— Я не это хотела сказать.
— А что тогда?
— Извини, Анита, я действительно такого не имела в виду. Но мне очень не понравилось, когда Мика появился невесть откуда. А Натэниел, который здесь живёт, готовит и убирает — он что, вроде горничной?
— Он мой pomme de sang, — сказала я с лицом столь же холодным, как мой голос.
— Это значит, что он у тебя вроде пищи?
— Иногда, — сказала я, глазами предупреждая Ронни, чтобы была поосторожнее.
— Анита, я не сплю со своим бифштексом. Я не читаю на ночь сказки стакану молочного коктейля.
Я достаточно рассказывала Ронни подробностей о своей личной жизни, и теперь она бросает мне их в лицо с пренебрежением. Только этого не хватало.
— Ронни, поосторожнее со словами. Как можно осторожнее.
— Ты оскорблена?
— Да. Я тебе рассказывала своё очень личное, когда меня тревожило, что Натэниел делит постель со мной и Микой, и я тебе говорила, что мы читаем друг другу вслух. Это не было жалобой.
— Что-то изменилось между тобой и Натэниелом? В последний раз, когда мы говорили, он был твоей пищей и одним из твоих леопардов, но это и все.
— Да, это переменилось.
— С тобой живут двое мужчин?
— Да.
— Двое любовников?
Я набрала в грудь побольше воздуху, и ответила просто:
— Да.
— Так как же ты меня уговариваешь сказать Луи «да»?
— Я тебя не уговариваю. Я только спросила, что ты больше ценишь — Луи или своё уединение. Он заставляет тебя выбирать, а не я.
— Но тебя выбирать не заставляют.
— Пока нет.
— Почему «пока»?
— Потому что нельзя недооценивать умение мужчин усложнять жизнь. Пока что все хорошо.
— Пока что все хорошо. И это тебя устраивает? Тебе не нужна гарантия, что они не вырежут тебе сердце и не потопчутся на нем?
— Гарантии — великая вещь, но здесь их не бывает. Тут прыгаешь в воду и надеешься на лучшее.
— В смысле выходишь замуж.
— Ронни, тут только у тебя пунктик насчёт свадьбы. Ну, может, ещё у Луи. У нас в этом смысле планов нет.
— Так что, ты так и будешь жить с ними двумя?
— Пока — да.
Я глотнула кофе и постаралась, чтобы в моих глазах не выразилось недружелюбие, которое я ощущала.
— А потом?
— Потом будет видно.
— Мне такое не годится, Анита. Я должна знать, что принимаю правильное решение.
— Не думаю, что это возможно знать, Ронни. Те, кто абсолютно уверен, что они правы, почти все очень и очень ошибаются.
— Как мне это понимать?
— А так, что выходи за него или не выходи, но не облегчай свои комплексы за счёт моей личной жизни.
— В смысле?
— Не называй никогда моих бойфрендов извратами.
— А ты не думаешь, что жить с двумя мужчинами — несколько необычно?
— Нам подходит, Ронни.
— А как относится Жан-Клод к тому, что ты спишь с Микой и с Натэниелом?
— Нормально относится.
Она наморщила лоб:
— Так ты, значит, спишь с… — она подсчитала, -…тремя мужчинами?
— Гм, с четырьмя… нет, пардон, с пятью.
— Пятью? Жан-Клод, Натэниел, Мика, и кто ещё?
— Ашер и Дамиан, — сказала я с ничего не выражающим лицом.
Про её лицо такого нельзя было сказать. У Ронни отвисла челюсть, глаза полезли на лоб, она была шокирована до потери дара речи.
Не начни она меня сегодня язвить, я бы ей это сказала как-то помягче или вообще не сказала бы. Сначала Ронни не могла смириться с моим романом с вампиром, потом с тем, что мне не мешает живущий в доме мужчина, ещё меньше — с тем, что я живу с двумя мужчинами и мне это нравится. По сравнению с этим два лишних вампира — пустячок.
— Позволь мне спросить прямо: ты с ними со всеми трахаешься?
Имелось в виду: совокупляюсь ли я с каждым из них? Строго говоря, нет, но так как в списке «нет» после сегодня остался один Натэниел, то я ответила:
— Да.
— И когда это все случилось?
— Ашер — после того, как ты ясно мне дала понять, что тебе не нравится мой роман с Жан-Клодом, потому что он вампир. И я перестала тебе рассказывать о вампирах в роли бойфрендов.
— А когда Натэниел получил повышение от еды до секса?
— Недавно.
— А Дамиан? Ведь Дамиан даже не был на радаре.
— Такой уж выдался напряжённый день.
Она снова вытаращилась на меня.
— Ты серьёзно? Только сегодня?
Я кивнула, почти наслаждаясь её удивлением.
— И ты ничего мне не рассказала!
— Ты не хотела слышать. Ты бесилась из-за Жан-Клода, и тебе противно было слышать, что мне в жизни с Микой нравится именно то, что ты ненавидишь в жизни с Луи. Ты сама сказала, что тебе трудно стало со мной говорить, потому что я так радуюсь всему, что тебя бесит.
Она испустила долгий-долгий вздох.
— Прости. Я слишком от тебя отдалилась.
— Мне не хватает наших разговоров.
— Разговоры-то были, — ответила она, — но мы обе стали фильтровать, что друг другу говорим. Дружба этого не выдерживает.
Она покачала головой.
