– Ты здесь живешь совсем недавно, – мягко, точно ребенку, но с легким укором зашелестел голос. – А я – всегда.
– Как это – всегда? – Не понял Игорь.
– Так – всегда. Ну, может, не совсем уж всегда, но гораздо раньше тебя, это уж точно. А какая разница? Я же тебе не мешаю. Пожалуйста, живи и ты, если хочешь. И я буду.
– Ну ладно, – с сомнением согласился Игорь. И тут незнакомка словно бы рассмеялась тихим свистящим смехом, поднялась с кресла, взмахнула рукой, будто приветствуя Игоря – и растаяла, как растворилась. Только смех остался шуршать в воздухе.
И шуршал, и шуршал, с каждой минутой становясь как будто все громче. Тьфу ты, да это же проклятый будильник. Игорь спросонок ударил по нему рукой, не попал – пришлось все же просыпаться окончательно.
По дороге в ванную его слегка пошатывало – незачем так резко вскакивать, сам виноват. От горячей воды почему-то прошиб озноб, а на кофе даже глядеть не хотелось. Больше всего хотелось плюнуть на все, и пойти досыпать. Интересно, незнакомка так резко исчезла – это ее будильник спугнул, или она на Игоря обиделась? Может, не надо было дурацкие вопросы задавать? Ну ничего, он завтра извинится...
Кофе Игорь все-таки усилием воли проглотил, и слегка полегчало. На улицу он вышел почти бодрым, а на работу приехал и совсем молодцом.
Ближе к вечеру он почему-то повел себя странно. Не стал дожидаться, когда программа, над которой два дня бился весь отдел, наконец выдаст долгожданный результат, хотя до этого, по общей оценке, оставалось всего ничего – жалкая пара часов. Но Игорь поднялся и ушел, несмотря на дружные уговоры всей компашки, и уже в девять часов был дома.
Оказавшись в своей квартире, он наскоро поужинал оставшимися со вчера куриными ногами, не стал ни смотреть новости, ни слушать музыку, разделся и залег в постель. Посмотрел с сомнением на будильник, но все же, вздохнув, завел треклятого друга. На без пятнадцати десять.
Ночная гостья не долго заставила себя ждать. Даже наоборот – казалось, будто она сама ждала Игоря, так быстро она появилась в пространстве комнаты – или сна – на этот раз.
Она снова сидела за письменным столом, спиной к Игорю, оперши подбородок на ладони обеих рук. Он не успел понять, видит она его, или нет, как раздался ее голос, тихий-тихий, почти шепчущий.
– Хорошо, что ты пришел...
– Почему? – растерялся Игорь.
– Так... Мне грустно было... И страшно...
– Чего страшно?
– Вообще... Быть... Знаешь, как страшно бывает быть?
– Нет. Почему?
Девушка горько вздохнула, пожала плечами, обняла сама себя руками крест-накрест и повернулась к Игорю лицом.
– Потому что все злые, все меня ненавидят. Очень страшно...
– Да с чего ты взяла-то? – По-дурацки продолжал упираться Игорь. Впрочем, справедливости ради, и сцена была достаточно дурацкой. – Кто тебя ненавидит? Вот я например – вовсе нет.
– Ты – нет, – грустно прошелестела девушка. – Ты просто пока не знаешь...
– Чего не знаю?
Вместо ответа она поднялась, выпрямилась, а потом внезапным резким движением как-то так дернула и натянула свое платье-балахон, что оно плотно облегло всю ее фигуру. Фигура была что надо. Сперва Игорь все равно ничего не понял. И только потом, приглядевшись, заметил, что живот как-то непропорционально велик и слишком выдается вперед для такого стройного тела. Девушка была беременна.
– Теперь видишь? – Нетерпеливо и даже как-то резко, почти зло, просвистела она.
– Ну... Вижу.
– И что?
– А что такое? – Снова не понял Игорь.
– Ну как же? – Она, казалось, растерялась. – А вот это? – Кивок на живот.
– Ну и что тут такого-то?
– Такого? – Шепот внезапно сорвался на какой-то затравленный писк. – Такого? А то такого, что я не замужем, вот что такого! – И гостья горько заплакала, закрыв лицо руками.
Игорь совсем растерялся. Он и по жизни-то никогда не знал, как вести себя с плачущими женщинами, а уж в такой абстрактной ситуации. Он попытался встать, чтобы подойти к ней и как-нибудь успокоить, но обнаружил, что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Очевидно, это тоже были причуды сна. Приходилось действовать словами.
– Ты подожди... – Игорь тщетно пытался вклиниться между приступами плача. – Ты не плачь, подожди. Ну что тут такого уж страшного... Дело какое... Не плачь... – Тут он вспомнил, что не знает, как зовут незнакомку. Ситуация сложилась довольно глупая. С одной стороны, они явно обсуждали какую-то интимную личную жизнь, с другой – надо было спрашивать имя, что, согласитесь, слегка нарушило бы близость общения. Но все равно от этого, кажется, было не уйти. – Давай лучше поговорим. Тебя как зовут?
При этом немудрящем вопросе девушка вдруг перестала плакать, отняла от лица руки и с подозрением поглядела на Игоря. Хотела что-то сказать – и тут зазвонил будильник.
Гостья исчезла. Игорь открыл глаза.
И вдруг понял, как это бывает, когда говорят – не было сил подняться. Их именно не было. Даже пошевелить чем-нибудь было трудно – как во сне.
