Дмитрий работал в кабинете, изредка выходя, чтобы позвонить кому—то или проверить что—то на телефоне. Он почти не разговаривал с ней. Однажды, проходя мимо, он лёгким движением провёл рукой по её плечу – не ласково, скорее как бы между делом, из привычки.
Лия сидела на диване, машинально перелистывая страницы книги, но текст перед глазами терял всякий смысл. Слова расплывались, не задерживаясь в сознании, мысли ускользали, будто её разум отказывался сосредотачиваться на чём—то конкретном. Она чувствовала себя зрителем в чужой жизни, без права вмешиваться в сюжет. Её руки держали книгу, но в голове были совсем другие образы – случайные воспоминания, ощущения, которые приходили и исчезали, не оставляя следов.
Лия пыталась собрать в голове хоть какие—то чёткие воспоминания о нём, но память подкидывала лишь разрозненные обрывки. Она старалась представить момент их знакомства, восстановить обстоятельства, при которых их пути пересеклись, но всё выглядело так, будто ей в голову загружают чужую историю.
Образы всплывали хаотично: командировка, длинный стол переговоров, его уверенная речь, строгий взгляд, короткие обсуждения юридических нюансов. Она помнила, как смотрела на него издалека, но не знала, почему это воспоминание вызывало в ней дискомфорт. Всё было не так, как должно было быть.
Её сознание словно подкидывало воспоминания в случайном порядке. Командировка, длинный стол переговоров, его чёткие, выверенные слова. Юрист. Человек, привыкший всё контролировать. Она помнила его руки, сжимающие документы, помнила, как наблюдала за ним на конференции, замечая, как он ловко оперирует фактами. Они говорили о чём—то за ужином в ресторане отеля, он предложил подвезти её до дома.
Она не знала, почему эти сцены казались ей настоящими, если она никогда не помнила его раньше. Но чем больше она думала, тем отчётливее всплывали детали. Лия словно подстраивалась под новую реальность, становилась её частью.
А если всё это не случайность, а закономерность? Если её сознание теперь не принадлежит одной реальности, а бесконечно скользит между ними, подстраиваясь под каждую, будто меняя роли в бесконечной пьесе? Если каждое утро она будет просыпаться в новой жизни, среди чужих людей, вынужденная каждый раз привыкать к новому имени, новому дому, новому прошлому?
Вечером, когда Дмитрий вернулся в гостиную, она уже знала, что не сможет заговорить о своих чувствах.
– Как прошёл день? – спросил он.
– Хорошо, – ответила она, даже не думая, насколько этот ответ далёк от правды.
Он сел рядом, налил себе виски.
– У тебя странный взгляд, – заметил он.
Лия отвела глаза.
– Просто устала.
– Тогда ложись. Завтра рано вставать.
Она не спросила зачем, а просто встала, выключила свет и ушла в спальню, зная, что не найдёт в этой постели ни уюта, ни спокойствия.
Но самым страшным было не это. Самым страшным было то, что, просыпаясь утром, она не знала, кто будет лежать рядом.
Лия проснулась от мягкого света, пробивающегося сквозь занавески, и ощущения тёплого воздуха, наполненного запахами кофе и чего—то сладкого. Её тело всё ещё находилось в том состоянии, когда сознание балансирует между сном и явью, но что—то уже подсказывало ей – утро изменилось.
Простыни были мягкими, тёплыми, пахли лавандой, а рядом с ней никого не было. На мгновение её охватила паника – чего она боялась, она не знала, но следующее, что бросилось в глаза, заставило её затаить дыхание.
На кровати, у подушки, лежал плюшевый медведь. Немного потрёпанный, с чуть кривой улыбкой и слегка сплющенной лапой. Рядом валялся розовый носочек, слишком маленький, чтобы принадлежать взрослому.
Лия резко села, чувствуя, как её дыхание сбивается, а сердце начинает колотиться в груди. Она осмотрелась, охваченная тревогой, пытаясь понять, что изменилось и почему внезапное ощущение пустоты сдавило её изнутри.
Комната была светлой и просторной, стены окрашены в тёплые кремовые тона. Возле окна стоял удобный мягкий диван, покрытый клетчатым пледом, а рядом с ним – небольшая детская кроватка. На тумбочке – ночник в форме звезды. Всё здесь словно дышало спокойствием, семейным уютом.
Лия огляделась, пытаясь найти в интерьере хоть что—то знакомое, но каждая деталь казалась чужой, будто этот дом принадлежал кому—то другому. Она чувствовала себя гостьей в пространстве, которое, по идее, должно было быть её собственным. Внутренний голос нашёптывал, что она здесь не случайно, но память не подбрасывала ни одного воспоминания, способного это подтвердить.
Из—за двери послышался звонкий детский смех, чей—то быстрый топот по деревянному полу.
Лия медленно выбралась из—под одеяла, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее. Осторожно, будто боясь спугнуть реальность, она ступила босыми ногами на тёплую поверхность паркета и вышла в коридор.
На кухне кто—то готовил завтрак. Звякали тарелки, раздавался ритмичный стук ножа о разделочную доску. Воздух был пропитан ароматом кофе и корицы.
