— Сюжет, однако, развивается неторопливо, — сказал он, выслушав. — Секунд тридцать прибавилось?
— Это что-нибудь значит?
— Черт меня дери, если знаю.
Я прищурилась.
— Ты самый поганый толкователь на свете.
— Неправда. — Он облокотился на стол, подпер рукой подбородок. — Я хороший толкователь. Просто в твоем сне нечего толковать. Это плач подсознания о бесплодии. Скорее всего. А еще — свидетельство дурного музыкального вкуса. Ты каждый раз слышишь эту песню?
Я только вздохнула.
— Сон явно не пророческий, поскольку иметь ребенка ты точно не можешь. — Он с задумчивым видом побарабанил пальцами по столу. — А усыновить?..
— Это была моя дочь, — твердо сказала я. — Моя плоть и кровь. Я это чувствовала.
— Ладно. Не мне спорить с иллюзорным материнским инстинктом. Тем более что на самом деле это неважно. Содержание сна, я имею в виду. А что важно, как я понимаю, — так это потеря энергии.
Я готова была его обнять.
— Ну наконец-то. Ты признал, мать твою, что это важно.
— Сложилась повторяющаяся последовательность, которую уже нельзя считать случайной.
— И что же это значит?
— Ты хочешь слышать мнение самого поганого толкователя на свете?
— Черт... Говори уже!
— Будь ты человеком, я со всей уверенностью сказал бы, что тебя захватили.
Я вздрогнула.
— Что? Как это понимать?
Он задумался. Накрыл мою руку своей и рассеянно принялся поглаживать. Я не отреагировала, потому что в голове так и звенело слово «захватили». Тут же вспомнилась малышка Кейла.
«Чудовища... они летают в воздухе и приходят в человеческие сны».
— Мы оба знаем, — сказал наконец Данте, — что во вселенной есть множество сверхъестественных существ. Некоторые обитают в мире снов и не имеют никакого представления о гуманности. Как, впрочем, и ты. И не очень-то, честно говоря, они от тебя отличаются. Тоже жаждут человеческой жизни и энергии и высасывают их через сны.
— Но со мной же они не могут этого делать?
— Хм. — Он отпустил мою руку. — Вроде бы так. Ты не вырабатываешь собственной энергии. А тоже ее воруешь. Но кто их знает?
Я содрогнулась. При мысли о том, что какое-то существо — паразитирующее — захватило меня и высасывает жизнь, мне стало тошно. Хотя я и понимала, что делаю то же самое, и с моей стороны его судить — лицемерие.
— Но... что это может быть за существо?
— Понятия не имею. Не знаток.
— Ты же толкуешь сны! Должен знать все о сновиденных... тварях!
— Сверхъестественные твари — область Эрика, не моя. Спроси у него.
— Ты самый поганый толкователь на свете.
— Это я уже слышал. — На лице его вновь появилось насмешливое выражение. — Ну так как, займемся сексом?
Я встала.
— Нет!
Данте развел руками.
— И что тебе еще нужно? Полезную информацию ты на сей раз от меня получила. Неужели доза помешает... пусть и маленькая?
— Дело не в этом. — Я вдруг заколебалась. — Я... тебя уже знаю.
— То есть?
— Будь ты какой-то посторонний парень, я, может, и согласилась бы. Но ты уже... — другом я его назвать не могла, поэтому спешно искала подходящее слово, — знакомый.
Похоже, я основательно сбила его с толку. Вид у Данте стал довольно забавный.
— Не понимаю, суккуб.
— У меня есть друг. Я тебе говорила. Когда я сплю с каким-то случайным... посторонним человеком, то это как бы и не измена ему. Но с человеком, который...
— ...тебе нравится?
Померещилось мне, или в глазах у него и впрямь мелькнула надежда, когда он это спросил?
— Ты мне не нравишься. Но, правда, и не противен. Дело в том, что ты не посторонний. И это будет изменой.
Он несколько секунд не отрывал от меня взгляда, и надежда — если она была, конечно, — растаяла.
— М-да, теперь меня не удивляет, что суккуба так легко принять за смертную женщину. Те же игры и полное отсутствие здравого смысла.
— Мне пора.
— Вечно тебе пора. Куда на этот раз? К какому-нибудь постороннему парню?
Я двинулась к двери.
— Нет, к Эрику. Возможно, он впрямь сумеет сказать мне что-то полезное.
— Я уже сказал тебе полезное!
— Не уверена.
— Ладно... дай-ка я закроюсь, и посмотрим, что скажет Ланкастер.
Я остановилась.
— Что значит «посмотрим»?
Данте выхватил из-под кассы ключи.
— Ты разбудила во мне любопытство. Хочу поучаствовать. Кроме того, ты должна мне за помощь, раз не хочешь переспать.
— Да уж, «помощь», — пробормотала я.
Он двинулся к двери вместе со мной.
— Тебе не приходило в голову, что мне твои беды вовсе не безразличны, хоть ты и считаешь меня бесполезным?
— Нет, — сказала я. — Не приходило.
Тем не менее я все же взяла его с собой в «Аркана лимитед».
Эрик распаковывал книги, когда мы вошли. Еще не подняв головы, почувствовал меня и улыбнулся.
— Мисс Кинкейд, как я... — Тут он заметил Данте и умолк.
