Старая карга с шумом втянула в себя воздух и сморщилась, уловила, зараза, запах виски. Брайан криво улыбнулся и попытался протиснуться к дверям. Карга еще раз демонстративно вдохнула и сказала что-то. Русского языка Брайан не знал, но о содержании вполне можно было догадаться по интонации. Она явно не одобряла привычку Брайана выпивать перед сном. Старуха говорила и говорила, а он стоял как дурак и слушал. Наконец ему это надоело, он отодвинул ее в сторону и со словами «дай же выйти, чучело» вышел на улицу. Гадить на крыльцо он не стал, неизвестно, вдруг ей придет в голову выйти следом. Он отошел за угол, расстегнул штаны и энергично помочился на стену прямо под окном, надеясь, что это окно старухиной комнаты. Еще минуты четыре он курил, с удовольствием бросил окурок прямо на крыльцо и только собрался открыть дверь, как услышал какой-то шорох в дальнем углу двора.
Правило выживания в незнакомом негритянском квартале гласит: если ты услышал подозрительные звуки (а любой шорох, без сомнения, относится к звукам подозрительным), старайся как можно быстрее оказаться как можно дальше от источника звуков. Будь это и в самом деле негритянский квартал, Брайан так бы и поступил. Но за прошедший день он успел составить свое собственное мнение о людях, проживающих в этой стране. Мнение это было крайне невысокое. Распираемый чувством собственного превосходства Брайан Делафонте направился к кустам, по дороге зацепился за валявшиеся на земле, невидимые в темноте грабли, чудом сохранил равновесие, но зато выронил зажигалку, найти которую при бледном свете луны представлялось практически невозможным.
Он в сердцах чертыхнулся, помянув недобрым словом страну, аварию, дурака водителя, по чьей вине они попали в это богом забытое место, и старую каргу, в доме которой ему приходится ночевать. Мысленно пометив, что завтра утром первым делом надо будет выйти во двор и поискать зажигалку, Брайан медленно, не торопясь, вернулся в дом. Старухи в коридоре уже не было, Брайан прошел в свой угол, снял ботинки, лег, закрыл глаза и опять начал обдумывать разнообразные варианты смерти для героини Нэнси. С этими приятными мыслями он и уснул.
Глава XX. Утро
Брайан проснулся от шума льющейся воды, повернулся на правый бок, ойкнул, когда предательская пружина в очередной раз впилась ему в районе почек, и попытался опять заснуть. Вода перестала литься, он уже хотел вознести маленькую молитву, как в закуток, где стояла его кровать, кто-то вошел. Брайан мгновенно отринул мысли о боге и, не поворачиваясь к вошедшему, упомянул вечного оппонента господа:
– Какого дьявола вы не даете человеку поспать?
Люди, нарушившие его покой, посовещались, причем один из голосов он немедленно идентифицировал, это была та самая карга, которая сегодня ночью устроила ему незапланированный стриптиз в жутких розовых панталонах. Поворачиваться, чтобы узнать, надела ли она что-нибудь еще, не хотелось. Не такое уж привлекательное зрелище местные тетки. Старуха что-то сбивчиво говорила своему собеседнику, тот выслушал ее и произнес какую-то короткую фразу Брайан по-русски выучил только «спасибо» и «сколько стоит», в произнесенной собеседником хозяйки фразе знакомых слов не было, но интонация, с которой была произнесена фраза, заставила Брайана немедленно перевернуться и даже сесть на кровати. Такие интонации свойственны людям только одной профессии, а именно, тем, чья задача (по крайней мере, в Америке) – служить и защищать.
Здешний представитель правоохранительных органов был невысок, светловолос, слегка конопат, брови и ресницы у него были тоже очень светлые, что делало лицо странноватым и, пожалуй, неприятным. Заметив, что Брайан проснулся, светловолосый служитель закона посмотрел на него суровым взглядом и что-то спросил. Судя по сочетанию звуков, повторил ту свою предыдущую фразу Брайан легко и непринужденно ответил по-английски, что ни черта не понимает и что какого черта его будят с утра пораньше, он ведь, в конце концов, оплатил ночлег и, поскольку комфорта не было, хотел бы за эти деньги видеть хотя бы относительный покой.
Светловолосый спокойно выслушал гневную тираду Брайана и что-то сказал старой карге. Та радостно закивала и быстро ушла. Брайан понадеялся, что за ней уйдет и светловолосый, но он остался, сел на деревянную табуретку и уставился на Брайана все тем же пронзительным взглядом. Наверное, так смотрела на своего мужа фрау Берта Рентген, что натолкнуло его на мысль о невидимых, но крайне неприятных лучах, с помощью которых можно узнать очень и очень многое о внутреннем мире человека, включая лишнюю кружку пива в компании друзей.
Брайан попытался улыбнуться, но под таким взглядом даже у самого доброжелательного, не страдающего похмельем человека улыбка завянет на корню. Так они сидели почти четверть часа, глядя друг на друга. Брайану очень хотелось в туалет, но внутренний голос подсказывал, что любые его попытки выйти на улицу не встретят понимания и поддержки у местного копа. Ожидание было таким мучительным и нервным, что Брайан почти обрадовался, когда вернулась старая карга в сопровождении Эндрю Николаенко. Светловолосый и Николаенко пожали друг другу руки, как будто были давно знакомы. После чего светловолосый задал Николаенко вопрос и кивнул в сторону Брайана. Николаенко очень удивился, но повернулся лицом к Брайану и спросил:
– Он интересуется, выходил ли ты сегодня ночью из дома.
