Она вдруг почувствовала, что дышит слишком часто. Всё внутри протестовало против этого вывода, но логика говорила ей, что если бы он просто решил исчезнуть, не могли бы исчезнуть все следы его прошлого.
Её ладони задрожали, когда она снова взяла телефон, чувствуя, как внутри нарастает тревожное предчувствие. Это больше не было простым поиском улик или разрозненных деталей прошлого. Теперь это ощущалось как угроза, словно кто—то целенаправленно вычеркнул Александра из реальности. Она глубоко вдохнула, пытаясь подавить дрожь в пальцах, и уверенно набрала номер человека, который мог пролить свет на происходящее.
Лия крепче сжала телефон в руке, пока взгляд её был устремлён в пустоту. Прежде чем набрать номер, она позволила себе секунду колебания. С Андреем они не общались несколько лет, но она знала наверняка – если кто—то и может помочь ей в этом поиске, то только он.
Андрей Соколов – сотрудник ФСБ, человек, чьи знания простирались дальше обычных баз данных, официальных документов и открытых архивов. Он обладал доступом к информации, которая недоступна большинству, и всегда знал, как добраться до нужного человека, даже если тот тщательно скрывался. В их прошлом было несколько моментов, когда он помогал Лие, но каждый раз это был некий бартер: услуга за услугу, молчание за молчание.
Гудки шли один за другим, и она уже подумала, что Андрей мог сменить номер, но затем услышала знакомый голос.
– Соломина? – в его интонации прозвучало удивление, смешанное с лёгким недоверием. – Ты меня давно не беспокоила.
Лия выдохнула, с трудом сдерживая волнение.
– Андрей, мне нужна информация.
На том конце линии воцарилась тишина. Она могла представить, как он нахмурился, едва сдерживаясь от вопросов.
– Ты же знаешь, что просто так я ничего не ищу.
– Знаю. Но мне нужно это узнать. Срочно.
Она услышала, как он шумно выдохнул, а затем последовал привычный, деловитый вопрос:
– О ком речь?
– Александр Сантейлов.
Несколько секунд Андрей молчал.
– Что он тебе?
– Старый друг. Очень старый.
– Ты уверена, что хочешь, чтобы я копал?
Лия почувствовала, как в горле пересохло.
– Я уверена.
Андрей вздохнул, а затем ровным голосом произнёс:
– Дай мне час.
Лия не ответила – просто отключила звонок и положила телефон на стол. Она встала и начала ходить по комнате, чувствуя, как напряжение буквально пропитывает воздух. Если даже Андрей ничего не найдёт, значит, Александр исчез окончательно.
Она остановилась у окна. Там, за стеклом, город жил своей обычной жизнью: потоки машин, люди, спешащие по своим делам. Всё выглядело привычно. Но внутри неё гудело осознание: если Александр стёрт из реальности, то это не простое исчезновение.
Время тянулось медленно.
Она вспомнила их разговоры. Лекционные залы, переполненные студенты, чей взгляд был прикован к нему. Страницы его работ, на которых выводились сложные термины, выверенные мысли. Всё это было. Она знала, что это было.
Но почему тогда никто больше об этом не помнит?
Звук телефона пронзил тишину, и сердце Лии замерло. Она резко схватила трубку.
– Он жив.
Голос Андрея был спокойным, но в нём звучало что—то странное.
– Где? – голос Лии слегка дрогнул.
– Санкт—Петербург.
Она закрыла глаза, стараясь осознать услышанное.
– Адрес?
– Пришлю в СМС.
Прошла долгая пауза, и затем Андрей добавил:
– Но, Лия… будь готова. Он… не тот, кого ты помнишь.
В груди что—то сжалось, перевернулось, оставляя неприятное ощущение пустоты.
– Что ты имеешь в виду?
– Я тебе сказал всё, что мог. Посмотри сама.
Лия молча кивнула, хотя он этого не видел.
Звонок оборвался.
Через несколько секунд телефон завибрировал, высветив новое сообщение.
Васильевский остров, улица, дом, квартира.
Она не знала, чего боится больше – того, что он изменился или того, что это снова окажется не её реальность.
Лия шагнула на балкон, вдыхая влажный московский воздух. Дождя не было, но в воздухе чувствовалась тяжесть близкой грозы. Небо затянули низкие облака, будто надвигающееся событие отразилось в самой природе.
Город жил своей жизнью. Люди спешили по тротуарам, кутаясь в лёгкие куртки, кто—то торопливо закрывал зонт, убирая его в сумку. Такси нервно сигналили, пешеходы пересекали дорогу на последних секундах мигающего зелёного. Издалека доносился голос уличного музыканта, исполняющего старую мелодию на саксофоне. Этот звук сливался с общим городским гулом, но был слишком пронзительным, слишком отчётливым, как будто пробирался сквозь реальность, заставляя слушать, реагировать, задумываться.
Москва двигалась в своём привычном ритме. Ничто не указывало на то, что для неё этот день стал точкой невозврата. Город продолжал существовать, не подозревая, что в жизни одного человека что—то сдвинулось необратимо. Лия смотрела вниз, следя за тем, как мелькают фигуры, как открываются и закрываются двери подъездов, как кто—то смеётся, выходя из кафе на углу. Всё выглядело знакомым, правильным, логичным. Но в воздухе висело нечто неопределённое.