Впервые за все время нашей дружбы я увидела в его глазах откровенную неприязнь. Это было непривычно. И даже пугало.
— Мистер Мориарти...
Данте кивнул.
— Рад вас видеть.
Судя по выражению лица Эрика, ответной радости он не испытывал. Старик выпрямился, подошел к стойке. Скрестил руки на груди и смерил нас обоих пристальным взглядом.
— Чем могу служить?
Ни обычной сердечности, ни предложения выпить чаю. Я неуверенно начала:
— Мы... то есть Данте... считает, что нашел ответ на мой вопрос.
Данте нацепил свою фирменную ухмылочку. Если он тоже питал к Эрику неприязнь, то скрывал ее умело.
— Ответом я это не назвал бы, суккуб. Скорей предположением.
— Мне снова снился тот же сон, — объяснила я Эрику. — Уже несколько раз. И я теряла энергию. Данте думает, что меня могло захватить... какое-то сновиденное существо.
Я запнулась на последних словах, поскольку сама мысль все еще казалась дикой.
— Но что это за существо, он не знает. Говорит, возможно, вы знаете.
Эрик перевел взгляд с Данте на меня. Наш совместный приход его по-прежнему не радовал, но слишком уж долго старик заботился обо мне, чтобы отказать теперь в помощи. Я и сама не знала, когда успела заслужить его доброе отношение. И чем. Вздохнув, он жестом пригласил нас сесть за стол. Но чаю так и не предложил.
— Чтобы нечто подобное произошло с суккубом, и представить трудно, — заговорил он наконец.
— И я так думаю, — сказал Данте.
Маска беспечности соскользнула с его лица. Как во время нашего предыдущего разговора, взгляд сделался задумчивым и пытливым. Мне вспомнился знакомый инженер-механик, любитель всяких технических загадок. Его хлебом не корми, дай только с чем-нибудь этаким разобраться. Так и Данте загорался, похоже, каким бы испорченным и тяжелым человеком ни был.
Эрик устремил на меня изучающий взгляд. Для него я тоже стала вдруг любопытной головоломкой.
— Вообще-то я сказал бы, что так обычно действуют... онейриды.
Об онейридах я кое-что знала. Из древнегреческих мифов, на которых выросла.
— Духи сна?
— Больше чем духи. Дети Никты и Эреба.
Я содрогнулась. И эти имена были мне знакомы. Никта и Эреб. Ночь и Мрак. Изначальные порождения хаоса. Могущественные и опасные. Наш мир, вышедший из хаоса, всегда стремился — с этим согласна даже наука — в него вернуться. И разрушители Эреб и Никта, способные разорвать вселенную на части, являли собой такую угрозу, что их держали нынче в заточении. При мысли о том, что жизнь из меня могут высасывать их дети, мне стало дурно.
Данте обдумал сказанное.
— Да, похоже. И все-таки маловероятно.
— Практически невероятно, — согласился Эрик. — Чтобы кто-то захватил суккуба — такого я в жизни не слыхал.
— А чем вообще занимаются онейриды? — спросила я.
Мужчины обменялись взглядами, словно ожидая ответа друг от друга. Заговорил в конце концов Эрик:
— Посещают смертных во сне и питаются эмоциями, вызванными этими снами. Жертвы онейрид просыпаются иссушенными и больными.
Меня опять кольнуло — во сне, по легенде, посещали мужчин суккубы, отбирая жизнь...
— Именно это со мной и происходит, — сказала я, — может, все-таки они?..
— Может, — сказал Данте, — но кое-какие детали не совпадают. Онейриды сами насылают сны. Кошмарные, как правило. Страх и другие темные эмоции сильнее и... вкуснее для них. А у тебя сны другие... милые.
— Милые?
— Ну, не кошмары, в любом случае. Они тебе нравятся. Вызывают приятные, даже счастливые эмоции. Будоражат до глубины души... но все же это не тот тип эмоций, который предпочитают онейриды.
— И, — подхватил Эрик, — вы для них отнюдь не идеальный выбор, это точно. Всего лишь связующее звено с миром смертных и их энергией. Чтобы своровать ее у вас, онейриды должны дождаться сперва, пока вы сами ее возьмете. А им гораздо проще брать силу непосредственно у человека.
Тут я кое-что вспомнила.
— Была еще одна странность... кроме потери энергии. — И поведала, как, проснувшись, чувствовала себя замерзшей и мокрой.
— Да, это странно, — сказал Данте. — Но есть ли тут какая-то связь со снами?
— Не знаю... только тем же вечером я читала статью о человеке, который сошел с ума и попытался переплыть пролив. Он думал, что поможет этим своим родным... и впрямь помог, поскольку они получат страховку. И когда я эту статью прочла, снова ощутила себя мокрой и замерзшей. Это было так... словно я стала им. Чувствовала то же, что и он. Как будто сама тонула.
— Эмпатия, — сказал Данте. — Ты просто представила, что он должен был чувствовать.
— Нет. — Я нахмурилась, вспоминая пережитое. — Не представила, а почувствовала. И точно знала, что это его чувства, того человека. Как знала, что девочка во сне — моя дочь. Нутром.
Данте глянул на меня раздраженно.
— Надо было раньше об этом рассказать.
— Я забыла. И связи тоже... не видела.
— С тобой когда-нибудь уже случалось такое? Ощущение чего-то, чего ты на самом деле не переживала?