Хакман вместе с ней затаил дыхание, остро чувствуя, как крепнут и рвутся связи внутри треугольника: Мэйден-Касл, Джулия и сам он. Что-то объединяло их троих и в то же время грозило разделить. Пока Джулия стояла на поросшем травой холме, темным силуэтом выделяясь на фоне грозового неба, Хакман пытался осмыслить их недавний разговор. И вдруг его осенило – а ведь их разговор такой же ненастоящий, как и все те странные события, которые случаются с ним порой с первого дня в Уэссексе.
Все эти слова Джулии – на самом деле они не были произнесены вслух, они существуют лишь в его памяти. Единственное, что реально, – это женский силуэт против яркого солнца. И ощущения в этот раз были в сто крат острее, чем когда-либо.
А все прочее – оно не существует, это лишь воспоминания, иллюзии, пустота…
О чем они говорили: о любви, о другом мужчине, о научном проекте?
Вроде бы да, и в то же время – нет. Сплошное противоречие. Реальность началась здесь и сейчас, в эту секунду, а все, что было до нее, – лишь фальшивка.
Джулия повернулась и побежала к нему, путаясь ногами в траве.
– Дэвид! – закричала она. – Дэвид, я здесь!
Он вскочил, потому что наконец увидел в ней то, что искал. Джулия бросилась ему на шею, прильнула всем телом.
– Дэвид… – лихорадочно шептала она, осыпая его лицо поцелуями. – Как же я тебя люблю!
Хакман смотрел ей в глаза, и все было как надо. Осязаемое, живое, настоящее.
Он чувствовал ее руками и сердцем. Ощущение иллюзорности пропало. Джулия здесь, она реальная, она рядом. Она вернулась.
Однако когда Хакман обнял ее в ответ, за ее спиной хмуро насупились стены Мэйден-Касла, призывая Джулию обратно.
Глава двадцать первая
Они торопились, потому что туча в одну минуту затянула вдруг солнце и вот-вот должна была начаться гроза. Ветер стих, воздух выжидающе сгустился липкой духотой.
Тропинка вилась вдоль берега, причем пляж, невзирая на грядущую бурю, до сих был забит туристами. Иностранцы не спешили обращать внимание на причуды английской погоды – ничего, уже через несколько минут разбегутся в поисках укрытия, проклиная внезапный ливень. Впрочем, позднее, расставшись с Дэвидом и свернув к крепости, Джулия взглянула на их упрямство иначе: наверное, туристы нарочно тянут до последнего, желая лишнюю минутку понежиться на песке, ведь в мире осталось так мало чистых пляжей. Именно поэтому Уэссекс – наверное, последний город в стране, не загаженный промышленными отходами, – так популярен.
О том, что было между ней и Дэвидом, она старалась не думать. Джулия сказала ему правду, и правда эта Хакману не понравилась. Глядя на туристов, она отчего-то грустила: вот бы и ей такую же легкую беззаботную жизнь, как у них.
Однако надо работать. Роскошь безделья себе позволить нельзя. В Мэйден-Касле очень много дел: мелких, рутинных, но важных.
(И вдруг словно видение: другое лето, другая жизнь. Дэвид на причале, Дэвид возле палатки, Дэвид в крепости выбирает скиммер, а Джулия лежит на пляже и любуется гонщиком. Пять дней назад… Или больше?)
Когда ее накрыло воспоминаниями, Джулия дошла до первого вала, но невольно остановилась. Казалось, то были не воспоминания, а сон, однако, в отличие от обычного сна, слишком четкий, слишком осознанный.
Странно: с одной стороны, Джулия знала, что уже несколько месяцев, на протяжении всего лета, с остальными участниками практически не вылезала из тоннелей под крепостью, готовя эксперимент. С другой стороны, ее мучили воспоминания об ином лете: с торговой палаткой на набережной, толпами туристов… и Грэгом.
Дэвид принял Грэга за ее любовника. Какая глупость: Грэг совершенно ей безразличен.
Очередное смутное воспоминание – Грэг в постели рядом с Джулией, на ней, внутри нее… Ярко полыхнула молния, Джулия резко обернулась, ожидая раската грома. Пока было тихо.
Она посмотрела на крепость. Туча выросла и нависла прямо над Мэйден-Каслом, сменив недавний угольно-черный цвет на желто-чернильный. На западе, откуда шла гроза, все заволокло серой дымкой; скоро дождь начнется и здесь.
Джулия побежала вверх по извилистой дорожке, отчего-то вдруг испугавшись надвигающейся бури.
Сперва она хотела укрыться в доме, где жили они с Полом; нет, слишком далеко, на другом краю селения. До ужаса боясь, что на открытом пространстве ее поразит молнией, Джулия свернула с тропинки и по склону ринулась ко входу в подземные тоннели. В дверях толпились люди из деревни, с опаской поглядывая на небо.
Гром все рокотал и рокотал; понемногу начинался дождь: тяжелые капли зашлепали по выжженному солнцем песку. Через пару секунд дождь обратился ливнем вперемешку со льдом. Градины больно застучали по плечам и шее, фонтаном разлетелись из-под ног бегущей Джулии. Волосы и платье в первую же минуту вымокли насквозь и прилипли к телу.
Наконец, задыхаясь от страха, она добежала до укрытия. Люди, стоявшие у входа, почему-то не расступились, словно ее и не заметили. Пришлось остановиться у дверей, прямо под проливным дождем. Снова полыхнула молния, и тут же, через секунду, громыхнул гром. Джулия принялась распихивать зевак локтями, торопясь укрыться от самого кошмарного на свете ливня.
