Она видела серебристо-стальные башни с языками пламени и огромные баки.
– Так мы были не рядом с ним, а в стороне!
– А ты его в тот день видела?
Последние шесть дней Джулия терпела присутствие Пола лишь благодаря воспоминаниям о том свидании на пустоши.
– Конечно, он там был… где-нибудь сзади.
– Уверена?
– А как иначе?
Завод был, он стоит здесь уже целую вечность.
– Я тоже так думал… И стал сомневаться. Я знаю, что завод построили уже давно, еще когда город восстанавливали после землетрясения. Из Дорчестера изначально делали промышленный порт, и экономика всего Уэссекса зависит от здешних нефтяных скважин… Но ты разве не помнишь туристов?
– Туристов? Здесь, в Дорчестере? – Она рассмеялась.
– Мне тоже смешно, но я-то их помню, – сказал Дэвид.
– Ну да, бывает иногда парочка. Проездом из Британии.
– Британии? – переспросил Дэвид. – Или Англии?
Она затрясла головой:
– Все! Хватит!
– Джулия, послушай и постарайся понять. Ты говоришь, вы работаете над каким-то экспериментом, который должен воссоздать мир будущего. Если все получится как надо, у вас получится целый мир, точь-в-точь как настоящий, с людьми, которых ты не знаешь, с событиями, которые происходят сами по себе. Ты тоже будешь в этом мире, станешь его частью, с новой личностью и, скорее всего, даже не помня о себе настоящей.
– …Откуда ты знаешь? – не сразу выдавила она.
– Значит, это правда?
– Да, Пол говорил, именно так все и будет. Только на время, пока существует проекция.
– Не важно, – отмахнулся Дэвид. – Джулия, этим утром я был в архиве и нашел старые газеты. Там вычитал, что в крепости есть одно оборудование, которое использовалось раньше для научного эксперимента. Давно, в двадцатом веке, собралась группа ученых из тридцати девяти человек, среди них были и Нэйтан Уильямс, и Мэри Рикард, и Дэвид Хакман, и Джулия Стреттон. В общем, они решили создать мир будущего. Создать наш мир… нынешний, который есть сегодня!
Джулия чуть снова не рассмеялась, но увидела, какая у Хакмана гримаса на лице.
– Джулия, ты понимаешь? Ты и я – мы были в том проекте. Мы – плоды собственного воображения!
Он неожиданно вытащил из заднего кармана клочок пожелтевшей бумаги.
– Вот что я нашел. И это все правда. Понимаешь – правда!
Она развернула газетную вырезку, на которой было восемь фотографий. В самом низу увидела себя и Дэвида. Потом остальных.
Прочитала текст. Одно из имен показалось каким-то странным.
– Том… Здесь говорится про Тома Бенедикта.
– Ты его знаешь?
– Нет. Том умер. Кажется… Он…
Она словно помнила и не помнила одновременно. Тома не было на фотографии, однако Джулия и без того знала, как он выглядит. Попечитель… Фонд Уэссекса. Все это выплывало откуда-то из глубин подсознания.
– Не пойму, – пробормотала она. – Я знаю всех этих людей. Они сейчас в крепости, ждут нас.
– Всех знаешь? – переспросил Дэвид.
– Кроме доктора Ридпата, его впервые вижу. Зато остальные… Слушай, здесь говорится про Нэйтана и Мэри. А про Пола – ни слова. Странно, ведь он возглавляет проект…
Мысли испуганно скакали, в голове все смешалось. Джулия была собой – и в то же время нет. Здесь говорилось про Тома, но она никого с таким именем не знала. А про Пола ничего нет – как журналисты могли не взять у него комментарий? И все эти люди живут сейчас, а не сто пятьдесят лет назад.
– В Мэйден-Касле что-нибудь об этом говорят? – спросил Дэвид.
– Не слышала.
– Значит, они тоже, как и мы, ничего не помнят.
– Как же так? Я знаю некоторых много лет! – воскликнула Джулия. – Они родились здесь. И я родилась, и ты!
Перед глазами возник образ отца с матерью – словно фотография, безмолвная и неподвижная. Они жили где-то там, на задворках прошлого сознания.
На задворках прошлого сознания… Джулия порой произносила эту фразу в шутку, оправдывая какой-нибудь несвойственный себе поступок. Не может ли быть такого, что на самом деле все гораздо серьезнее?
– Джулия, ты понимаешь? Нас с тобой здесь не существует, это лишь фантазия. Однако другого мира у нас нет. Мы не можем вернуться.
Джулия, упрямо цепляясь за свою реальность, покачала головой:
– Я знаю лишь, что чем-то связана с остальными. И ты – тоже.
– Я – нет.
– Будь ты в крепости, обязательно почувствовал бы.
– Вот почему я хочу, чтобы ты оттуда ушла. Джулия, я тебя люблю… Ты здесь, я тоже, и я не желаю ничего менять. Меня все устраивает. Мы можем жить здесь вместе.
Она шагнула к нему, и Хакман ее обнял.
– Дэвид, я…
Они поцеловались.
– Я все запутал. И что теперь будем делать?
– Если ты веришь тому, что здесь написано, почему не хочешь в крепость?
– Боюсь. С самого первого дня в Дорчестере меня тянуло к Мэйден-Каслу, он буквально сводил с ума. Я не понимал, в чем дело, пытался разобраться и нашел эту вырезку. Все стало еще хуже. Даже если она не фальшивка… А я уверен, что заметка настоящая… Я не могу. Теперь я знаю правду, но не готов ее принять.