Брайан, которого уже начала напрягать ситуация, немедленно огрызнулся:
– А кто он, собственно, такой, чтобы спрашивать?
– Здешний полицейский. Зовут Анатолием. Советую ответить. Здешняя полиция не отличается деликатностью.
– Можно подумать, – буркнул Брайан, – что они где-то отличаются деликатностью.
Николаенко кивнул и повторил вопрос:
– Так ты выходил сегодня?
Брайан понимал, что правильнее будет сказать, что никуда он не выходил, спал всю ночь и ничего не слышал. Но, увы, он не мог так сказать, был живой свидетель, который мог легко опровергнуть его слова. Мысленно пожелав старой каракатице мучительной смерти, Брайан Делафонте вынужден был признать, что да, ночью он выходил на улицу. На вопрос полицейского Анатолия, зачем он выходил, Брайан честно ответил – отлить и покурить. Полицейский Анатолий понимающе кивнул и задал следующий вопрос:
– Вы стояли около дома или отходили куда-нибудь? – транслировал вопрос Эндрю Николаенко.
Брайан заверил стража порядка, что от дома он не удалялся и что полицейский Анатолий легко может обнаружить место, где стоял Брайан, на стене дома должны были остаться следы.
Эндрю перевел ответ Брайана полицейскому, тот опять кивнул и снова поинтересовался, отходил ли куда-нибудь Брайан.
– Нет, нет, нет, – взорвался режиссер, – никуда я не отходил. И, в конце концов, что случилось? Вы меня допрашиваете, я имею право знать. Иначе я ни слова не произнесу без адвоката.
Николаенко молчал.
– Переведите ему, – потребовал Брайан.
– Послушай, ты, идиот, – тихо сказал ему Николаенко, – я не знаю, что здесь произошло, но, уверяю тебя, что-то очень серьезное. Своего полицейского в деревне, как ты понимаешь, нет. Этот приехал из какого-то места, которое они называют «район». Советую хорошенько подумать, и только потом говорить. Здесь тебе не Америка, адвокатов нет, под залог никто не выпустит.
Брайан постарался взять себя в руки.
– Можешь сказать ему, – он выпятил подбородок в сторону полицейского, – что я обоссал стену под старухиным окном… И окурок там же бросил, должен валяться. Думаю, что об экспертизе они здесь никогда не слышали, но вряд ли кто из местных курит Кэмел.
– Хорошо, – Николаенко повернулся к неподвижному полицейскому и перевел ему слова Брайана.
Страж порядка несколько оживился и поинтересовался, не ходил ли Брайан, часом, к тем кустам, что у забора. Режиссер твердо ответил, что к кустам не ходил, потому что, как он уже говорил раньше, вышел из дома с целью облегчить мочевой пузырь, а выяснить, где здесь туалет, он не мог, поскольку не владеет русским языком. И, в свою очередь, поинтересовался, по какому поводу его допрашивают.
Полицейский вопрос Брайана проигнорировал, а задал свой. На этот раз вопрос прозвучал более конкретно, а именно, хорошо ли мистер Делафонте знаком с мисс Нэнси Вайз. И сразу второй вопрос вдогонку, не ссорились ли они накануне вечером.
Мистер Делафонте сразу сообразил, с Нэнси что-то случилось. И сейчас этот жуткий тип – местный полицейский – пытается выяснить причастность Брайана к этому «что-то».
– Я отказываюсь что-либо говорить без адвоката, – твердо заявил Брайан Эндрю Николаенко.
Тот перевел, полицейский снова кивнул и произнес короткую фразу.
– Он говорит, – обрадовал Брайана Эндрю, – что ты оказываешься сотрудничать. И еще, – добавил Эндрю, – он этого не говорил, но я тебе повторю. Здесь не Америка, не знаю как у них тут насчет адвокатов. Похоже, что этот Анатолий не просто так приехал. Случилось что-то серьезное. Поэтому, если ты что-то натворил, мой совет – лучше молчи.
Эндрю повернулся к полицейскому Анатолию и довольно долго ему что-то втолковывал. Анатолий кивал и время от времени делал в блокноте какие-то записи.
Когда Эндрю закончил, Анатолий открыл первую страницу блокнота и зачитал из нее вслух.
– Он спрашивает, – перевел Эндрю, – правильно ли он тебя понял. Ночью ты выходил отлить, но сделал это около дома, никуда не отходя? Так?
Брайан кивнул.
– После чего ты вернулся в дом и лег спать?
– Совершенно верно, – заметил Брайан, – не могу не восхититься сообразительностью здешних полицейских.
Тем временем, Анатолий встал и официальным тоном произнес несколько фраз. Услышав эти слова, Эндрю страшно удивился и, в свою очередь, задал Анатолию вопрос. Получив ответ, он несколько мгновений стоял, совершенно потрясенный. Брайан заволновался.
– Что случилось? Что он сказал?
Эндрю, не сводя глаз с полицейского Анатолия, перевел:
– Сегодня рано утром хозяйка дома пошла в туалет и обнаружила там труп Нэнси. Ее сильно избили, а потом засунули головой в выгребную яму. Там она и задохнулась.