Почему-то смущенно и несмело художник провозгласил:
-- За творчество!
Кэт вскочила. Ее единственный открытый глаз налился кровью. Она вся дрожала от негодования.
-- Проклятие творчеству! -- неистово крикнула она.
Мы молча смотрели на нее.
-- Проклятие творчеству! -- Кэт с остервенением бросила бокал, и, как дребезжащий звон разбитого стекла, вырывались крики обезумевшей девушки. -- Слушайте, вы! Рабы творчества! Слушайте... Проклятие творчеству! В нем душа дьявола! Оно хитрое, жестокое и мстительное... Слушайте! Вы думаете, они вам простят, те, кого вы создали? Ваши прекрасные девы, влюбленные графини, доблестные рыцари... О несчастные!.. Будет такая ночь, и они толпой придут к вам и потребуют ответа: зачем вы дали им жизнь? Дали им страдания, думы, наслаждения?.. И они будут душить вас... Царапать вас ногтями... Бить шпагой по лицу... Как тот капитан... Как мой капитан... -- и, сразу ослабев, села Кэт и умолкла.
-- Бедная Кэт! -- тихо произнес кто-то из нас.
Несколько минут мы сидели молча, не смея нарушить спокойствие Кэт.
-- Вот смотрите на меня! -- вдруг крикнула Кэт.
Быстрым движением руки Кэт сорвала повязку с лица. Страшное, отвратительное в своем безобразии лицо глянуло на нас. Вместо глаза -- красная язва... Глубокие черные шрамы изрезали лоб и щеки... Кто-то из нас издал стон, и все мы опустили глаза.
Кэт хохотала.
-- Мансарда иллюзий! -- кричала она. -- Почему же вы не можете сказать себе: перед нами богиня красоты?.. Ха-ха-ха!.. Мансарда иллюзий, а на стене зеркало!.. Там, где иллюзии, там не должно быть зеркала!..
Порывистым прыжком Кэт подскочила к стене, сорвала зеркальце, подержала минуту в руке стеклом вниз, медленно подошла к двери и произнесла глухим голосом:
-- В мансарде иллюзий я увижу свое лицо...
Быстрым движением повернула зеркальце стеклом к лицу.
Раздался пронзительный крик. Дверь с шумом раскрылась, и Кэт стрелой понеслась с лестницы.
-- Вернись, Кэт!..
-- Держите ее!..
-- Помогите!..
Мы разбудили весь квартал. Уже не одни, а целой толпой гнались мы за безумной девушкой.
Но Кэт бежала, как вихрь. А Сена была близка...
III. Дружочек
Мы встретились у Павловых: я и этот смешной человек. Этот нелепый человек, в котором все было так забавно-неожиданно. Голубые глаза при черных, как смоль, волосах. Цветные брюки при смокинге. Голосок -- я ни разу не слыхал его голоса, но таким представлял его -- тоненький женский при огромном росте.
Наконец его имя. Такое неожиданное сочетание имени отчества и фамилии:
-- Аполлон Еремеевич Дружочек.
Я знал его давно, но не знал совсем, -- ведь это так часто бывает! Маленький человек, не то бухгалтер, не то кассир. Что в нем интересного? Разве только нелепые соединения противоположностей. Аполлон, рожденный от Еремея. И фамилия, как кличка домашнего пуделька: "Дружочек"!
Может быть, я бы и не заметил его, если бы не Нина.
-- Дружочек пришел! Дружочек пришел! -- радостно кричала она каждый раз, когда Дружочек в своем смешном костюме показывался в дверях гостиной.
Каждый раз бежала ему навстречу. Каждый раз усаживала возле себя, подавая ему варенье, конфеты, и с неясной заботливостью говорила:
-- Ну, что же вы, Дружочек, не пьете чаю? Опять задумались, Дружочек?
Конечно, это не было ревностью, но я часто думал о нем.
Почему он такой желанный гость у Павловых? Он, маленький человек, среди профессоров, адвокатов и всяких знаменитостей, к которым в этом доме питали слабость? Почему Нина, моя Нина, краснеет от радости, как только увидит этого нелепого человека?
