илива. Когда я планировал переезд, думал, может, и мне прокатиться…
– Никогда о таком не слышала. И прилив – это же просто волна… Как на нем можно кататься?
– Не знаю, но хотелось бы попробовать.
– Ладно, пойдем внутрь.
Он последовал за Джулией, стараясь избавиться от смутного воспоминания: дрожащая под ногами доска, гул двигателя… До чего странно: чувство надежно жило в глубине памяти, хотя ничего подобного в реальности ему испытывать не приходилось.
Влажная трава хлестнула по ногам, и Хакман поежился. Он бродил под дождем уже больше часа и давно насквозь вымок.
Никакой двери не было и в помине – просто разинутая пасть проема, куда задувал ветер. На полу среди груд щебня чернели грязные лужи. Джулия принялась спускаться по ступенькам.
По дороге в крепость она пыталась объяснить, почему вообще решила сюда прийти. Она говорила о том, что из крепости можно вернуться в двадцатый век… однако зачем им двоим прошлое? У них ведь есть Уэссекс.
У Хакмана, впрочем, имелись и свои причины пойти вслед за ней: он понял, что бежать бесполезно. Мэйден-Касл сильнее.
И вот он тут, в том самом месте, которое так давно его манило. Здесь – источник неслышного ухом зова. Хакман испытывал смешанные чувства, как при виде давно желанной женщины, которая наконец-то перед ним обнажается: с одной стороны, исполнялось заветное желание, а с другой, было и некое разочарование, что тайне пришел конец.
Тоннель внизу лестницы оказался холодным и темным. По обе стороны шли двери – закрытые и даже запертые. На полу валялся мусор: какие-то клочки бумаги, бутылки, осколки зеркал, рваные ботинки. Отчетливо пахло землей и сыростью.
– И это тут ты провела последние шесть дней? – ужаснулся Хакман.
– В конференц-зале уютнее, – ответила Джулия.
– Да здесь же сырость неимоверная!
– Мы не в санатории, чтобы о здоровье думать. – Они дошли до двери в самом конце коридора, и Джулия вдруг нерешительно застыла. – Дэвид… Ты сейчас увидишь остальных. Покажешь им вырезку?
– А ты как считаешь? Надо?
– Не знаю. Я уверена, что это путь обратно в двадцатый век, и если я права, то все случится само собой. Как думаешь, что нас там ждет?..
– Понятия не имею.
Он шагнул было вперед, но Джулия опять его остановила.
– Ты сейчас и Пола увидишь… Не станешь устраивать сцен?
– А есть основания?
– Нет. – Она поцеловала Дэвида в щеку. – Ты слышал, что я сказала, и я знаю, чего хочу. – Держа его за руку, она распахнула дверь. – Вот и конференц-зал!..
В помещении работали обогреватели, отчего было тепло и даже душно. На столах громоздились книги и бумаги, на полу рядом со стульями стояли грязные чашки с блюдцами. На крючке у двери висела забытая кем-то куртка.
– Ты, кажется, говорила, нас ждут? – насмешливо уточнил Хакман.
Джулия удивленно озиралась, будто ожидая, что сейчас все вылезут из-под стульев.
– Я ушла час назад. Все были здесь.
– Может, перешли в другую комнату?
– Они закрыты, мы ими не пользуемся. Если только в зал с проектором…
Хакман прошел вслед за ней по тесному коридору до двери, откуда лился нестерпимо яркий свет. От ламп внутри буквально парило жаром. В дальнем конце помещения, прямо под лампами, стоял человек.
Когда они зашли, тот молча повернул голову, уставившись на гостей.
Слева вдоль стены шел ряд широких ящиков, выкрашенных в серый. В самом центре зала, где сходились лучи от светильников, валялась большая груда одежды. Хакману отчего-то в голову пришла нелепая мысль: здесь затеяли оргию, но нагрянула вдруг полиция, и всех забрали в участок.
– Пол, это ты? – спросила Джулия, щурясь от яркого света.
Человек напротив с полминуты, не меньше, не двигался и не издавал ни звука (Хакман успел шагнуть вперед, а Джулия – схватить его за руку), потом наконец медленно заговорил:
– Все ушли. Эксперимент уже начался.
– Так рано? – поразилась Джулия. – Мы ведь хотели подождать…
– Я собрал всех, кого надо. Тянуть больше не видел смысла.
– Пол, я привела Дэвида Хакмана. Помнишь, Дон Мандр его предложил?
– Дэвид Хакман, да?
– Дэвид, это Пол Мэйсон, руководитель нашего проекта.
– Рад встрече.
Хакман протянул руку, однако Мэйсон даже не взглянул на него, он смотрел только на Джулию.
– Значит, тот самый Дэвид Хакман, без которого нам не обойтись? Что ж, увы, мы уже начали, и опоздавших не берем. – Он подошел к ящикам и встал к ним спиной, опираясь обеими ладонями на металлическую стенку. – Я вас не знаю, Хакман. Откуда вы? И что вам здесь понадобилось?
Хакман, донельзя раздраженный его грубостью (граничившей с психическим отклонением), хотел съязвить в ответ, но заметил, как жалобно глядит на него Джулия, и вспомнил, что обещал ей не устраивать сцен.
– Я работаю на региональную комиссию. Приехал из бюро английской…
– Я не доверяю людям из комиссии. Так что вам здесь надо?
– Пол, остальные его одобрили…
– Остальных больше нет. Здесь только мы двое: я и ты. И я хочу знать, что среди нас забыл человек из комиссии.
