. Однако мне нравится другой термин – теория камеры: убеждение, будто глаза работают как объективная камера, делающая снимки мира, а затем точно представляющая их. Репрезентационизм описывает двойственное (выражаясь западным языком, картезианское) видение, согласно которому снаружи есть нечто плотное, устойчивое и независимое[273].
Невролог Антонио Дамасио называет репрезентационизм наивным реализмом. Он пишет:
Проблема термина «репрезентация» не в его двусмысленности – поскольку все могут догадаться, что он означает, – а в том, что он подразумевает, будто ментальный образ или нейронный паттерн неким образом «представляет» в уме и в мозге с определённой степенью надёжности объект, на который указывает репрезентация, так, словно структура объекта воспроизводится в репрезентации… Когда мы с вами смотрим на внешний объект, мы формируем сравнимый с ним образ в своём мозге. Это хорошо нам известно, поскольку мы с вами можем описать объект очень схожим образом, вплоть до мелочей. Однако это не означает, что образ, который мы видим, является копией того, чем является объект. С абсолютной точки зрения мы не знаем, каков объект[274].
Это одновременно поразительная и глубокая идея: вы ничего не репрезентируете пассивно. Вы активно со-творяете свои восприятия внешнего мира и, в глубоком смысле, сам мир. На абсолютных уровнях ваш ум не существует в мире – это мир существует в вашем уме. Всё внутри осознавания. Вы просто спите в этом процессе, а значит, являетесь его жертвой. Чтобы превратить себя из жертвы в победителя, вы должны понять пугающие данные о том, что происходит на этих предсознательных уровнях[275]. «Неспециалисту сложно объяснить, что в том, как мы видим вещи, есть проблема», – признаёт лауреат Нобелевской премии Фрэнсис Крик[276]. Джеймс Кингсленд замечает:
Мы интуитивно верим, что поток информации, протекающий через наш ум, – однонаправленный, восходящий и поступающий из мира в наше сознательное осознавание через органы чувств, тогда как на самом деле значительная часть траффика движется в противоположную сторону. Грубые, но работающие модели реальности мозга, устанавливающиеся с жизненным опытом, предполагают или заранее предугадывают причины поступающих в тело чувственных данных, и именно из этих предположений, а не из сырых данных, состоят сознательный опыт и поведение[277].
Хотя все наши чувства подвержены репрезентационизму, зрение доминирует над остальными чувствами. Зрение также создаёт нашу предрасположенность к пассивной роли наблюдателя (бессознательная позиция работы «камерой»). Барбара Браун Тейлор пишет:
Проблема обычного видения… в том, что зрение естественным образом отдаёт предпочтение внешним видимостям. Оно внимательно к поверхности вещей, что делает его, по сути, поверхностным чувством. Мы позволяем своим глазам скользить по деревьям, мебели, машинам, лицам, слишком часто принимая зрение за восприятие… Другая проблема – это скорость. Наши глаза скользят по вещам так быстро, что мы по-настоящему не уделяем им внимания… Это заставляет меня задуматься о том, как зрение сделало меня слепой, давая мне дешёвую уверенность в том, что один быстрый взгляд на объекты может сказать мне, чем они являются[278].
Доминирование зрения можно выразить в цифрах: визуальная кора занимает около 30 % мозга, сравните это с 8 % для прикосновений и 2–3 % для слуха. Таким образом, зрение занимает 1/3 объёма мозга и около 2/3 рабочих ресурсов мозга. Визуальная кора получает до 1 млрд сигналов от каждой из ваших сетчаток каждую секунду – или в сумме до 2 млрд в секунду, тогда как всё остальное ваше тело посылает в мозг всего лишь один дополнительный миллиард (в сумме 3 млрд сигналов в секунду)[279]. По сути, вы – визуальное существо.
В то же время можно утверждать, что зрение – это ваше самое репрезентационное чувство, создающее наиболее мощную иллюзию «внешнего» мира. Сьюзен Блэкмор заключает: «Наше интуитивное понимание зрения ошибочно. Мегаошибочно». Опять же, снаружи нет никакой «наружи». К реальности слеп глаз ума, или наш способ видеть, а не сами чувства. Чувства не расщепляют мир на «себя» и «другого». Нас ослепляет и связывает ум. Мы говорим о мудрости того, чтобы «прийти в чувства» в медитации, поскольку вы используете чувства, чтобы заземлиться в настоящем мгновении. Если оставить только их, они прикручивают вас к реальности подобно болту. Медитация затягивает этот болт.