Лия осторожно переступила порог, и перед её глазами открылась гостиная, наполненная тёплым утренним светом. Воздух здесь был пропитан запахом свежесваренного кофе и лёгкой ванильной сладостью, а на полу, среди мягкого ковра, двое детей увлечённо возводили башни из деревянных кубиков, их голоса звучали радостно и беззаботно.
На пушистом ковре играли двое детей – мальчик лет десяти и девочка, младше его на пару лет. Они что—то строили из деревянных кубиков и оживлённо спорили, чья башня выше.
– Мамочка! – вдруг закричала девочка, как только заметила её, и с радостным визгом побежала навстречу.
Лия не успела даже подумать о том, как реагировать, как тёплые детские руки обвились вокруг её талии.
– Ты так долго спишь! – жалобно протянул мальчик, отрываясь от игры и тоже подходя ближе.
Она застыла, её дыхание сбилось.
– Мамочка, – повторила девочка, заглядывая в её лицо с таким доверием и любовью, что у Лии защемило в груди.
– Доброе утро, – раздался ещё один голос.
Она подняла глаза.
В дверном проёме стоял мужчина с тёплой улыбкой, держа в одной руке чашку кофе, а в другой – тарелку с хрустящими тостами.
– Алексей, – выдохнула она, прежде чем осознание пришло само, без её участия, словно имя всплыло из глубин её разума, заполняя пробел, которого секунду назад ещё не существовало.
Он шагнул ближе, поставил завтрак на стол, затем мягко наклонился и коснулся губами её лба.
– Мы сегодня едем на пикник. Ты ведь не забыла?
Лия застыла, пытаясь найти в себе хоть какие—то слова, но каждая мысль рассыпалась, не успев оформиться. Она чувствовала, как её горло сжимается, а воздух становится вязким, словно даже окружающая реальность ждала её ответа, но она не могла его дать.
Всё происходило, как будто она в сотый раз проживала чей—то сон, чужую жизнь, но с каждой минутой эта жизнь становилась всё реальнее.
Алексей повёл их на природу, в небольшой лесной уголок недалеко от дома. День был солнечный, наполненный свежим весенним воздухом, щебетанием птиц и детским смехом.
Девочка бегала босиком по траве, собирая цветы, а мальчик ловко мастерил небольшую деревянную палатку из веток. Лия наблюдала за ними, не в силах оторвать взгляда.
Она не знала этих детей, но любила их так, как будто они были частью её души.
Алексей сел рядом, протянул ей чашку с горячим чаем.
– Ты сегодня странная, – сказал он, изучая её взглядом. – О чём думаешь?
Лия отвела взгляд, крепче сжав чашку в руках.
– О нас, – ответила она после небольшой паузы.
Он усмехнулся:
– В хорошем смысле?
Она кивнула, не находя сил сказать больше. Алексей взял её за руку, сжал её пальцы в своих.
– Всё хорошо, Лия. Всё правильно.
Она хотела поверить в это.
Вечером они сидели у камина, пили вино, разговаривали о пустяках. Алексей рассказывал, как мальчик мечтает стать пилотом, а девочка хочет свою маленькую ферму с лошадьми.
– Ты ведь помнишь, как они любят этих животных? – спросил он.
Лия кивнула, надеясь, что её ответ прозвучал уверенно, но в глубине души понимала – в памяти не осталось ни одного яркого момента, подтверждающего его слова.
Когда она легла в постель, накрывшись тёплым пледом, внутри было ощущение спокойствия, которого она не испытывала давно.
Лия закрыла глаза, ощущая, как её тело расслабляется в тепле мягкого пледа, а сознание медленно погружается в покой. Всё, что происходило за этот день, казалось таким естественным, таким настоящим, что она впервые за долгое время позволила себе поверить в простое, тёплое счастье. В последний момент перед тем, как провалиться в сон, уголки её губ дрогнули в лёгкой, невесомой улыбке.
На следующее утро Лия проснулась с ощущением тревоги, которое сдавило грудь ещё до того, как она полностью осознала себя. Едва открыв глаза, она почувствовала изменение – в комнате стало холоднее, воздух был непривычно пустым, будто в нём больше не осталось жизни.
Она резко села, сердце стучало в висках, а взгляд метнулся к подушке. Плюшевого мишки, который вчера лежал рядом, больше не было. В поисках других знакомых деталей её взгляд пробежал по кровати – детский носочек, тот самый, что она заметила при пробуждении, исчез.
Лия почувствовала, как внутри всё сжимается. Она вскочила с кровати, босыми ногами ступила на холодный пол, выбежала в коридор, но замешкалась, едва не споткнувшись на повороте. Вчера здесь раздавался детский смех, звучали шаги, а теперь стояла пустота.
В гостиной царила пугающая тишина. Кубики, которые дети раскидывали по ковру, исчезли, сам ковёр тоже пропал, словно его никогда и не было. Она переводила взгляд с одного уголка комнаты на другой, пытаясь найти хоть одно подтверждение того, что всё это было реальным. Но дом больше не помнил детей. Их следов не осталось.
С тяжелеющим дыханием она бросилась на кухню. Алексей стоял у плиты, помешивая кофе в турке, и выглядел так, будто ничего не изменилось.