– Олег, мне кажется, я совсем изменилась.
– Возможно, но что—то в тебе осталось прежним.
Она хотела сказать, что он ошибается, но промолчала.
Они говорили долго, вспоминали университет, дни, когда жизнь была простой, а счастье – естественным. Они смеялись, вспоминая забавные моменты, обсуждали профессоров, которых когда—то так боялись, и предметы, которые казались жизненно важными.
Но Лия не могла избавиться от странного чувства.
Если Олег и Вика вместе, значит ли это, что её вмешательства в прошлое не изменили этой части реальности? Или это просто одна из версий того, что могло быть?
Она всматривалась в лицо Олега, ловя в его глазах отражение прошлых лет, и вдруг ощутила, как внутри что—то болезненно сжалось. Перед ней сидел человек, который сумел сохранить себя, пройти путь, не потеряв важного, не забыв, кто он есть. В его голосе звучало спокойствие, уверенность человека, знающего, что его жизнь сложилась так, как должна была. Он жил полной жизнью, двигался вперёд, строил семью, растил детей, наслаждался своей работой. Он помнил их общее прошлое, но не цеплялся за него, не искал в нём потерянных смыслов.
А Лия? Она двигалась? Жила? Или только существовала, наблюдая, как окружающий мир продолжает своё движение, в то время как она застряла в каком—то бесконечном повторении, словно лист бумаги, который невозможно заполнить? Где была её реальная жизнь? Не та, которую видели со стороны, а настоящая, живая, та, что приносит радость и удовлетворение? Она не знала ответа.
Олег сосредоточенно наблюдал за собеседницей, держа в руках блокнот, который скорее служил привычным атрибутом, чем необходимым инструментом. Запись уже шла, но он продолжал делать пометки, машинально подчёркивая слова, обводя что—то в круг, задумчиво постукивая ручкой по краю стола. В этих движениях сквозило что—то старое, знакомое, что—то из тех времён, когда они ещё были студентами, когда конспекты лекций превращались в испещрённые чернильными линиями страницы с пометками, стрелками, нарисованными в полях фигурами.
Теперь он был журналистом. Теперь перед ним сидела не просто знакомая по студенческим годам, а женщина, чьё имя знала вся страна, автор, чьи книги заполняли витрины книжных магазинов. Формально они встречались ради интервью, но в его взгляде не было той холодной отчуждённости, с которой обычно смотрели на неё представители прессы. Олег не искал сенсации, он не пытался поймать её на слове, он просто смотрел на неё, словно пытался увидеть ту, которую знал когда—то.
– Твой новый роман о сильной женщине, которая нашла свою судьбу, – сказал он негромко, продолжая постукивать ручкой по краю страницы. – Ты чувствуешь себя так же?
Лия подняла на него взгляд, затем перевела его на чашку с кофе. Темноватая жидкость слегка подрагивала, на её поверхности застыла тонкая плёнка, отражающая мягкий свет ламп. Она вглядывалась в неё, словно надеялась увидеть там ответ.
Вопрос был ожидаемым, простым, очевидным. Один из тех, что задают на каждом интервью. Но почему—то именно в этот момент она поняла, что не знает, что ответить.
За окном кафе проходили люди. Кто—то смеялся, кто—то оживлённо рассказывал сплетни собеседнику, кто—то шёл быстро, рассекая людской поток, а кто—то останавливался перед витринами, задерживался, разглядывая выставленные товары. Жизнь текла своим чередом, и она вдруг поняла, что не чувствует к ней никакой привязанности.
Лия находилась в этом кафе, напротив старого друга, и обстановка выглядела привычной, обыденной, но внутри что—то подсказывало, что логика событий даёт сбой. Но где—то глубоко внутри прозвучал тихий, едва слышный сигнал тревоги.
Всё вокруг казалось правильным, логичным, но внутри что—то не совпадало, словно её существование здесь было не более чем теневым отражением. Эта жизнь была выстроена по всем канонам успеха, но почему—то не чувствовалась её собственной.
Взгляд скользнул по залу, оценивая лица посетителей, их жесты, мимику, движения, которые складывались в привычную картину будничной жизни. Сюда приходили люди – обедали, пили кофе, беседовали, кто—то коротко улыбался официантам, кто—то теребил телефон в руках, кто—то просматривал газету, не особо вчитываясь в напечатанное. Всё выглядело реальным, но не имело к ней никакого отношения.
Олег продолжал ждать ответа, но теперь его взгляд стал внимательнее. Он почувствовал её колебания и знал её слишком хорошо, чтобы не заметить малейшей тени сомнения на лице. Лия глубоко вдохнула, позволила лёгким наполниться воздухом, затем так же медленно выдохнула.
Книги, интервью, встречи с журналистами, обсуждения, лекции, работа с редакторами, фотосессии, съёмки в студиях, круглые столы, презентации – это и была её жизнь. Жизнь, которую она выстроила, которую поддерживала годами, следуя тщательно выверенному пути.
Но сейчас, в этот момент, она поняла, что не принадлежит этому миру.
Её место находилось где—то в другом измерении, в иной реальности, от которой её отрезали, оставив в этой искусственно выстроенной оболочке.