Все наши чувства подвержены репрезентационизму. Если вы любите научные обоснования, то можете деконструировать репрезентационизм, существующий в вашем слухе, вспомнив, что слова – это просто волны, области сжатия и разрежения, которые ударяются о ваше ухо, которые заставляют вашу барабанную перепонку вибрировать, которые передают электрохимические импульсы в слуховые части вашего мозга, которые смешиваются с сигналами из других частей мозга и которые вы наделяете смыслом. Слова – это просто вибрации. В звуковых волнах изначально нет «хорошего» или «плохого» – это характеристики, которые мы им приписываем.
Вы можете расширить эту практику иллюзорной речи, слушая слова на своём родном языке и пытаясь «отвыкнуть» от них, снова превратив их в чистый звук. Возьмите слово «собака» и повторяйте его вслух пару минут. Вы увидите, как повторение слова нейтрализует его изначальную репрезентацию, лишая его смысла. Вы начинаете слышать звук иначе. Затем попробуйте более весомое и заряженное слово, что-нибудь очень оскорбительное, и повторяйте это так же, как слово «собака». Посмотрите, насколько больше времени вам потребуется, чтобы лишить смысла это тяжёлое слово.
Стивен Лаберж просит участников своих семинаров по осознанным сновидениям слушать повторяющуюся запись слова на протяжении нескольких минут, при этом не сообщая им, что это за слово. Задача состоит в том, чтобы заметить, сколько слов слышится в повторяющихся звуках. Когда я участвовал в этом упражнении, он использовал слово words («слова»). Выполняйте это упражнение на протяжении нескольких минут и посмотрите, что получится. Наша группа сообщила примерно два десятка слов, которые мы якобы услышали, но которых на самом деле там не было. Люди слышали слова sword («меч»), wear it («надень это»), wore it («надел это»), swore it («поклялся в этом»), score it («оцени это»), its («его»), squirts («брызгает»), heads («головы»), quartz («кварц»), forehead («лоб») и Lawrence («Лоуренс») – и это далеко не полный список. Это своего рода аудиотест Роршаха, предназначенный для того, чтобы показать, как мы проецируем себя на звук: мы слышим то, чего нет, подобно испуганным обитателям дома с приведениями – нашего собственного ума[280].
Когда вы теряете духовное зрение ума ясного света, ваше физическое зрение также страдает. У вас появляется своего рода духовное двойное зрение, и теперь вы видите мир с точки зрения «себя» и «другого». Однако ваше недвойственное зрение восстанавливается, когда вы возвращаетесь на уровень ума ясного света. Двойное зрение корректируется, и вы наконец начинаете видеть – так, как никогда прежде. Чогьям Трунгпа писал:
Вы переживаете обширный мир разворачивающихся восприятий. Это безграничный звук, безграничные визуальные образы, безграничный вкус, безграничные чувства и т. д. Сфера восприятия безгранична – настолько безгранична, что само восприятие – изначально, невообразимо и запредельно мысли. Есть так много восприятий, запредельных воображению. Есть так много звуков. Есть такие звуки, которых вы никогда не слышали. Есть образы и цвета, которых вы никогда не видели. Есть чувства, которых вы не ощущали никогда прежде. Есть бесконечное поле восприятия… За пределами обычного восприятия, в вашем состоянии бытия существуют суперзвук, суперзапах и суперчувство. Их можно пережить, лишь тренируясь в глубинной медитации… Итак, практика медитации проявляет сверхъестественное… ваши восприятия становятся сверх-естественными[281].
Сверхъестественное восприятие – это открытое восприятие пробуждённого существа. Однако большинство из нас – дети проклятых: мы блокируем открытый поток чувственного осознавания, присваиваем его себе и, говоря словами Ринпоче, «изгоняем всю обширность или возможность более глубокого восприятия из своих сердец, фиксируясь на собственной интерпретации феноменов»[282].
Бросая вызов репрезентационизму, помните о двух моментах. Во-первых, не впадайте в противоположную крайность конструктивизма – воззрения (особенно распространённого в мышлении нью-эйдж), согласно которому мы полностью конструируем мир на своей стороне. Конструктивизм ведёт к вредным представлениям о том, будто вы сами создали свой рак, будто люди создали, а поэтому заслужили, Холокост, а также к другим абсурдным утверждениям.
Если оставить конструктивизм без присмотра, он докатится до солипсизма (от латинского solus – «одинокий» и ipse – «сам») – учения о том, что у ума нет оснований верить во что бы то ни было кроме себя самого и что ум составляет всю реальность. Солипсизм – это убеждение: «Лишь мой ум существует наверняка, а мир и другие умы – нет». Это слетевший с катушек «само-изм». Можно было бы утверждать, что сновидения солипсичны, но реальность бодрствования не такова[283].