– Значит, хочешь бежать?
– Да, если ты будешь со мной.
– Дэвид, почему?!
– Потому что не вижу иного выхода.
Вырезку Джулия все еще держала в руках, и та трепетала на ветру. Со ступенек над ними упали две капли, растекаясь по бумаге, словно масло по тряпке.
– Как думаешь, может, показать ее остальным? – спросила Джулия.
Он покачал головой, забрал у нее вырезку, скомкал и бросил на землю.
– Вот так. Другого пути я не вижу.
Джулия опустила глаза, глядя на бумажный комок, разбухающий от воды. Наклонилась, подняла и спрятала в карман плаща. Дэвид ничего не сказал. Она отошла от него, выходя из-под ступенек под моросящий дождь.
Уходя час назад из крепости, Джулия думала, что все теперь изменится к лучшему. Ей хотелось быть рядом с Дэвидом; Пол, конечно, не стерпел бы измены, однако вместе с Дэвидом Джулию ничего не страшило.
Все складывалось ясно и просто… и вдруг Дэвид со своим клочком бумаги вздумал бежать, а Джулии настолько претила эта мысль, что было тошно.
К тому же побегом ничего не решить.
Она оглянулась – Дэвид стоял под бетонными ступенями, сгорбив плечи и сунув руки в карманы. Просто смотрел на нее и молчал. Она отвела взгляд.
Достала вырезку и бережно расправила. На бумаге слезой темнело грязное пятно.
Ссутулившись, чтобы не намочить и без того размякшую вырезку, Джулия еще раз прочитала статью. Потом второй раз и третий. Свою фотографию под текстом она старалась не замечать.
Никаких воспоминаний. И все же эти имена… особенно одно…
Томас Бенедикт. Имя из забытого прошлого, давнего, погребенного. От него веяло жарким летом, смехом и дружелюбием. Воспоминание откуда-то из подсознания, куда разум дотянуться не в силах.
Джулия отбросила рациональные мысли, которые твердили, что никакого Тома Бенедикта она знать не знает, и потянулась в самую глубину сознания. Вскоре отголоски воспоминаний выплыли на поверхность.
То была спокойная размеренная жизнь – другое лето. Ясная погода, синее небо, толпы туристов, любовная горячка с Дэвидом. Первое случайное свидание в Мэйден-Касле, когда Дэвид катался на скиммере, а она голышом грелась на солнце. Торговая палатка на набережной, и пышущий жаром тротуар, и дорогие яхты у причала, и иностранцы в ярких одеждах, жадно торгующиеся за всякие безделушки.
Томаса, Тома, в этих воспоминаниях не было, однако незримо он в них присутствовал.
А затем, словно по воле проснувшегося вдруг сознания, Джулия снова посмотрела на вырезку и увидела дату.
В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году человек по имени Нэйтан Уильямс заявил: «Разум, как представляется, попадет в проецируемый мир».
Разве не в этом заключается суть их эксперимента в Мэйден-Касле?
Они хотели изучить будущее, создать лучший мир. Смоделировать его, за основу взяв Британию конца двадцатого века.
Рассчитывали заглянуть на сто пятьдесят лет вперед, в будущее, где Британия вновь станет конституционной монархией, единым государством, где на производстве процветает конкуренция, а советская Россия и США делят власть, где существуют непреодолимые, казалось бы, проблемы, подстегивающие развитие науки и техники.
Выходит, их будущее очень похоже на прошлое?..
Или это и было прошлое само по себе – настоящее прошлое, которое они положили в основу своего сценария?
Дэвид сказал: «целый мир, точь-в-точь как настоящий».
Жизнь здесь была реальной – но ведь проект стопятидесятилетней давности именно это и подразумевал!
Дэвид считал, что она, как он сам, – не более чем порождение фантазии. И все другие участники тоже, на самом деле они из двадцатого века.
А если так…
Теперь Джулия поняла замысел Пола: он вовсе не собирался отправлять их в будущее. Он хотел их вернуть. Проектор возвратит участников проекта в прошлое, в тот самый год, когда началась программа!
Джулия повернулась к Дэвиду. Что бы он ни решил, она идет в Мэйден-Касл.
– Дэвид, мы…
– Я знаю, что ты задумала, – перебил он. – Наверное, так правильно. Не хочу здесь оставаться, все равно идти некуда.
Он убрал вырезку в карман. Джулия сказала:
– Что теперь будет?
– Хотел бы я знать.
Глава двадцать пятая
Когда они взобрались на второй крепостной вал и Джулия указала на вход в подземные тоннели, Дэвид Хакман огляделся, ожидая увидеть хоть какие-то постройки, например дома, где жили бы участники эксперимента, но повсюду была одна лишь трава, давно вымахавшая выше пояса. Ни зданий, ни людей, ни машин. Только облака на западе, серые и низкие.
Тогда он повернулся к западу, к бухте с ее буровыми установками и вышками. Вода выглядела черной и холодной, донельзя запачканной человеком.
– Когда-то я хотел там поплавать, – сказал вдруг Хакман, и Джулия удивленно вскинула бровь. – Было такое развлечение, когда-то в прошлом. Люди катались на досках с двигателем, надо было удержаться на верхушке пр