– Мистер Салех, это чистейший сюрреализм. Может стоит раскрыть наши личности? Тогда эти люди будут вести себя соответствующе! – из голоса Гринривера не уходила растерянность.
– Я тебя умоляю, твоё графейшество, я этой славой твоей уже наелся. Оно знаешь, только первости весело. Ты вспомни, когда с тобой нормально люди разговаривали? Без вот этих твоих сословных заморочек? Да я даже на заморочки согласен. Нам с тобой в этой стране приказывать могут десяток человек, все остальные лебезят, и им всем чего то нужно. А тут я прям как домой попал. Давай ты это, без дерьма всякого поживи хотя бы пару дней? Я тебе потом просьбу буду должен.
– Так, минутку, вы предлагаете мне сделку? То есть вы думаете я не способен последовать вашей просьбе?
– Такой – нет. – Рей был категоричен. – Кто мне тут по пьяни задвигал речи о том, что возможность беспричинно изливать твое раздражение и гнев на окружающих твое неотъемлемое право. А значит своей просьбой я посягаю на твои права. Свои права ты только на выгоду меняешь. Скажешь не так я рассуждаю?
Ричард сидел с лицом человека, который первый раз в жизни всерьез задумался о мотивах своих поступков. Гринривер очень хорошо знал свою темную сторону, и со всем величием собственного эго игнорировал вообще всю остальную свою личность. А сейчас, в силу возраста, пережитых историй и полученных травм, Ричард все чаще стал задумываться о том, в каком направлении он идет по жизни. Кто он на самом деле? Ответы не радовали.
Да, он прекрасно осознавал свою темную часть, ту, которая дарила физическое наслаждение чужой болью. И вот теперь седьмой сын графа Гринривера внезапно обнаружил что-то внутри себя, но за границами собственного эго. Что-то грандиозное, что превосходит его самого кратно. Мысль ошеломляла. Если искать аналогию, то напрашивается такое сравнение, словно ты в какой-то момент обнаруживаешь что живешь в конюшне собственного замка и за каким то чертом ты доселе игнорировал существование самого замка.
– Ну что, твое графейшество, а давай ка мы с тобой пойдем по окрестностям бродить. Заодно и с местными познакомимся. – Рей утер рот салфеткой и сытно рыгнул. Ричард только вздохнул на это. Последнее время перевоспитать Салеха он пытался разве что в шутку. Очень злую шутку.
– Пожалуй, я воздержусь. Мне надо побыть одному.
– Ричард, я с тебя поражаюсь. Тогда же все сразу пойму что никакие мы не журналисты. Да я увидай таких журналистов, которые сиднем в гостинице сидят, сразу тащил дознавателю на правило’. И дырку бы крутил на кителе, за поимку шпийона. Пойдем, пойдем, тут тебе не столица.
Гринривер со вздохом подчинился.
Глава 14
Приятели вышли на улицу и синхронно завертели головами.
– И что же в столице было такого, чего нет тут? – Ричард выглядел слегка дезориентированным. Как после удара сапогом в голову.
– Там, в столице, про тебя все всё понимали. Что вот есть Ричард Гринривер, палач народов. Сидит дома и слава богам, он же крышей поехавший. А тут ты чужак, странный чужак, всё про тебя разузнают, а чего не разузнают – подумают. Так что давай, к тому же это не профессионально.
– Чего-то вы последнее время очень говорливы. На вас не похоже, – Гринривер с подозрением уставился на компаньона. – Вы меняетесь! – закончил Ричард таким тоном, словно ему эта мысль в голову пришла только что.
– Мы все становимся старше, Ричард. Это ты можешь позволить себе быть ребенком хоть столетие. А мне опыт жизненный подсказывает, что в нашем мире ты или рассудительный или мертвый. Как видишь, мы до сих пор живы, – Рей последнюю фразу произнес с видимым самодовольством.
И тут Ричард понял, что влияет на приятеля куда сильнее, чем он думал. На заре их знакомства громила никогда не проявлял тщеславие в таком виде.
– Я научил вас хвастаться!
– Ага, а мама меня предупреждала, не водись сынок ты с такой одиозной личностью, – Салех довольно хмыкнул. – Ты же ебанутый…
Приятели вышли из дома. День едва перевалил за обед. Погода стояла дивная. Небо, чистое от туч, теплый ветер и звуки живой деревни. Людской гомон и крики животных были едва слышны, но явно различимы.
Салех шел неспешно, он довольно обозревал мир вокруг себя. За ним следовал Гринривер, который выглядел так, словно впервые оказался в деревне.
До центра Большого Гаплыка приятели дошли за неполных полчаса. Тут располагался центр местной деревенской жизни. Центральную площадь жители замостили досками. Все говорило о том, что Большой каменный Гаплык собирается стать настоящим городом. Тут даже были фонари! Но не газовые, а масляные.
Рядом с единственной пивной в городе было людно.
– Эгей, солдатики, подьте сюды! – один из местных стариков, что восседал в мягким кресле на веранде пивной, приветливо помахал скрюченной рукой.
Рей и Ричард переглянулись и изменили траекторию движения. В конце концов, почему бы не наладить контакт?