Чувство неуловимого сдвига, словно реальность только что сменила траекторию, оставляя после себя едва заметную вибрацию. Как будто где—то, за пределами её сознания, шов времени дал трещину, и теперь оттуда сочилось нечто, чего невозможно было увидеть, но можно было ощутить кожей.
Лия провела ладонью по металлическому поручню. Холодный металл успокаивал. Здесь всё было так, как она оставила: старый горшок с засохшей лавандой, которую она так и не пересадила, маленький столик, на котором с вечера осталась чашка, её край затронула ночная сырость. На дне поблёскивала засохшая коричневая полоска, след остывшего чая. Казалось, все эти мелочи были привязаны к этому миру намертво, подтверждая его подлинность.
Она вернулась в этот мир, в эту реальность, в то самое пространство, где всё когда—то началось. Казалось, что теперь всё снова под контролем, что больше не будет хаотичных провалов, фрагментов исчезающих воспоминаний, теней прошлых жизней, мелькающих на периферии сознания. Но на какое мгновение ей показалось, что воздух стал тяжелее, что сама ткань действительности изменилась, пусть и незаметно для других. Возвращение не бывает бесплатным, и у всего есть своя цена.
Лия подняла телефон, его экран мягко загорелся. Одно сообщение. Она знала, что это оно, знала, что ничего другого в этот момент не могло там быть.
Она посмотрела на экран, где светились слова: Санкт—Петербург, Васильевский остров. Этот адрес был не просто координатой на карте, а точкой, в которой прошлое сталкивалось с настоящим, где ожидание могло обрести форму реальности. За этим названием скрывалась неизвестность, обещание встречи, в которой заключался ответ на все её вопросы.
Казалось бы, всего несколько слов, короткая фраза, но за этими строчками скрывалась целая жизнь. В них заключалось всё: её бесконечная борьба, попытки пересечь границы невозможного, прикоснуться к прошлому, удержать в руках то, что постоянно ускользало, то, что с каждым разом становилось всё более призрачным. Эти слова были не просто координатами на карте, а точкой пересечения судеб, знаком того, что возможно, наконец, настал момент, когда она сможет получить ответы.
Лия смотрела на экран телефона, словно надеялась извлечь из этих символов что—то большее, чем просто указание места. Они были слишком значимыми, слишком весомыми, их скупость резала сознание, наполняя его воспоминаниями и вопросами, которые вновь захватывали её разум. Её пальцы слегка дрогнули, и она выдохнула, чувствуя, как внутри что—то замерло – предчувствие, смесь ожидания и страха.
Сколько раз она пыталась найти дорогу назад, снова пройти путь, который уже был пройден, снова отыскать Александра среди теней прошлого? Сколько раз она теряла его, убеждала себя, что в этот раз всё будет иначе, что судьба не допустит нового разрыва, что теперь всё под её контролем? Но каждый раз что—то ускользало, рушилось в последний момент, рассыпалось, оставляя её в том же бесконечном круге попыток, сомнений и потерь.
Он был для неё чем—то большим, чем человек из прошлого. Он был осью, вокруг которой вертелось её сознание. Единственной связующей нитью между всеми мирами, всеми версиями её самой. Она находила его снова и снова, но он всегда ускользал. Иногда его заменяли другие, похожие, но не он. Иногда он помнил её, иногда – нет.
Сколько раз она видела его лицо и убеждала себя, что теперь всё сложится иначе, что судьба даст ей шанс исправить прошлое? Сколько раз казалось, что вот оно, это мгновение, когда их истории наконец—то сойдутся в одной точке, но каждый раз что—то рушилось, исчезало, оставляя её в той же пустоте, из которой она пыталась выбраться?
Но сейчас всё было иначе. Это не был сон, не зыбкое эхо забытого времени, не иллюзия, сотканная из снов, которые исчезнут с первыми лучами солнца. Всё происходило на самом деле, в этом мире, в этой реальности, где время текло ровно, не сбиваясь на ложные дорожки.
Александр жив, и не в памяти, не в воспоминаниях, не в той зыбкой грани, что разделяла её сознание на части, а здесь, в настоящем. Он существует, он дышит, он двигается, его тело живёт в потоке времени, которое для него не стало лабиринтом.
Он реален. Не мираж прошлого, не образ, вырванный из сна, а человек, который продолжил жить, даже если она думала, что он исчез. Он такой, каким его сформировала жизнь, а не тем, каким она запомнила. Прошлое было лишь отправной точкой, но реальность не зависела от её воспоминаний.
И она может встретиться с ним. Впервые за все эти годы не во сне, не в чужой реальности, не в призрачных образах воспоминаний. А по—настоящему. Она может увидеть его не таким, каким его пыталась удержать её память, а тем, кем он стал.
Это не тень прошлого, не воспоминание, утратившее цвет и смысл. Это не что—то далёкое, покрытое патиной времени, размытое годами забвения.