Утверждение, что внешний мир иллюзорен, не означает, что он полностью нереален или не существует, – такое воззрение было бы нигилизмом. В данном контексте «иллюзорный» означает, что явления на самом деле не такие, какими кажутся. Всё не то, чем кажется. В Оксфордском словаре английского языка «иллюзия» определяется как «факт или ситуация, когда некто обманут видимостями или вводится ими в заблуждение… ложное представление или идея; обман, заблуждение, фантазия». Индолог Уэнди Донигер О’Флаэрти даёт определение иллюзии в буддийских терминах: «Утверждение, что вселенная – это иллюзия (майя), не означает, что она нереальна; оно означает, что она не то, чем кажется, что нечто постоянно изобретается»[106]. Именно в таком смысле слово «иллюзия» используется в данной книге: видимость не гармонирует с реальностью. Видимость – это то, что мы бессознательно изобретаем. Она гармонирует лишь с тем, каким всё хочет видеть эго.
Даже слово «факт» указывает на хрупкость, на иллюзорную природу того, что мы считаем фактами. «Факт» происходит от корня facere – «делать». Итак, факт – это то, что делается, то, что мы создаём. В нашем контексте это нечто такое, что мы делаем с реальностью, действие, скрывающее реальность за слоями омрачений.
Одно из ключевых положений традиции йогачары – это понятие викальпы – «формирования, изобретения, конструирования или произведения»[107]. Карл Бруннхёльцль пишет:
Таким образом, с точки зрения ума они имеют в виду «создание в уме», «формирование в воображении» и даже «принятие за реальность», «симуляцию» и «вымысел»… Эти термины указывают на непрерывную созидательную, но основанную на заблуждении активность ума, неустанно производящего всевозможные двойственные видимости и переживания, тем самым в буквальном смысле создавая собственный мир[108].
Двойственный мир – это то, что мы конструируем. Смысл йоги сновидений и иллюзорной формы в том, чтобы пробудить нас от этого конструирования и принять ответственность за создание собственных страданий и счастья[109]. Именно это «открытие занавеса», или устранение омрачений, делает бо́льшую часть духовного пути деконструкцией, разрушением конструкций эго.
Итак, видимость и реальность – это не одно и то же. Мы страдаем потому, что застреваем в простых проявлениях. Путь к избавлению от страданий – это открытие реальности, скрытой за поверхностными проявлениями. В контексте йоги сновидений и иллюзорной формы потерянность в проявлениях и есть определение неосознанности, а пробуждение к реальности «за» простыми видимостями означает обретение осознанности.
Как мы уже видели, мы не пробуждены, или не осознанны, к тому, что происходит ночью (к тому, что проявляется в наших сновидениях), так как не пробуждены, или не осознанны, к происходящему в течение дня. В обоих случаях нас засасывают проявления и мы принимаем вещи за чистую монету. Мы просто соглашаемся с этим, вследствие чего становимся неосознанными.
Когда ночью вас швыряет из стороны в сторону неосознанное сновидение, это происходит потому, что вы принимаете проявления сновидения за реальность. Вы захвачены тем, что сами сконструировали. Это чудовище кажется таким реальным, страх опоздать на самолёт ощущается так реально, падение в тёмную пропасть выглядит так реально. Точно так же, когда вас швыряют из стороны в сторону проявления вашего дня, вы спите в неосознанной жизни. Этот чудовищный начальник кажется таким реальным, страх не успеть закончить дела к сроку ощущается так реально, падение в тёмную пропасть одиночества или депрессии выглядит так реально.
В практике йоги сновидений и иллюзорной формы мы не отрицаем видимости. Однако мы ставим под сомнение их статус. Мы ставим под сомнение их авторитет. С относительной точки зрения всё действительно кажется реальным. Кажется, что снаружи есть плотные, устойчивые и независимые объекты – совсем как в неосознанном сновидении. Однако если присмотреться, с абсолютной точки зрения это иллюзия. Мастер медитации Кхенпо Цултрим Гьяцо Ринпоче, эксперт в учениях о пустотности, говорит: «Обнажённый взгляд означает смотреть прямо, проницательно смотреть в самую сущность глазами мудрости, мимо проявлений, прямо в суть»[110].
Кхенпо Ринпоче советует в качестве практики, позволяющей пережить иллюзорное тело, носить призматические или преломляющие линзы – такие, которые часто раздают на рождественских световых шоу. Эти линзы, особенно если надеть их ночью, создают ореолы и радужные очертания вокруг объектов, которые сильно напоминают о сновидениях. Подойдёт любая линза, которая меняет ваше восприятие мира.
