Хлопнула дверца холодильника.
– Есть будешь? – поинтересовалась Бетти.
Она нагнулась и что-то перебирала, звякали банки, шуршали пакеты. Из коридора он видел только ее толстую задницу, обтянутую джинсами. Наконец она выпрямилась, в руках у нее была банка с мороженым и упаковка с лазаньей.
– Ты так и собираешься простоять там весь вечер? – спросила она.
Мерлинус с трудом оторвался от стены и нерешительно прошел в гостиную.
– Можешь сесть в кресло, – разрешила хозяйка.
Она запихнула лазанью в микроволновку, открыла банку с мороженым и заглянула в нее.
– Ты любишь шоколадное?
Мерлинус кивнул. На самом деле, он не очень любил шоколадное мороженое, но объявлять сейчас о своих предпочтениях в еде было неразумно.
– Отлично, – обрадовалась Бетти и пояснила, – все равно другого нет, так что придется есть шоколадное.
Блямкнула микроволновка, Бетти достала лазанью и поставила на стол. Потом она заглянула в сушку над раковиной, но там не оказалось ни одной чистой тарелки, она вздохнула и открыла воду. Вымыв две тарелки и две вилки, она небрежно вытерла их бумажным полотенцем. Одну тарелку она поставила перед собой, вторую толкнула в сторону Мерлинуса.
– Сам накладывай, мне нужно позвонить.
Она прошла в сторону коридорчика и толкнула одну из дверей, Мерлинус вытянул шею, пытаясь разглядеть обстановку, но Бетти быстро захлопнула дверь. Он с отвращением посмотрел на лазанью. Дома такой еды не было вообще. Отец и мать были ярыми приверженцами системы раздельного питания: белки с белками, углеводы с углеводами. Отец утверждал, что такая схема питания предотвращает многие заболевания. Мерлинус не спорил, хотя от прыщей раздельное питание явно не помогало. Особенно вредным в их доме считалось сочетание углеводов (например, пасты или макарон) с животными белками (мясом). Они никогда не ходили в итальянские рестораны, потому что в этих ресторанах в меню было полно блюд с «неправильным» сочетанием продуктов. Откуда отец и мать знали про «неправильное» меню именно в итальянских ресторанах оставалось загадкой, так как они ни в какие рестораны не ходили, мистер Войт считал, что самая лучшая еда – домашняя. Конечно же, Мерлинус не упускал ни одной возможности перекусить в фаст-фуде. И, между прочим, грозные пророчества матери не сбывались. После каждого обеда в сети быстрого питания, после всех этих жирных, пережаренных на черт знает каком масле блюд, количество прыщей на лице не менялось. Что-то явно было преувеличено, либо вредность фаст-фуда, либо полезность раздельного питания.
Но почему же сейчас, когда он, наконец, освободился от домашнего гнета и может есть все, что захочет, почему он не в силах запихнуть в себя эту отвратительную дешевую готовую лазанью?
– Эй, что это ты ничего не съел?
Мерлинус вздрогнул, рядом со столом стояла Бетти.
– Не нравится моя еда? – в ее голосе послышались нотки раздражения, он испуганно улыбнулся, сосредоточился и нашел единственно правильный ответ:
– Я не хотел начинать без тебя.
Было видно, что Бетти не поверила, но села рядом и, на радость Мерлинусу, положила себе больше двух третей лазаньи. Он выгреб оставшееся к себе на тарелку. Хотелось есть, но, в то же самое время, есть этот ужас совершенно не хотелось. Он с трудом проглотил кусок и попытался завязать светскую беседу:
– Ты дозвонилась? Ну, куда хотела…
Бетти молча кивнула, дожевала остатки лазаньи и ответила:
– Завтра утром поедем, я тебя представлю нужному человеку.
Завтра утром! Значит, ночевать придется здесь. Все надежды и страхи вернулись. Отец и мать все время пугали заболеваниями, передающимися при половом контакте (если таковой случится). Надо пользоваться презервативами, но у него их с собой нет. Тут Мерлинус лукавил, у него их не было и дома, у него их вообще никогда не было, в магазине он стеснялся даже подходить к той стойке, где лежали разноцветные коробочки.
– Спать будешь здесь, – Бетти показала на диван, – он раскладывается. Постельное белье я тебе дам.
Она встала, собрала тарелки, отнесла их в раковину, но мыть не стала. Все же она была неряхой. Мерлинус совсем затосковал. Да, конечно, после этой ночи он тоже сможет рассказывать ребятам о своих сексуальных подвигах. Может быть, сможет. Потому что пока он никаких подвигов не совершил, а первая в его жизни женщина выглядит так, что подвиги совершать совсем не хочется. Но даже если у него все получится (в чем Мерлинус сильно сомневался), не дай бог, кто-нибудь когда-нибудь увидит Бетти. Она явно не та девушка, которую хочется продемонстрировать приятелям. Он закрыл глаза…
– Эй, ты заснул, что ли? – Бетти стояла рядом с его стулом, в руках у нее была стопка белья, как ни странно, чистого и даже выглаженного. «Наверное, в прачечную отдает», – подумал Мерлинус.
Бетти бросила белье на диван.