– Вы, сынки, откуда такие красивые? Я смотрю, воевавшие?
– Я Патрик, Патрик Шельмун. А это Джереми Пирс. Я в штурмовой пехоте служил, до лейтенанта дошел, а потом ногу потерял, – Салех охотно использовал свою биографию в качестве легенды. А вот репортеров пришлось имитировать. В конце концов, в свое время они избили достаточно журналистов, чтобы их убедительно изображать.
– А этот что, немой? Джерими твой? – старик внимательно изучал Гринривера. – Тоже герой поди? Воевал он где?
– Эх дед, не дразни парнишку. Не успел он повоевать толком. Только в учебку пошел, а его там люди государевы отмутузили, морду попортили знатно. И нутро отбили, – к столику, за которым сидел дед, разбитная девица поднесла три кружки, полные пива.
Рей и Ричард с благодарностями взяли кружки. Девица подмигнула громиле и получила в ответ раздевающий взгляд. Салех не смог скрыть довольной ухмылки.
– Только вот по беспределу поколотили, попутали, значит, с другим аристократом смазливым. А Джереми – сын аристократика одного, незаконный. Вступился батюшка за бастарда. Где надо нажал со всей отцовской заботой. Вот он и попал в корреспонденты. Но страдает сильно. Он красавцем был, – надо сказать, что во время своего монолога Рей наступил Ричарду протезом на ногу так, что смял ботинок. Заговоренным ногам Ричарда было фиолетово, а вот со стороны выглядело очень больно. И у внимательных свидетелей разговора поведение Ричарда вызвало серьезное уважение.
Старик одобрительно кивнул и с сочувствием посмотрел на Гринривера, который от такой наглости не смог вымолвить ни слова. Что опять же сыграло на его репутацию.
– Да, чего только с честными людьми ни случается. А ты, стало быть, герой, раз без ноги? Раз должности тут в качестве изваяния дают? В награду, стало быть, тоже?
– Так-то оно так, дед, верно ты рассуждаешь. Но ту историю я пока рассказывать тебе не буду, не обессудь. Должность эта – награда великая. Хоть и дело ответственное.
К столику постепенно подходили местные. Приветливо кивали.
Нужно сказать, что слова Рея не были импровизацией. В университете давали также основы агентурной работы и сейчас Салех всего лишь творчески переработал готовую легенду. Этими же именами они представились мэру.
Все с интересом слушали бывшего лейтенанта. Царило уважительное молчание.
– А чем вы в газете занимаетесь? Небось работа интересная? Езди да людей расспрашивай.
– Да мы на войне меньше бы рисковали! – неожиданно включился в разговор Ричард. – Мы тут за двумя волшебниками ездим, вот те звери, вокруг них постоянно хаос! Каждый день можно умереть героем, там один из них любит поохотиться с резиновыми пулями на случайных прохожих и репортеров! Стрелять он умеет, а порванные пулями рты он затыкает деньгами!
Тут нужно отметить два момента. Ричард с Салехом действительно занимались подобным. Это позволяло эффективно и без лишних жертв спустить пар. А еще Ричард с возрастом всерьез научился иронизировать. При этом нужно отметить, что основным его учителем тут выступал, неожиданно, Салех. Ричард никогда не понимал, осознает ли Салех всю ту глубину впечатления, которое производит на людей. Но Ричард прекрасно уловил взаимосвязь. И сейчас с удовольствием смотрел на громилу. Тот с вытаращенными глазами смотрел на приятеля и только кивал, как болванчик. Такой глубины иронии Салех не ожидал.
– Сурово! – мужики были впечатлены.
– И что вы о них такого выясняете? – с любопытством уточнил старик. Он растерял изрядную долю вальяжности и слушал с открытым ртом.
– О, сейчас расскажу, в прошлом году этих двух ублюдков отправили на море, за какой надобностью, доподлинно не известно, но мы отправились следом… – Ричард увлеченно пересказывал свои похождения. Иногда он пораженно замирал, когда пытался поведать очередной эпизод чужими глазами. До него внезапно доходило, что в мире есть много чего, кроме боли и удовольствия. Он словно вышел из темной комнаты на солнце. И в этой комнате он жил уже много лет. Не покидая.
До изобретения действенных методов психотерапии оставалось еще полсотни лет, но сейчас Гринривер проходил то, что много лет спустя назовут «катарсис».
Но если кто-то подумает, что Гринривер хоть в чем-то раскаивается, это будет самая большая ошибка из возможных. Он просто внезапно осознал, что пропустил в своей жизни много интересного.
Посиделки продлились до поздней ночи. Местные подходили и уходили, шёпотом передавая друг другу подробности историй, которые они услышали за долгие часы застольной беседы. Истории ветвились, преображались и едва ли не становились собственными противоположностями. Рей и Ричард наверно очень удивились бы, услышь они отдельные версии. Какие-то из них предельно походили на правду. Народу становилось все больше.
Когда солнце скрылось, многие жители вытащили из ближайших домов столы и лавки и выставили их прямо на городскую площадь. Из пекарни мальчишки выносили блюда с тонкими хлебными лепешками, на которые пекарь положил помидоры, сыр и ароматную зелень. Появились кувшины с молодым вином.