— Да, — сказала я, — не выдерживает. Можно не все рассказывать, но столько скрывать — это перебор.
— Я все равно не верю Жан-Клоду, и это ты меня учила, что вампиры — это просто покойники, как бы ни были они соблазнительны.
— Я сменила мнение.
— А я нет.
— Так что о вампирах в моей жизни мы говорить не будем.
— Остаются ещё двое, о которых можно говорить.
— Только если ты не будешь их сравнивать с бифштексом и молочным коктейлем.
— Послушай, последний раз, когда ты говорила о Натэниеле, ты жаловалась, что тебе рядом с ним очень неловко. Ты говорила о нем так, как я думала о Луи, так что в те времена жалобы у нас были одни и те же, но ты стала меняться. И когда говорила о Натэниеле, стала просто размякать.
— Да?
— Да, — кивнула она.
— Странно, насчёт меня и Натэниела все заметили раньше меня, даже Ричард.
— Что?
Я покачала головой:
— О Ричарде я говорить не хочу. Скажу одно: я видела его новую девушку.
— Господи, когда это?
Я помотала головой, потому что никак нельзя было рассказать, не упоминая о вампирах больше, чем Ронни хотела бы слышать. Сам факт, что она раздражалась, когда я упоминала о вампирах в моей жизни, делал невозможным разговоры с ней об этой самой жизни. Как мне объяснить, что произошло сегодня между мной и Ричардом, не упоминая ardeur, Жан-Клода, Дамиана и прежнего мастера Дамиана? А если рассказать, начнётся лекция насчёт того, как Жан-Клод губит мою жизнь из гнусных побуждений. Жан-Клод — это Жан-Клод, и я с этим какое-то время назад смирилась.
Наконец я смогла произнести какие-то из этих мыслей вслух. Недавно я поняла, что правда — это единственный способ сохранить отношения, тем более развить. Я хотела, чтобы мы снова стали с Ронни подругами, настоящими, если это возможно.
— Почти все, что сегодня было, вертится вокруг вампиров, Ронни. Если я не могу тебе о них говорить, то даже начать не могу рассказывать, что произошло.
— Жан-Клод ещё сильнее запутал твою жизнь.
Я покачала головой:
— Вряд ли Жан-Клод мог бы такое придумать даже в кошмарном сне. Кроме того, он вообще вышел из себя, что Дамиан получил меня первым.
— Первым? То есть он расстроился, что вы с Дамианом стали любовниками?
— Не могу сказать. Секс у нас был, а насчёт остального я ещё не решила.
— Ты всегда считала, что совокупление есть обязательство, Анита. Я этого никогда не понимала. Секс есть секс, бывает хороший, бывает не очень, но всего лишь секс, а не клятва верности.
Я пожала плечами:
— В несогласии по этому пункту мы давно с тобой согласились.
— Да, было. Ты, сколько я тебя знаю, была моногамной. Один-единственный спутник до тех пор, пока тебе не перехочется с ним встречаться или ты не решишь, что он не заслуживает оставаться твоим единственным. Пока не появился в твоей жизни Жан-Клод, ты была такая правильная, как никто. То есть я не считала себя распутной, пока тебя не встретила и не сравнила. Рядом с тобой, монахиней, любая казалась шлюхой.
И это тоже было сказано с жёлчью.
— Я не знала, что у тебя такое чувство.
— Ничего плохого в нем не было, ты даже помогла мне удержаться от некоторых неудачных решений. Я в тех случаях думала: а что скажет Анита? Подожду, выясню, есть ли у парня что-то, кроме смазливой морды.
— Ух ты! Никогда раньше ни у кого не была ангелом-хранителем.
Она пожала плечами:
— Меня не раздражали твои моральные ценности по сравнению с моими. Я просто не понимаю, как это вышло, что передо мной монотонная жизнь в моногамии, а у тебя гарем. Просто это кажется неправильным.
Вот тут я могла согласиться.
— Погоди, моногамия моногамией, но ты мне говорила, что такого секса, как с Луи, у тебя никогда не было.
— Нет, лучший в моей жизни секс был с одним мужиком…
Я перебила:
— … с по-настоящему большим дрыном, который знал, как этим инструментом пользоваться. Красавец, белокурые локоны, большие синие глаза, широкие плечи…
Она засмеялась:
— Наверное, я слишком часто это рассказывала.
— Это было приключение на одну ночь, а наутро он исчез, пока ты ещё спала. Ты пыталась его найти, но он назвался вымышленным именем, и ничего не вышло. Такого оскорбления никакой секс не загладит.
— Так мог бы сказать человек, никогда не имевший приключения на одну ночь.
Моя очередь была пожать плечами:
— Не могу сказать о себе, что у меня такое было.
— Тогда ты даже не знаешь, что упустила.
Я не стала спорить. За много лет мы привыкли, что у нас разные взгляды на мужчин, секс и отношения.
— Пусть так, но тогда Луи — это лучший из тех, с кем секс повторялся.
Она на миг задумалась, потом кивнула.
— С этим я согласна. Самый лучший регулярный секс в моей жизни.
— И как ты будешь себя чувствовать без него?
— Недотраханной, — ответила она и рассмеялась, но я не подхватила её смех, и она погрустнела. — Анита, не надо такой серьёзности. Мне нужен друг, который мне просто скажет, что семейная жизнь — не для меня, и что вполне можно его выкинуть к черту, раз он ставит ультиматумы.