Образ, который видели окружающие, был лишь тщательно выстроенной иллюзией, созданной годами, отточенной до совершенства. Казалось, что каждая деталь, каждая интонация, каждое движение следовали определённому сценарию, в котором не осталось места для искренности.
– Конечно, – произнесла Лия, сохраняя спокойствие в голосе, даже не позволив дрожи пробежать по интонации.
Улыбка, которой она одарила Олега, была такой же, как и всегда, безупречной, естественной, той самой, которую ждали от неё, которую она научилась дарить всем, кто смотрел на неё с ожиданием.
Олег кивнул, удовлетворённо записал что—то в блокноте, не подозревая, что за этой улыбкой зияла бездна.
Лия сидела в кафе напротив Олега, но его голос постепенно отступал на второй план, теряясь в гуще мыслей, захлестнувших её с неожиданной силой. За окном проходили люди, машины медленно двигались по улицам, город жил своей привычной жизнью, но её сознание внезапно оказалось в другом месте, в другом времени.
Образ всплыл из глубин памяти – черты лица, которые она столько раз пыталась стереть, но которые неизменно всплывали вновь, словно прошлое отказывалось отпускать. Александр, его взгляд, голос, прикосновение – всё, что когда—то было таким реальным, теперь казалось эхом, доносившимся сквозь толщу времени.
Мгновение назад она ощущала себя застывшей, замкнутой в этом странном, выстроенном мире, но теперь в груди распахнулось что—то неизмеримо большее – осознание, пронзившее её с такой силой, что дыхание перехватило.
Этот человек, чьё присутствие когда—то казалось неизменным, ушёл безвозвратно, оставив за собой лишь пустоту, зияющую брешь в её реальности, которую ничто не могло заполнить.
Те события уже произошли. Они были частью той реальности, в которой она жила. Но если у неё был шанс… если бы можно было всё изменить…
– Лия? – голос Олега прорвался сквозь её затуманенные мысли, но она не сразу смогла сосредоточиться на нём.
– Прости, – прошептала она, едва осознавая, что говорит.
Воспоминания вспыхнули так ярко, что её физически тряхнуло. Александр. Их первая встреча. Голос, интонации, лёгкая улыбка, сдержанная строгость, которая лишь подчёркивала его внутреннюю глубину. Она так любила его когда—то… Или всё ещё любила?
Воспоминание пронзило сознание с такой силой, что воздух в лёгких застыл. Тот, кого она когда—то любила, исчез безвозвратно, но принятие этого факта было для неё невозможным. Разум отказывался смириться с мыслью, что человек, который значил так много, теперь существовал лишь в её памяти. Она могла вспомнить его голос, жесты, едва заметные движения бровей, которые выдавали эмоции, которые он так старательно скрывал. Но он был мёртв, и в этом заключалась ужасная, давящая неизбежность.
Но ведь реальность поддавалась изменениям. Она уже меняла её. Не один раз. А значит, могла сделать это ещё раз, если только найдёт правильный путь.
Как это изменить, как сделать так, чтобы реальность пошла другим путём, чтобы цепь событий никогда не сложилась так, как сложилась сейчас?
В глубине души всплывал ответ, столь очевидный, что казалось странным, почему раньше он не пришёл ей в голову. Если бы она не поехала в Москву. Если бы не поступила в Литературный институт. Если бы они никогда не встретились.
Если бы этих встреч не произошло, если бы их дороги никогда не пересеклись, если бы она выбрала другой путь, он бы не оказался втянут в водоворот событий, которые привели его к гибели. Только тогда он смог бы жить, не подозревая, что в другой версии реальности кто—то пытался уберечь его от роковой развязки.
Сердце билось с такой силой, что она ощущала, как кровь пульсирует в висках. Всё это время она пыталась найти свой путь, обрести смысл, но вдруг осознала: единственное, что она действительно хотела изменить, единственное, что имело значение – это его жизнь.
Её собственная жизнь, её прошлое, её выборы – всё это теперь казалось неважным. Лия осознала, что никогда не стремилась изменить себя, не искала другого будущего, не пыталась исправить ошибки своей судьбы. Её мысли, её борьба, её сомнения всегда сводились только к одному – к тому, что случилось с ним.
Резкий вдох вырвался из её груди, словно тело, наконец, догнало решение, которое давно назревало в сознании. Единственный путь, который имел значение, был не вперёд, а назад – в тот момент, где ещё можно было всё исправить.
Не в Москву, не в Литературный институт, не в ту жизнь, что уже стала частью несбывшейся истории. Она должна вернуться туда, где только что окончила школу, в ту точку, где её дорога ещё не пересеклась с его.
Если их встреча никогда не произойдёт, если они останутся чужими, Александр не окажется в тени её выбора, не будет втянут в судьбу, которая привела его к гибели. Он останется жив, продолжит свою жизнь, не зная, что где—то в другой реальности кто—то сделал всё, чтобы уберечь его.
Лия знала, что этот путь – единственно верное решение. Вечером, когда город уже утонул в мягком свете фонарей, а её дом заполнился привычной тишиной, она погасила свет и легла в постель. Мысли не давали покоя, сердце билось чуть быстрее обычного, но впервые за долгое время она не чувствовала страха.