Ни ефрейтора Короткова, ни обоих махровских спецназовцев видно не было, что наводило на некие не слишком хорошие мысли.
– Так что ты мне покажешь? – не оборачиваясь, спросил я у оставшегося где-то за спиной полковника. – Эх, колобка жаль, хороший ориентир был… – Прежде чем Анатолий Петрович успел ответить, до меня наконец дошло: – Блин, Петрович, что же получается, это ПО НАМ из штурмовых винтовок стреляли?! Это… как?!
За спиной раздалось сдавленное фырканье.
– Ну вот, не прошло и часа, как до нашего гениального провидца и дошло! – Полковник встал рядом со мной. – А я все думаю, когда ж ты наконец спросишь-то? Ладно, не надувай щеки, в твоем состоянии думать вообще противопоказано. Ну так что, догадаешься, с кем тут наши парни воевали?
– Не догадаюсь. – Пожав плечами, я поморщился: болеть спина не болела, но и приятными я бы свои ощущения все-таки не назвал. – Хотя здесь, как я понимаю, все, что хочешь, может быть… Что, снова какие-нибудь гости из будущего?
– Почти, – уклончиво ответил собеседник. – Пошли, сам увидишь. Трупами тебя, надеюсь, не испугаешь? Кстати, глянь-ка вон туда для начала…
– Не испугаешь. – Взглянув в указанном направлении, я присвистнул от удивления и торопливо подошел поближе. – Слушай, Петрович, а это-то здесь откуда?!
Под раскидистым колючим кустом лежали мой рюкзак и чуть припорошенный землей ноутбук, по-прежнему раскрытый. Ровно посередине навеки погасшего монитора зияло издевательски аккуратное пулевое отверстие. Неподалеку обнаружились и столь неосмотрительно сброшенный бронежилет, и титановый шлем в изорванном об каменный свод чехле. В стороне валялась оранжевая Маринина каска.
– И автомат твой тоже в наличии, – предвосхитив следующий вопрос, сообщил полковник. – Как и наши рюкзаки; как и вообще все оставленные в той комнате вещи. Если поискать, наверняка и окурки где-нибудь в траве найдутся. Вот такие дела. Эх, а ноут жаль, между прочим, казенное имущество, да и тексты там твои были. Хотя жесткий диск-то, наверное, уцелел…
– А… Марина?
– Марина – нет, – непритворно вздохнул контрразведчик, – понятия не имею почему, но ее… гм… тела здесь нет. Или там, в комнате, осталось – или мы еще чего-то сильно не знаем. Каска вон есть, а ее самой…
– Ясно… – буркнул я, хотя, конечно, ясности-то во всем происходящем как раз и не было. – Ладно, давай удивляй дальше.
– Пошли, – полковник с готовностью кивнул в ту сторону, откуда по нам и начали стрелять каких-то полчаса назад, – там и продолжим удивляться на пару. Сейчас, только автомат прихвачу на всякий случай.
…В принципе ничего такого уж экстраординарного в произошедшем не было: рядовое боестолкновение, ради этого их и включили в состав полковничьей группы. Майор Махров, уйдя перекатом с простреливаемого места, привычно распластался на земле, укрывшись за комлем ближайшего дерева. Секунда ушла на то, чтобы выцелить среди листвы затянутого в такой же, как и у них, камуфляж противника, еще одна – на прицеливание… Охнув про себя, майор дернул пальцем, упирая его в предохранительную скобу. Видимое в окуляре коллиматора[4] лицо было ему более чем знакомо. Но ведь он сейчас… Скосив взгляд, майор убедился в собственной правоте: Сашка Савченко лежал в трех метрах от него, сосредоточенно водя увенчанным цилиндром пэбээса стволом. ЧТО?! КАК ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ?!
Указательный палец рывком вернулся назад, выжимая до упора спусковой крючок, и автомат послушно отозвался привычной дрожью отдачи. До боли знакомое лицо с наведенной на переносицу алой прицельной маркой исчезло из поля зрения, вынесенное куда-то за рамки реальности короткой очередью. В том, что он попал, майор нисколько не сомневался. С тридцати метров профессионалы его уровня не промахиваются.
В этот миг задрожал, заставляя неприятно вибрировать барабанные перепонки, воздух и в стороне полыхнула слепяще-белая вспышка неведомого боеприпаса, оставившая после себя сочащийся жаром след на земле. Обломки разнесенного в щепки дерева, за которым, как успел заметить майор, укрылись Коля с сержантом Баковым, веером разметало в стороны. И почти сразу же полыхнула еще одна вспышка, но уже гораздо дальше, в зарослях, скрывавших неведомого (или как раз очень даже ведомого?) противника.
С секундным замешательством майор понял, что это вступили в бой штурмовые винтовки десантников. Причем сразу с обеих сторон! Что тоже наводило на некие мысли. Вот только размышлять-то как раз было и некогда. Как и бессильно скрежетать зубами по поводу наверняка погибших товарищей: несколько пуль сочно шлепнули в ствол над самой головой, и Махров очередным перекатом сменил позицию. Внезапно «удвоившийся» Савченко огрызнулся негромким «пах-пах-пах» и кувыркнулся следом, стараясь не слишком отстать от командира.