-- Ах, вы не знаете! -- по-женски объясняла Нина. -- Дружочек! Ведь это одна прелесть, этот Дружочек!
В последнее время он мне стал даже неприятен. Отчего он всегда молчит? И молчит при этом с таким видом, как будто в душе его скрыты Бог весть какие тайны. А на самом деле, вероятно, просто потому, что ему сказать нечего!
Почему при взгляде на любого из сидящих рядом я могу сказать: молод или стар, красив или безобразен, умен или глуп, счастлив или несчастен, образован или невежда? А при взгляде на Дружочка ничего не могу определить, ничего не знаю... ничего!
Почему никто не зовет его по имени и отчеству, как других, а просто по фамилии, и при этом без прибавления "господин" или "мсье"?.. И выходит, что все обращаются к нему с нежной лаской: "дружочек!"... Положительно, он стал мне неприятен!
Но судьба свела нас в самый прекрасный день моей жизни.
Рассказать ли, почему этот день был самым прекрасным днем моей жизни? Историю этого дня я мог бы написать нотами, и долгие часы держала бы вас в очаровании музыка моей души. Историю того дня я нарисовал бы красками, и перед этой сказочно-прекрасной картиной дрогнуло бы каждое сердце. Но историю того дня я не могу рассказать словами. Словам нужны события. А ведь случилось так немного! Было сказано только одно слово. Но это слово было:
-- Люблю!
Это слово было сказано не устами, а взглядом, коротким и ярким, как молния. Но пронесясь молнией, этот взгляд зажег надолго ровный и ясный свет в моей душе. Вся радость мира, счастье бытия, величие бессмертия, красота воскресения проникли в мою душу с этим взглядом...
За столом у Павловых было людно, шумно и весело. Был званый вечер. Собрались все знаменитости нашего города и приезжий музыкант, прославленный на весь мир. Дамы в светлых платьях, с цветами в волосах и на груди, мужчины во фраках, с цветами в петлицах, блестящее общество, богато убранный стол, искристые вина, остроумная беседа, веселый смех -- какое им дело до меня, до того, что свершилось в моей душе? И мне до них нет дела. Они -- фон, светлый, смеющийся фон для нее, для моей любви. Пусть смеются, пьют, радуются. Они -- чужие мне. Но они -- часть того мира, что полюбила моя душа. И я люблю их.
В эту минуту взглянули на меня голубые глаза Дружочка.
Еле заметная улыбка промелькнула в углах его безволосых губ. Никогда не видел я такой улыбки. Это было дружеское приветствие единственного человека, видевшего, что про изошло в моей душе. Это было мягкое, почти неуловимо-радостное поздравление. Это была трогательно-осторожная ласка старого, как мир, все видавшего, все пережившего, со всеми страдающего и празднующего и на мою радость нашедшего отклик...
Я подошел к нему и произнес одно слово:
-- Дружочек!
Хотел поцеловать его лицо, ставшее вдруг родным и милым, но удержался: зачем посвящать тех, чужих? Крепко пожал ему руку и повторил это имя-ласку:
-- Дружочек!
* * *
Когда я вышел на улицу, занималось утро. Утро праздничного дня.
Домой я не пошел. Слишком радостно было на душе для того, чтобы запереться одному в моей мрачной комнате.
На улице уже начиналась жизнь. Встречались прохожие, одетые по праздничному, с светлыми лицами. И небо жило, трепетно и молодо, озаренное румянцем счастья, небо весеннего праздника... Ноги переступали легко, и все тело жаждало движения. Хотелось броситься вперед, бежать, кувыркаться, громко хохотать, ощущать жизнь, воздух, свое собственное тело, упиться радостью... И мысль работала необыкновенно легко, с новой ясностью и смелостью.
Хотелось говорить.
Вдруг я заметил шагающего рядом со мной Дружочка.
-- Дружочек! -- обрадованно крикнул я. -- Откуда вы взялись, Дружочек?