Игорь так испугался, что со страху вскочил и пронесся в сторону ванной, как будто за ним гнались. И только там вдруг рухнул на стиральную машину – так закружилась голова. В зеркале напротив отражалось его собственное лицо – бледное, мятое, с кругами под глазами.
Как ему удалось доехать до работы без происшествий, он и сам не знал. Добравшись до своего стола, он рухнул и замер, пытаясь совладать с дрожащими от слабости коленками. Сосед, взглянув на него, притащил ему кружку с кофе и недоверчиво прижал руку ко лбу.
– Эй, Игорек? Ты чего? Ты в порядке?
– А черт его знает, – честно ответил Игорь.
– Ты небось гриппер какой-нибудь подцепил. Сейчас пол-Москвы болеет. Лежал бы дома, чего приперся заразу сеять?
Но после кофе как-то полегчало. Голова перестала кружиться, а коленки – дрожать. День вроде бы вошел в свою колею, и ближе к вечеру Игорь уже был практически в полном порядке. Но домой ушел все же пораньше – на всякий случай.
Сегодня девушка во сне не уже плакала. Сидела в кресле и грустно смотрела на Игоря. Живота снова не было видно.
– Привет, – поздоровался он первым.
– Здравствуй, – прошелестела она. – Ты все еще хочешь со мной разговаривать?
– А почему нет? – удивился Игорь.
Она пожала плечами.
– Никто обычно не хочет. Особенно когда узнает, – она кивнула вниз, на живот.
– Ну и козлы они, твои знакомые, – фыркнул Игорь. – Как тебя зовут-то? – вспомнил он.
Девушка отпрянула, сощурилась.
– Зачем тебе?
– Как то есть зачем? – Не понял Игорь. – Мы же с тобой общаемся. Дружим. Нельзя же, если без имени... Меня вот, например, Игорь зовут.
– А-а. – Девушка кивнула. – Красивое имя.
– А тебя как?
Она снова пожала плечами. Игорь решил обидеться и отвернуться. Последнее не получилось – правила сна, очевидно, остались те же. Но собеседница все равно как-то догадалась.
– Не сердись. Видишь, уже и ты на меня злишься.
– Я не злюсь, – буркнул Игорь.
– Не надо, – грустно кивнула она. – А то мне совсем не с кем будет разговаривать. Знаешь, как это тяжело?
– А с кем это – не с кем? – Решил Игорь зайти с другого конца. – Кто тебя обижает?
– Ты всерьез спрашиваешь? – Девушка будто обрадовалась. – Тебе интересно? Я могу рассказать. А ты не будешь потом меня презирать?
– Не буду, – твердо пообещал ей Игорь. Ему и в самом деле было ужасно жалко несчастную. Видишь, как влипла, дурочка, и, похоже, сама себя затравила. Надо ей объяснить, что подумаешь – беременная, ничего страшного. Сейчас толпы девчонок без мужа рожают. Он сам, правда, таких не знал, но слышал не раз. Интересно, какие сволочи не хотели с ней за это разговаривать... Давить бы таких.
Рассказ ночной гостьи оказался крайне печальным. Единственная дочка в приличной семье, красавица-умница, папа с мамой с нее пылинки сдували, жила в шоколаде, ни в чем отказу не знала. Поступила в хороший институт, без всякого даже блата. Потом с родителями что-то случилось, Игорь толком не понял – что, но вроде бы папа куда-то то ли исчез, то ли ушел, а у мамы случилось что-то вроде сердечного приступа. Короче, девушка осталась совсем одна. Жила она вот в этой самой квартире.
На фоне всех этих семейных событий у нее в институте протекал, как это и положено юным красивым девушкам, бурный роман. Его, вернее, ее герой обладал, как ей тогда казалось, всеми мыслимыми достоинствами. Красивый, высокий, умный. Комсомолец, спортсмен, отличник и общественный деятель. Это у него было наследственным, так как его отец – и об этом было известно всем на курсе – тоже был довольно выдающимся общественным, вернее, партийным деятелем. Тогда это называлось – второй секретарь райкома.
Игорь, честно говоря, не мог до конца оценить высоту этого положения, но, судя по тому, с каким придыханием об этом рассказывалось... Ну да фиг бы с ним, с положением.
Короче, роман был в расцвете. Ночные прогулки по городу, поцелуи в подъездах... У родителей героя тоже была большая отдельная квартира, и еще дача, куда они так любили уезжать по летнему времени... Все было просто прекрасно, и тут...
Тут, собственно, как раз и случились все эти непонятные семейные несчастья. И папа, и мама... Все произошло очень быстро, буквально в течение месяца. Девушка осталась совсем одна. Вернее, не совсем... Потому что примерно как раз тогда она поняла, что беременна.
Но поняла она это совсем не сразу, и драгоценное время прошло. Момент, пока можно было бы что-то исправить, был упущен. Молодой же ее человек то ли на фоне ее семейных несчастий, то ли сам по себе, но проявил полнейшую незаинтересованность в будущем младенца. Несчастная пыталась настаивать, выяснить отношения, добиться справедливости...
Но добилась только всеобщего осуждения на комсомольском собрании и отчисления из института за аморальный образ жизни. И оказалась, в конце концов, вот в этой самой квартире, одна-одинешенька, всеми покинутая и презираемая, совершенно без средств к существованию и с неуклонно растущим свидетельством своего позора в животе...