В глазах после двух вспышек все еще плясали разноцветные круги и всполохи, так что о прицельной стрельбе пока не могло быть и речи. И привалившийся к толстенному буку майор не придумал ничего лучшего, как, не целясь, выпустить оставшиеся патроны, описывая стволом плавную дугу. Расстреляв магазин, он перебросил рычажок переключателя на гранатомет и выпалил из подствольника, благо гранату в казенник загнал еще перед спуском в катакомбы.
Махнув Сашке, Махров вскочил и, на ходу меняя отстрелянный магазин, рванул вперед, понемногу забирая в сторону. Если он правильно просчитал диспозицию, так им удастся обойти противника с фланга. Вот по этому густо заросшему кустарником распадочку и удастся…
…Едва ударили первые очереди, второй из майорских спецназовцев, Вадим Карев, укрывшийся вместе с ефрейтором Коротковым за огромным замшелым валуном, заметил командирский маневр и коротко свистнул, привлекая внимание десантника. Обменявшись серией знаков (как выяснилось, совершенно не изменившихся за два прошедших века), бойцы рванули в противоположную сторону, обходя врага слева. На разлетевшийся от плазменного удара камень за спиной никто из них даже не обратил внимания, хотя случись это мгновением раньше…
Впрочем, дело-то привычное: когда-то ведь должен прийти и твой час.
Что предстояло сделать, было ясно и без дополнительных пояснений: постараться незамеченными обойти противника с левого фланга. Обойти и атаковать, в идеале – одновременно с майором и его напарником.
Бегущий первым Коротков вдруг резко остановился, припадая на колено и вскидывая штурмовую винтовку. Встроенный в спусковой крючок тактильный сенсор ощущал палец стрелка, не позволяя оружию встать на промежуточный предохранитель, однако «умная» винтовка, конечно же, не «знала», что ее хозяин просто не может выстрелить. Точнее – не может заставить себя выстрелить…
Впереди, ожившим отражением невидимого зеркала, стоял он сам, ефрейтор космического десанта роты «Каппа» Владислав Коротков. Стоял и, точно так же вскинув к плечу готовую к бою «вышку», целился в самого себя.
Наваждение длилось не больше секунды, которая тем не менее показалась ефрейтору настоящей вечностью. Палец Короткова, едва ли не против его воли, ослабил нажим, и верная «вышка» едва слышно пискнула, подтверждая активацию предохранителя. В тот же миг губы двойника дрогнули в злорадной ухмылке, и Влад понял, что сейчас умрет.
Его час, о котором он столь равнодушно рассуждал всего лишь минуту назад, пришел…
– …м-мать! – разрушая странное оцепенение, ворвался в сознание голос выскочившего следом спецназовца. И тут же, ставя последнюю точку в короткой фразе, приглушенно хлопнул одиночный выстрел. Ефрейтор заученно ушел в сторону, все же успев услышать тонкий визг пролетевшей над плечом пули. Голова «двойника» резко дернулась, позади затылка на миг вспухло и опало, рассыпаясь зловещими брызгами, розовое облачко, и он грузно, будто не в силах больше выносить тяжести бронекомплекта, осел на землю. Выпущенная из рук «вышка» шлепнулась рядом.
Но бой, все больше и больше становящийся похожим на театр абсурда, еще не окончился. Откуда-то из-за спины убитого ударила, поднимая фонтанчики земли и прелой листвы, автоматная очередь, однако на этот раз ефрейтор был готов. «ВШ-9» негромко тявкнула, прошивая заросли, серией узкосфокусированных импульсов плюющиеся пулями, и короткий полувскрик-полустон показал, что и он тоже не промазал.
Убедившись, что больше никто не стремится напичкать их свинцом или распылить расширяющимся плазменным контуром, бойцы осторожно двинулись вперед, лишь на мгновение задержавшись, чтобы осмотреть тело второго поверженного противника.
Как ни дико это звучало, менее чем за минуту боя они успели убить друг друга…
– Блин, как ребят жалко, – едва слышно шепнул я, поспешно отводя взгляд от лежащих на земле тел. Ефрейтора Короткова и одного из майорских бойцов не спасли ни бронежилет, ни защитный десантный комплект: пули – наши пули! – попали в ничем не защищенные головы. Зрелище, конечно, малоприятное, но все-таки более-менее терпимое, особенно если не видеть выходных отверстий, по счастью, пришедшихся на затылки.
Зато на другого «альфовца» и кого-то из космодесантников смотреть было не в пример тяжелее. Первому выстрел импульсной винтовки (видимо, «узкофокусный», как назвал бы это Даниил) разворотил грудь и живот, от второго и вовсе осталась лишь нижняя часть тела, так что определить, к какому из отрядов он принадлежал, можно было только по оплавленным остаткам бронекомплекта да валявшейся рядом искореженной «вышке».
– Игоревич, ты снова не понял… – так же тихо ответил полковник, протягивая мне прикуренную сигарету. – Не переживай, после контузии это простительно. Когда меня в восемьдесят седьмом в Афгане впервые в жизни по голове бахнуло, я тоже ничего не соображал, только в госпитале в себя пришел. Так что ты еще молодец!
– Ты чего, Петрович? – отходя в сторонку и прислоняясь к посеченному пулями дереву, спросил я. Курить рядом с трупами как-то не хотелось. После первой же затяжки немного закружилась голова. – О чем ты?