Люди не обращали на нее внимания даже сейчас. Никого из них Джулия не знала, разве что видела порой издалека: то были фермеры или ремесленники из общинных мастерских. В эксперименте никто не участвовал.
Она яростно проталкивалась внутрь, а люди нехотя отступали в сторону и недовольно бурчали, но никто не обращался к ней напрямую, все просто обменивались возмущенными восклицаниями.
Наконец, прорвавшись сквозь людской заслон, Джулия очутилась в темном тоннеле с растрескавшимся бетонным потолком. Только сейчас она заметила в толпе Грэга. Он, похоже, тоже ее не узнал и из-под крепкого козырька безмятежно любовался бушующей стихией.
Небо вновь с диким грохотом разрезало белоснежной вспышкой молнии.
Джулия отвела взгляд и торопливо пошла по заваленному камнями проходу к лестнице. Брезгливо взялась двумя пальцами за подол мокрого платья, отлепила его от ног и стала спускаться. Лаборатории находились в пятнадцати метрах под землей, и еще на середине пролета завывания бури смолкли.
Джона Элиота, как и ожидалось, у себя не было, поэтому Джулия направилась в другой конец коридора, в конференц-зал. Это помещение, в отличие от остальных, отапливалось, поэтому всеобщим негласным решением именно здесь и расположился идейный центр проекта. В конференц-зале, в отличие от других комнат, постарались создать какой-никакой уют, притащив из деревни разномастные столы и стулья. На виду выложили самые красивые рукодельные безделушки, на полках вдоль стен поставили сотни книг.
Нынче в зале сидело человек пятнадцать, включая Джона Элиота и нескольких его помощников. Была там и Мэрилин; увидев Джулию, она тут же ей замахала. Мэрилин сидела в дальнем углу за большим столом, где явно велась очередная дискуссия.
Заметил Джулию и Элиот. Прервав спор, он подошел к ней.
– Где вы были? Мы вас уже заждались.
– Попала в грозу, – пояснила Джулия: Элиот, скорее всего, понятия не имел, что творится на улице. Ни он, ни его помощники никогда не выходили наружу.
– Вижу, – сказал Элиот, оглядывая ее мокрое платье. – Пойдете переоденетесь?
– Потом. Все равно там льет как из ведра. Здесь согреюсь.
– Есть одна книга, вам стоит ее прочитать. Сразу взглянете или сперва поучаствуете в нашем обсуждении?
– О чем речь? – спросила Джулия.
– Выбираем нового участника. Пока мнения разделились.
– И кто же кандидат?
– Его зовут Дон Мандр. Чиновник из комиссии. Отличный, говорят, управленец.
– Человек из комиссии? – хмуро переспросила Джулия. – Неожиданный шаг…
– Многие тоже так думают. А другие считают, что нам стоит рискнуть.
Джулия подумала о Дэвиде. Если многие участники и впрямь готовы взять в проект правительственного чиновника, значит, против Дэвида никто возражать не станет. Она слишком резко ему отказала, такая категоричность Дэвиду не понравилась. Но тогда у Джулии не было выхода. А теперь, если подумать…
Нет, никак, Пол наверняка будет против. Опять-таки, все упирается в Пола…
– А почему Мэйсона нет?
– Он в морге. Скоро вернется.
– Что он думает про Мандра?
– Пол за него.
– Значит, я тоже, – сказала Джулия.
– Вы его знаете?
– Видела иногда в Дорчестере. Не то чтобы мы знакомы, но он частенько мне улыбался, когда я торговала в палатке.
– Вот уж не думал, что вы, Джулия, так тщеславны…
– Ничего подобного. Просто интуитивно я ему доверяю. Это достаточно?
Элиот неопределенно кивнул. Джулия и другие участники не раз пытались объяснить ему, что порой на подсознательном уровне чувствуют некую связь друг с другом, но он лишь непонимающе отмахивался. Теперь смутное ощущение близости стало едва ли не главным критерием при отборе новых участников. Джулии это чувство было особенно знакомо, ведь то же самое она испытывала к Дэвиду.
– Хотите высказаться за Мандра? – спросил Элиот, оглянувшись на участников дискуссии, которые оживленно сыпали аргументами.
– Не вижу смысла. Все равно в конце концов проголосуют за него. Могу пока посидеть в сторонке. Где та книга, о которой вы говорили?
Джулия огляделась в поисках места поудобнее, а Элиот подошел к полкам взять книгу. В теплом зале мокрая одежда уже не так противно липла к коже. Джулия выбрала стул поближе к обогревателю, чтобы высохнуть побыстрее, откинула с лица волосы. Может, попросить у Мэрилин расческу?..
Она обернулась посмотреть, кто сегодня пришел. Увидела Рода, Нэйтана, Алисию и Кларка из общины: их она знала хорошо. Еще несколько человек видела на таких же встречах, однако имен не помнила. Все они жили в Дорчестере или его окрестностях. Один мужчина работал на ферме неподалеку от Серн-Аббаса, две женщины пришли из деревушек на южном берегу залива. Они были учеными, но ради эксперимента вели двойную жизнь. Джулия не представляла, как им это удается; хорошо, что она с самого начала жила в общине и ей не надо было ухищряться и постоянно бегать туда-сюда.