Как узнать, что вы не сновидите прямо сейчас? Можете ли вы быть абсолютно уверенными в том, что это не сновидение? «Возможно, жизнь – это сновидение?» – древний как мир философский, научный и религиозный вопрос. Платон исследовал его в диалоге «Теэтет». О нём писал индийский философ Ади Шанкара, центральная фигура в ранней традиции адвайта-веданты, а такие французские философы, как Рене Декарт и Жан-Поль Сартр, бились над ним много веков спустя. Европейские интеллектуалы, включая Артура Кёстлера, Альберта Эйнштейна, Вернера Гейзенберга и Курта Гёделя, высказывались за то, что прямо сейчас мы действительно сновидим. Сейчас споры вокруг этого вопроса по-прежнему ведут учёные, мастера созерцательных практик и когнитивные учёные[111].
В своей замечательной книге «Последовательные стадии медитации на пустотности» Кхенпо Цултрим Гьяцо Ринпоче использует аналогию сновидения на протяжении всего описания стадий пробуждения. На вопрос о том, сновидите вы сейчас или нет, он отвечает:
Возможно, вам хочется сказать: «Сновидения никогда не бывают такими же отчётливыми, как это, цвета в них не бывают такими же яркими, а формы, звуки, прикосновения и вкусы – такими же ясными и точными». Однако другой может не согласиться и сказать, что его сновидения даже более живые, чем эти дневные переживания. Делает ли это его сновидения переживанием бодрствования, а его бодрствование – сновидением? Означает ли это, что если ваши чувства ослабевают и вы перестаёте переживать явления так же ясно и точно, ваша жизнь становится сновидением?..
Вы можете рассмеяться в ответ на предположение о том, что вы сновидите прямо сейчас. Вы можете подумать, что если бы вы спали и видели сны, все перестали бы с вами взаимодействовать. Если бы вы проснулись, они бы сказали вам, что вы видели сон, так что сновидение с бодрствованием перепутать невозможно. Однако нет такой обязательной причины, по которой вам не может присниться сон, будто другие люди разбудили вас и сказали вам, что вы только что пробудились от сновидения.
Наконец, приходится признать, что нет такой характеристики переживания бодрствования, которая ясно отделяла бы его от сновидения. Это просто вопрос степени и эмоциональной предрасположенности. Вы верите, что бодрствуете, потому что хотите ощущать безопасность и чувствовать, что окружающий мир плотный, реальный и поддерживает вас. Если бы вы серьёзно усомнились в своём бодрствовании, вы бы почувствовали себя напуганными и сбитыми с толку. Стабильность переживания бодрствования успокаивает вас, и поэтому вы верите в него и наделяете его реальностью, которой не приписываете сновидениям. Если вы страдаете в сновидении, вы с большой радостью отпускаете его, когда оно заканчивается, обретая уверенность в том, что оно не было реальным. Если вы страдаете в так называемой жизни бодрствования, вы эмоционально вовлекаетесь в это страдание и наделяете его статусом абсолютной реальности.
[Я не] говорю, что не существует никаких различий между переживаниями бодрствования и сновидения. [Я лишь] говорю, что это различие не является сущностным или вещественным[112].
Кхенпо Ринпоче описал краеугольное учение нашего путешествия, сочетающееся с другой ключевой идеей, сформулированной мастером медитации махасиддхой Оргьенпой:
Различие, которое мы проводим между проявлениями бодрствования и проявлениями сновидения, основано исключительно на том факте, что мы не пробуждаемся от своих переживаний бодрствования. Переживание бодрствования продолжалось с безначальных времён и никогда по-настоящему не прерывалось – на него лишь накладывались дополнительные слои заблуждений времени сновидений. Мы знаем, что сновидения не реальны, поскольку время от времени просыпаемся от них, и поэтому видим контраст. Однако у нас нет такого контраста, который позволил бы распознать нереальность конвенциональных проявлений. Всё, что мы переживаем в сновидении, очевидно, является выражением привычек, которые каким-то образом заняли своё место в наших умах. Тогда мы понимаем, что наши реакции на образы сновидений, такие как удовольствие и боль, и различные ощущения, которые мы переживаем в сновидениях, не имеют ни малейшей реальности. Хотя эти ощущения и переживания довольно отчётливы, пробуждаясь ото сна, мы понимаем, что они не реальны. Единственная причина, по которой у нас нет такого же понимания в отношении обычных переживаний бодрствования, в том, что мы ещё «не пробудились от них»[113].
Именно такое пробуждение обрёл Будда. (В этом плане он был осознанным сновидцем высочайшего уровня.) Он не только пробудился к иллюзорной природе своих сновидений, трансформировав их в осознанные сновидения, но и пробудился к иллюзорной природе дневных проявлений, трансформировав неосознанную (овеществлённую) форму в осознанную (невещественную или иллюзорную) форму. Сделав это, он полностью освободился от форм. Таково определение пробуждения или полной осознанности.