– Чтобы его раздвинуть, нужно потянуть вот за эту петлю, – она нагнулась, ее толстая задница вызывающе отклячилась назад, она дернула за петлю, диван дрогнул и превратился в двуспальную кровать. Мерлинус похолодел от ужаса, вот сейчас она схватит его и швырнет на кровать, а потом навалится сверху, придавливая своим весом так, что он не сможет даже пошевелиться. А потом она начнет целовать его своими жирными от лазаньи губами. Интересно, чистит ли она зубы на ночь. Потому что если нет, то она будет дышать ему в лицо мерзкой лазаньей. Он тяжело вздохнул. Бетти, однако, поняла его вздох неправильно. Она уперлась руками в свои необъятные бока и отчетливо произнесла:
– И чтобы никаких глупостей! Если я тебя сюда привела, это еще не значит, что я хочу с тобой переспать. И вообще, у меня есть парень.
Мерлинус с облегчением перевел дух и поддержал разговор:
– Да? – он сделал вид, что поверил ее вранью насчет парня, – И как его зовут, чем он занимается?
Такие подробности версии про «парня» Бетти еще не проработала, на вопрос она грубо ответила, что имя и род занятий «ее парня» Мерлинуса не касаются, после чего ушла в свою комнату и захлопнула дверь. Мерлинус расстелил простыню, остались пододеяльник и наволочка. Дверь в комнату Бетти вновь открылась, она вынесла тоненькое одеяло и подушку.
– Держи.
Она успела переодеться, теперь на ней была розовая трикотажная пижама с оборочками. Глубокий вырез открывал грудь. Мерлинус отвел глаза, чтобы она не подумала, что он пялится. Лучше бы она осталась в джинсах.
– Окно не открывай, – проинструктировала Бетти.
Он кивнул, выжидая, когда же она уйдет. Она еще постояла минутку, потом повернулась и вышла. Дверь хлопнула чуть громче, чем в первый раз. Наверное, она все же ждала, что Мерлинус начнет приставать. Он быстро разделся и лег. Спать не хотелось, но встать и зажечь свет было опасно, она увидит, придет и тогда… Он повернулся лицом к стене. Хотелось плакать, вся эта возня с «Майн Кампф» и прочими теориями казалась сейчас полной глупостью. Дома было плохо, но оказалось, что в мире, который простирался за стенами дома, тоже никто не ждал Мерлинуса. С ощущением своей абсолютной ненужности он уснул.
Бетти разбудила его довольно невежливым тычком в бок.
– Эй, ты, поднимайся, пора ехать.
Он открыл глаза, она нависала над диваном как огромная гора. Нужно встать и одеться, но не хочется делать это у нее на глазах, потому что, во-первых, на нем смешные трусы с Микки Маусами, а во-вторых, утренняя эрекция. Если он сейчас вылезет из-под одеяла, она точно решит, что он хочет секса.
– Ты не могла бы отвернуться на минутку, – жалобно попросил он.
– Ха, что я, по-твоему, никогда мужика без штанов не видела, – резко ответила Бетти, но отвернулась.
Мерлинус пулей вскочил с дивана и первым делом натянул джинсы. Видела она или не видела, правды все равно не узнаешь. Если видела, это даже хуже, ей есть, с чем сравнить.
Он надел майку, Бетти тем временем вскипятила чайник, из заляпанного тостера выскочили два куска хлеба.
– Садись, ешь, – скомандовала она.
Кофе был горячий и невкусный, тосты слишком сухие, масла она не предложила, а Мерлинус постеснялся спросить. На столе стояла банка с арахисовой пастой, Бетти ложкой доставала оттуда пасту и мазала на тост. Всякий раз она при этом облизывала ложку, а потом опять лезла ей в банку. Пожалуй, пасту намазывать он не будет.
Было десять утра, когда они вышли на улицу. Там гоношились вчерашние дети, Мерлинус вдруг почувствовал, как сильно он хочет уехать из этого района, чтобы больше никогда не видеть этих орущих детей и не слышать странный напевный язык, на котором они разговаривают.
К счастью, автобус даже в этой дыре ходил по расписанию, так что ждать им почти не пришлось. Бетти, как и вчера, протиснулась к окну, демонстративно достала наушники и отвернулась. Мерлинус чувствовал, что она злится на него и даже догадывался почему. Никакого парня у нее, конечно же, нет, и она рассчитывала, что за оказанную помощь он ее отблагодарит. Он и был ей благодарен: за то, что позволила переночевать, но вот в то, что она сможет помочь в дальнейшем, вот в этом Мерлинус сильно сомневался. Скорее всего, сейчас они приедут к какому-нибудь ее приятелю (не бойфренду, нет, просто приятелю), этот приятель наверняка торгует наркотой, ему нужны распространители. И этот незнакомый Мерлинусу Джон или Майкл, покуривая травку, будет рассказывать, сколько денег сможет заработать Мерлинус, если будет на него работать. Да, скорее всего, так все и будет. Мерлинус сосредоточенно придумывал ответ приятелю Бетти, потому что (это он знал наверняка из фильмов) торговцы наркотиками очень не любят, когда люди отказываются заниматься их бизнесом. В таких случаях слегка обдолбанные торговцы начинают истошно орать на того, кто привел ненадежного человека. Чаще всего все заканчивается плохо, как для рекомендующего, так и для отказавшегося. Стало быть, очень важно, как вы откажетесь.
– Мы приехали, – неожиданно сказала Бетти и, не дожидаясь, когда Мерлинус встанет со своего места, стала протискиваться к проходу.