Он, как раньше, улыбнулся углами губ и ничего не ответил.
Я сам ответил себе:
-- Дружочек! Я знаю, откуда вы взялись! Вы пришли, как эта заря. Оттуда, из океана неразгаданных тайн!.. Вы удивительный, Дружочек! Мне кажется, вы не человек, вы часть природы, мира, космоса... Вы везде, Дружочек!
Он шел рядом со мной, нога в ногу. Смотрел мне в лицо, и от взгляда его голубых глаз лилась в душу радость.
-- Дружочек, -- заговорил я опять, -- расскажите мне о себе! Я хочу знать вас, понять вас. До сегодняшней ночи вы были для меня совершенной загадкой. У меня даже не было любви к вам, да, любви не было!.. Какая дикость! Сегодня я впервые увидел вас, Дружочек. И я хочу все знать о вас, Дружочек!
Дружочек молчал. Шел рядом, улыбался еле видной улыбкой и молчал.
-- Мне кажется. Дружочек, -- опять сам себе отвечал я, -- мне кажется, что вы бессмертны. В ваших глазах отразились тысячелетия. Вы видели зарождение человечества, все грехи человечества, все страдания его, все радости его. И ничто вас не удивляет, Дружочек! Вы знаете, что было и что будет. И с мягкой улыбкой снисходительного сочувствия вы смотрите на нас, страдающих, борющихся, любящих, ждущих! На нас, повторяющих в миллионный раз предначертанный путь человеческого бытия и думающих, что они проходят этот путь первые и впервые! На нас, любящих и страдающих, как будто до нас не было любви и страдания, как будто каждый из нас один в мире, начало и конец его!.. Вы смотрите на нас, как смотрит вечность. Мы кажемся вам маленькими, жалкими, ограниченными. Но вы любите и жалеете нас. Когда отчаяние покрывает для нас покрывалом смерти весь мир -- вы знаете, что мир видал отчаянье глубже нашего и пережил его. Когда радость зажигает в нашей душе зарю грядущего, и надежда рисует картины нового -- вы знаете, что уже многие тысячелетия тому назад жило это новое!.. Вы смотрите на нас взглядом вечности и снисходительно жалеете нас. Вы -- символ вечности, Дружочек!
Дружочек шел рядом со мной. Смотрел на меня ясными, умными, кроткими и странно внимательными -- словно они не только смотрят, но и слушают -- голубыми глазами.
Но молчал.
Улыбаясь углами безусых губ, ступал мягкими шагами и молчал. Казалось, если я буду ходить по улицам города еще часы дни, годы он будет сопровождать меня, улыбаться и молчать... И я уже не ждал ответа.
-- Мне кажется, Дружочек, -- говорил я дальше, -- мне кажется, что вы -- вездесущий. Это хорошо, что вы молчите. Вы существуете не для того, чтобы говорить, а для того, чтобы говорили другие при виде вас. Вы -- олицетворение мировой совести. При вас, в вашем присутствии угасают злоба, зависть, жадность, все проявления эгоизма, как перед лицом вечности. Мелкими и жалкими становятся требования нашего "я", и новая гордость вырастает в душе. Гордость общения с вами, олицетворяющим вездесущее и бессмертное. Вас все любят, Дружочек... Разве можно вас не любить? Без вас жизнь была бы безысходно мрачной. Вы несете всем утешение... Это хорошо, что вы молчите, Дружочек! -- продолжал я, увлекаясь странными мыслями, овладевшими мною, -- настоящее утешение не в словах. Ваш взгляд, Дружочек, говорит громче и яснее слов. Отчаяние растает от вашей улыбки, как лед от улыбки солнца. От этой удивительной вашей улыбки тысячелетнего старца с ясными глазами, так много видевшими! Ведь эти голубые глаза видели мучения первых христиан, растерзанных на арене Колизея и сожженных на улицах Рима... Правда, Дружочек? Ведь ваши голубые глаза видели страдания умирающих голодной с