– Пол, мы сами его пригласили!
– Разве? Участников для проекта отбираю я, а не ты.
Джулия снова обернулась к Хакману, на сей раз в полном отчаянии, и шагнула было к Мэйсону, однако тот отвернулся и пошел вдоль длинного ряда ящиков, одной рукой любовно поглаживая металл.
После всех событий сегодняшнего дня Хакман не брался гадать, что ждало его в Мэйден-Касле… Однако о таком и подумать не мог: Мэйсон вел себя странно, до того странно, что непонятно даже, как реагировать.
– Джулия, он что, болен? – тихонько спросил Дэвид.
– Никогда его таким не видела… Когда я уходила, он, конечно, разозлился… Но не настолько же! И где все остальные?
– Что нам делать? – спросил Хакман.
Джулия молчала, глядя, как на другом конце комнаты нервно кривляется Пол. Он стоял прямо под лампой, обе руки прижимая к последнему ящику.
Глядя на него, Хакман понимал, отчего Джулия когда-то запала на этого типа. Ее ровесник, симпатичный, темноволосый, холеный. И все же было в его прищуре и линии рта нечто… неприятное.
– Знаешь, как работает эта машина? – спросил Хакман у Джулии.
– Да… Пол вчера объяснял.
– Кажется, сегодня объяснять он ничего станет… Так как она работает?
– Каждый участник ложится в свой ящик. Мой – вот этот. – Она указала на восьмой или девятый с краю, и Хакман заметил, что он и еще два других закрыты не до конца.
– Откуда ты знаешь, какой твой? Они все одинаковые.
– Потому что… Не могу объяснить. – Джулия посмотрела на другие ящики и покачала головой: – Просто знаю, что он мой. Чувствую.
– И все же: они чем-то друг от друга отличаются?
– Схемой нейронной сети. Доктор Элиот говорил… – Она вдруг испуганно замолчала.
– Что такое? – спросил Хакман.
– Здесь должен быть доктор Элиот! И Мэрилин. И еще уйма персонала. Пол сам этого требовал… Говорил, что проект не начнется без надлежащего медицинского контроля.
– И где же они все?
– Пол, где доктор Элиот? – громко спросила Джулия.
Тот в ответ что-то неразборчиво буркнул, не повернув головы.
– Джулия, ну же! – сказал Хакман. – Что должны делать участники?
– Лечь в ящики. Когда их закроют, внутри загорятся огоньки. Они спровоцируют у мозга какую-то реакцию и тем самым свяжут нас с проектором. Внутри есть электроды.
Они подошли к ящику, который Джулия называла своим, и открыли его. На скрежет металлических полозьев обернулся Пол.
– Вы что делаете? – рявкнул он. – Мой эксперимент в самом разгаре. Не смейте ничего трогать!
– Джулия, не обращай на него внимания, – велел Хакман. – Что дальше?
Она указала на подпорки для плеч и шеи, утыканные тонкими иглами электродов.
– Когда ложишься, эти штуки вонзаются в шею. Кожу протыкают, но неглубоко, ничего страшного.
Хакман посмотрел на кучу одежды в центре зала.
– Надо раздеваться?
– Разумеется.
Дэвид глядел на ящики в полной растерянности: яркие огни, бред Мэйсона, убийственная серьезность Джулии – все это было очень странно. Однако понемногу и его захватывало общее безумие. Среди этих ящиков был тот, что предназначался ему, и Хакман точно знал, какой именно. Как и Джулия, не мог объяснить почему… просто знал, что вон тот из двух оставшихся – это его.
Пол Мэйсон все еще стоял под лампой, пристально за ними наблюдая.
– Я их убил! – заорал он вдруг. – И тебя убью! Джулия, не смей, иначе сама знаешь что будет!
– О чем это он? – спросил Хакман.
Джулия, ничего уже не понимающая, взялась за ручки ближайшего ящика и его открыла. Внутри без сознания лежал голый мужчина; на мгновение Хакману показалось, что тот мертв. Джулия наклонилась, приложила ухо к его губам и потрогала грудь возле сердца.
– Дышит.
– Что Мэйсон имел в виду, когда сказал, что всех убил?
– Дэвид, я не знаю! Давай просто не обращать на него внимания. Понятия не имею, что с ним случилось… Еще утром он был нормальным.
Однако не замечать Мэйсона не получалось – он медленно двигался к ним боком, прижимаясь спиной к ящикам и что-то неразборчиво бормоча.
– А почему он без сознания? – спросил Хакман, глядя на мужчину в ящике.
– Наверное, потому что в проекции.
Хакман вдруг понял, что парень ему знаком. Это был тот торговец зеркалами, который не раз мелькал на улицах Дорчестера.
– А кто он вообще?
– Зовут Стив. Мы толком не знакомы.
Они закрыли ящик.
– Джулия, и что нам теперь делать? Как быть?
Она оглянулась на Пола, который неспешно пробирался в их сторону.
– Дэвид, мне страшно. Ничего не понимаю… А у нас одна только столетняя вырезка и больше никаких доказательств…
– Ты ей хоть веришь?
– А как иначе? По-другому вообще выходит полный бред.
– Джулия, я убью тебя, если ляжешь в машину! – Мэйсон тем временем подошел совсем близко, глаза у него вконец обезумели. – Я давно все задумал, давно… Мы с тобой должны остаться вдвоем, только ты и я. Как и договаривались!