован тем же периодом.
– Мы смотрели его вместе, я помню. Я уснула, как всегда, очень устала.
Жизель ее даже не слышала. Она навела курсор на фотографию одного из друзей, который ответил: «А я в первый раз посмотрел „Титаник“ в восемь лет». При виде этого лица Абигэль показалось, что она теряет сознание.
– Твою мать! – вырвалось у Жизель.
Друга звали Матье Пексото, тринадцати лет, это был красивый подросток с темно-синими глазами и черными как смоль волосами, настоящий Ален Делон для девчонок. Этот тип Абигэль и все жандармы отдела розыска отлично знали: фотография была идентична той, которую использовал некий Грег Паччарелли, – под этим ником создал аккаунт Фредди, чтобы войти в контакт с первой жертвой, Алисой.
Жизель откинулась в кресле, тоже оглушенная этими открытиями.
– Фредди общался с твоей дочерью.
60
Три часа спустя Абигэль сидела на кровати с отсутствующим взглядом, свесив руки между колен, в одной из палат Безумной Вдовушки. Она чувствовала себя голой, как новорожденный младенец, истерзанной, вымотанной этими днями, каждый из которых был хуже предыдущего.
К ее дочери Леа подобрался, на нее нацелился, ее выбрал Фредди. Он искал ее во Всемирной паутине, нашел, втерся к ней в друзья, выложив фотографию подростка с идеальной внешностью.
Приходилось признать очевидное: Леа входила в планы похитителя с самого начала. Что бы произошло, не случись аварии? Леа была бы сейчас в руках чудовища, превратившего Виктора в зомби?
Эта мысль была так невыносима, что отодвинула на второй план обнаруженные ею GPS-координаты, которые зашифровал отец. Сначала надо было узнать побольше об этом аккаунте на «Фейсбуке» и содержимом ноутбука Жантиля.
Скрипнула дверь, и она вздрогнула. Безумная Вдовушка любила играть со страхами. Абигэль казалось, что каждый звук здесь усиливается и бьет ее по мозгам с немыслимой яростью. Голова раскалывалась от боли.
В палату вошли Фредерик и Патрик Лемуан. От обоих пахло куревом, этот мерзкий едкий запах пропитал насквозь их одежду. Ее друг протянул ей картонный стаканчик с чаем и таблетку дафалгана. Она приняла лекарство.
– Мы просмотрели аккаунт Леа на «Фейсбуке» и передали ноутбук Жантиля в отдел киберкриминалистики, – сказал Фредерик, садясь рядом с ней. – Они там все разберут по косточкам.
– Я сам что-нибудь наплету судье о том, как он попал в наши руки. Лучше нам не поднимать волну, – добавил Лемуан.
Абигэль отхлебнула чая. В горле пересохло.
– Что дал аккаунт моей дочери?
– Матье Пексото создал свой профиль в начале сентября две тысячи четырнадцатого и в первый раз вступил в контакт с Леа в конце сентября, то есть дней через десять после похищения Артура. Стало быть, на тот момент он держал в плену троих детей. С учетом обстоятельств можно сказать почти наверняка, что Леа должна была стать четвертым и последним похищенным ребенком.
Фредерик чувствовал, что у Абигэль могут сдать нервы в любой момент. Горячий чай был не лучшей идеей. Он взял у нее из рук стакан и поставил на тумбочку.
– Он действовал так же, как с Алисой, – объяснил он, стараясь говорить как можно спокойнее. – Красивое фото веселого обаятельного подростка, который якобы живет в Париже с отцом-врачом и матерью-дантисткой, – легенда для Леа. Девочка приняла его в друзья, и с тех пор он вошел в ее жизнь, как вирус. Твоя дочь не могла ничего заподозрить. Фредди использовал тот же набор фотографий, что и для Алисы, это позволило ему создать достоверный профиль и заморочить девчонке голову. Снимки эти взяты, вероятно, из какого-нибудь банка фотографий.
Патрик Лемуан прислонился к стене, сцепив за спиной руки.
– Опробованный метод – метод хищника, готового на все, чтобы завладеть добычей. Леа раскрывалась ему в личных сообщениях, все более откровенных…
– Таких же сообщениях, какие писала Фредди Алиса? – спросила она, держась за голову. – Она… она влюбилась в него?
– Похоже, что да.
Абигэль падала в черную дыру, все глубже и глубже. Почему она не следила внимательнее за Леа, которая становилась все более скрытной и явно влюбленной? Как могла она не понять, что Фредди, этот паразит, проник в ее дом и постепенно распространял свой яд в ее кровиночке?
– А… Леа посылала ему фотографии в личных сообщениях?
Лемуан кивнул:
– В точности как Алиса… Свои, вашего дома и даже твои. Фредди выяснил, где вы живете, точно знал, в какие дни и в котором часу Леа ходит в теннисный клуб и когда ты возвращаешься с работы. Есть переписка, в которой он мало-помалу подводит Леа к разговору о доме и выясняет, что он не защищен сигнализацией. За четыре дня до аварии. Это, кстати, была их последняя переписка на «Фейсбуке». Фредди был на низком старте.
В разговор вступил Фредерик:
– Он готовил почву, собирался действовать на днях, что совпадает со сроком в три месяца между похищениями. Когда Леа погибла, он, очевидно, был полностью выведен из равновесия. Он переключился на Золушку, девочку, наверняка на нее похожую, мы ведь нашли длинные светлые волосы, как у твоей дочери, на чучеле. Это, видимо, объясняет, почему ему понадобилось еще два месяца, чтобы нанести новый удар. Новая жертва, должно быть, обладала физическими данными, сходными с Леа. Так или иначе, что-то связывает твою дочь с другими детьми.