Я вдруг поняла, что нужно мне, и представила салон со стороны водительского зеркальца. Пусть маленького, и мало что показывающего. Но если сильно захотеть… И я увидела салон! Сперва немного, затем границы стали расширяться и давать больше обзора. Я рассмотрела себя на заднем сиденье, беззаботно слушающую музыку через наушники и поглядывающую в окошко. Маму, что продолжала красить ресницы и болтать о том, какая же подлая у нее оказалась подруга на работе. Я увидела папу. Лишь он сосредоточенно сидел, управляя автомобилем, посматривал на зеркала и делал маневры по ходу движения.
Я бы так вечность смотрела на него, но понимала, что время идет по ту сторону, и его не вернуть. Толчок! И мир прошлого пошатнулся. Отец вырулил в сторону, а я испугалась. Мама крикнула что — то! Я помню, как в тот миг мы выскочили на соседнюю полосу, избегая столкновения с тем, кто нас подрезал.
Глаза отца стали чернеть, наполняясь ужасом. На мою семью несся джип, выскочивший на нашу полосу со встречки!
Что — то рвануло во мне, будто душа отделилась от тела. Мгновенный порыв от нежелания смириться перевернул все мое мироощущение. Вмиг пришло абсолютное понимание того, что я не хочу так. Не могу просто смотреть. Не могу быть при этом той, кто я есть.
А желаю, чтобы все было иначе, чего бы мне это не стоило.
Я выбросила руку, наплевав на все мыслимые и немыслимые барьеры. И кисть прошла сквозь зеркало! Пробираясь через вязкую массу, нащупала горячую и напряженную руку отца. Ухватила, и рванула обратно, что было сил.
Не знаю, каким могуществом нужно обладать, чтобы вытащить взрослого мужчину в другой мир…
Но я это сделала. Вернее поняла, что вышло, когда оказалась лежащей на ковре в полной темноте!
— Что за чертовщина? — Раздался голос отца. Это не был голос из прошлого. Не был голос, что жил в моей памяти и постепенно терял истинное звучание. Мощнейшими разрядами тока прошлось по всему телу осознание.
Он живой. Он рядом.
Папочка лежал неподалеку от зеркала. Я поднялась и с визгом бросилась в его объятия. Рассудок затуманился, я больше ничего не соображала. Мне стало плевать, что сделала, как и каковы последствия. В первое мгновение я пребывала в эйфории, потом кольнул страх, что это может быть сон. Отпряла от него, посмотрела, рассмотрела каждую частичку его недоумевающего лица. Все — все детальки, что помнила. Родинки, бровки, нос, маленький шрам на подбородке. Он с непониманием смотрел на меня и пытался разобраться, в чем дело, ругался на джип, спрашивал, где мама. Была ли авария, и в какую они попали больницу, сколько он пролежал и почему сидит в каком — то подвале в той самой одежде. В общем, куча бодрых, осознанных вопросов. И ни одного моего ответа.
Ибо слезы лились, и я уже не могла ничего внятного сказать. А наслаждалась объятиями папы, его голосом, дыханием, бьющимся сердцем. Я чувствовала, что где — то рядом сидит Жаклин, ибо добавилось света. Значит, девушка приподняла фонарь и понимающе замолчала. Возможно осознавая, что мы сделали, возможно нет…
Я не отпускала его до утра. Мы поднялись, держась за руку. Навстречу вышли ведьмы в средневековых одеяниях, тут же насупили подозрительно носы. Папа отреагировал неоднозначно, видимо, подумал, что его по голове приложило, и бредит.
— Это мой папа, — объявила я и представила ему всех своих подружек, в том числе и Жаклин, которая едва ковыляла позади сама.
Блин, как неловко выглядело: бросила больную в подвале на радостях.
Когда стала объяснять, что мы в другом мире, он смотрел на меня, как на дурочку. Утром, как и обещала, приплелась Глория и стала «исполнять» при чужом мужчине. Тут даже цирк отдыхал, папа шепнул мне на ухо, что подозревает в ней талантливую артистку… Боясь, что у папы съедет крыша, я давала информацию порционно. Но подруги все портили, они стали засыпать его глупейшими вопросами о моем мире. Сперва папа думал, что его разыгрывают, затем понял, что нет. К счастью, адаптация прошла успешно. Хоть и заметила, что пару раз он себя ущипнул.
Не найдя иного выхода, попросила убежища для отца в стане эльфов. Аредэль с радостью приняла его и пообещала защищать и заботиться. Хотя в заботе мой отец и не нуждался. Дело было в другом, я переживала, что кто — нибудь из моих врагов захочет сделать ему плохо, если такие конечно остались.
С грустью понимала, что не смогу быть с ним вечно в этом мире. Мне нужно было возвращаться в свой. Мне было страшно, ибо не знала, что там со мной теперь. Но иного не видела. Ведь там у меня осталась мама и обыденная жизнь, с которой надо считаться. Ну, а папа? Что с ним может случиться за пять — десять минут, что пройдут здесь, пока я там дни — недели?
Сны голубого цвета отправили меня обратно, стоило только закрыть глаза, которые не смыкала двое суток. Шаг через воображаемое зеркало, серый коридор квартиры… Образы растворяются, давая настоящему окутать мое пробуждающееся сознание.
Белый свет растворил остатки сна. За окном, как по заказу, зачирикали птицы. Я поднялась с кровати, в которой и засыпала. Проверила самоощущение, вроде бы ничего не болит. С чувством запоздалой тревоги ухватила мобильник, проверила дату и время. Так, вроде ничего не пропустила. Выпускное платье в шкафу, где его и оставила.
С волнением посмотрелась в зеркало. Кажется, шрам стал меньше. Вот, блин. Что за мысли в голову лезут? Уселась за стол, пододвинула листочек в клеточку, взяла карандаш и записала:
Рецепт Маргариты. Лягушка, обязательно зеленого цвета, сера, можно спичечную, волос черной кошки, если кошка многоцветная, волос все равно выбирать темнее…
Капля упала, размазывая тетрадную клетку с чернилами. Это просто счастье. Теперь знаю, если что — то очень — очень захотеть, оно обязательно получится.
Конец истории.