Нет, женщина не должна поступаться своими ценностями ради того, чтобы над ней не совершалось насилие! Наоборот, всё, что её поддерживает, что доставляет ей радость и спокойствие, должно использоваться: будь то вышивание, езда на велосипеде, изучение иностранных языков… Почему же нужно исключать из этого ряда молитву или медитацию? Даже если человек, помогающий женщине выбраться из ситуации семейного насилия, считает религию ненужными костылями, он должен учитывать такой важный момент: если выбить эти «костыли», человек совсем не сможет ходить. Имеет ли такой поступок что-либо общее с гуманностью?
Существует и другой полюс проблемы: пользуясь тем, что женщина, ушедшая или собирающаяся уйти от своего домашнего тирана, очень уязвима, её приглашают пожить в кризисном центре с религиозным уклоном. А это значит – ты здесь не свободна исповедовать свою религию или не исповедовать никакой, ты обязана подчиняться местным порядкам: обязательная общая молитва, утренняя и вечерняя, согласно правилам данного религиозного направления, обязательная форма одежды (платок, или хиджаб, или никаких коротких юбок и т. п.) и многое другое. Разумеется, религиозные люди вправе оказывать помощь тем, кто принимает их веру; те, кого это не устраивает, могут уйти. Некоторые так и поступают. Но у женщины, побывавшей в ситуации длительного насилия, меняется мировосприятие, меняются реакции: как правило, она приучена терпеть очень многое, пренебрегая и своими чувствами, и своими интересами. И вот получается, что вместо того чтобы восстановить эти нормальные реакции, в том числе способность сказать «нет», она оказывается в ситуации нового насилия. Причём за это она должна испытывать благодарность: как же, ведь её приютили, поят и кормят…
Никто не должен посягать на вашу свободу совести. Побывали вы в ситуации насилия или нет, исповедовать определённую религию или не исповедовать никакой – исключительно ваш выбор.
А сейчас я обращаюсь к женщине, которую абьюзер ставит перед вышеописанным выбором. Кто бы вы ни были – христианка, мусульманка, последовательница одного из направлений индуизма или другой религии, – ваш домашний тиран вам лжёт, подменяя божественное начало… собой, несовершенным и своекорыстным человеком. Он произвольно выхватывает из священного текста то, что играет ему на руку. Однако священные тексты не так-то просты, и если читать всё, а не выборочно, можно найти противодействие его аргументам. Скажем, у апостола Павла указание «Дети, будьте послушны родителям (вашим) во всём, ибо это благоугодно Господу» дополняется симметричным: «Отцы, не раздражайте детей ваших, дабы они не унывали» (Кол. 3: 20—21). Свои обязанности есть как у жены перед мужем, так и у мужа перед женой. Если супруг не выполняет свои обязанности, тем самым он разрывает соглашение: супруга свободна от своих. А в Коране целые главы посвящены тому, в каких случаях жена имеет право уйти от мужа.
Да, действительно, большинство религий сформировалось в те времена, когда мужчина был безусловным господином в доме, который имел право и бить, и даже убить жену или ребёнка, а женщина не считалась способной жить самостоятельно: её место было где-то на уровне домашнего скота. Но основатели религий как раз противодействовали этим патриархальным ценностям. Иисус Христос шокировал иудейское общество тем, что общался с женщинами как с равными, обращаясь к ним как к личностям. Мохаммед боролся с обычаем убивать лишних младенцев женского пола (их закапывали в песок). Если вам кажется, что в религии всё задано раз и навсегда, посмотрите, носите ли вы с собой лопатку для закапывания испражнений, – а ведь это одно из предписаний Ветхого Завета! Жизнь меняется, и обычаи меняются следом за ней. Возможно, вы запуганы консервативно настроенным священником, но есть и другие трактовки, и другие священнослужители. После выхода моей книги «Немые слёзы» в издательстве «Никея» у меня появились клиентки, которых направили ко мне священники, прочитавшие эту работу!
И напоследок хочется вас познакомить с фрагментом из «Сказок Амаду Кумба» сенегальского поэта и прозаика Бираго Диопа. Он рассказывает о муже-абьюзере, который после брани и побоев, желая дополнительно наказать жену, сказал ей: «Ступай к матери, я с тобой жить не буду». Жена послушалась и ушла. Через некоторое время лишённый домашнего обслуживания муж понял, что поступил опрометчиво, и захотел вернуть благоверную. Но та, пожив вне домашней тирании, ни за что не хотела возвращаться! Женщина настаивала, что он от неё отказался, а значит, она свободна. Супруг возражал, что он не отказывался. Родня мужа поддерживала эту точку зрения, родня жены – противоположную. За разрешением конфликта они обратились к авторитетной фигуре – благочестивому человеку, совершившему не одно паломничество в Мекку.
…Так вот, однажды вечером Демба и Кумба добрались до Мака-Кули. Здесь жил среди своих преданных учеников Мадьякате-Кала, знаменитый марабут, который совершил невесть сколько паломничеств в Мекку.
С утра до вечера, а часто и с вечера до утра в этой деревне не прекращались молитвы, славословия Аллаху и его пророку, чтение Корана и жизнеописаний святых.
Демба и Кумба были приняты в доме Мадьякате-Кала так, как повсюду принимают путников, прибывших издалека. Кумба поела вместе с женщинами, а Демба разделил ужин с мужчинами.
Когда поздно ночью пришло время ложиться спать, Кумба не захотела идти в отведенную для них с Дембой хижину.
«Муж от меня отказался», – объяснила она и рассказала, как Демба в гневе вернулся с поля, как она сносила его брань и терпела побои. Демба признался, что кричал на жену – о! не так уж сильно, как она говорит! Да, он поднял на неё руку – пустяки, всего несколько тумаков, но он вовсе от неё не отказывался.
– Нет, ты от меня отказался!
– И не думал я от тебя отказываться!
Уже готов был разгореться старый спор, но тут вмешался Мадьякате-Кала. Он сказал Таре, самой молодой из своих жен:
– Уложи Кумбу в своей хижине, мы разберёмся в их деле завтра, иншалла!
И муж с женой улеглись врозь, как и каждый вечер после той злополучной ночи, когда Голо с ватагой сорванцов, не предвидя последствий своих проказ или просто не считаясь с ними (вероятно, так оно и было, ведь обезьяны знают обо всем, что происходит у людей), опустошил арбузное поле.
Занялся новый день; подобно другим дням в Мака-Кули, он прошёл в труде и молитвах – в труде у женщин, молитвах – у мужчин.
Мадьякате-Кала сказал накануне: «Мы разберёмся в их деле завтра, если будет угодно Аллаху». Но время шло, а он так и не позвал к себе, не расспросил ни одного из супругов. Кумба помогала женщинам по хозяйству и на кухне. Демба молился вместе с мужчинами и слушал разъяснения учёного марабута.
Солнце, окончив трудовой день, покинуло своё поле, политое индиго, когда на нём уже расцветали первые звёзды, предвещая богатый ночной урожай. Муэдзин выкрикнул на все четыре стороны призыв к вечерней молитве.
Имам Мадьякате-Кала повёл верующих по долгой и трудной, полной всяких ловушек Дороге Спасения.
Тела наклонялись, лбы касались белого, как сахар, песка; затем головы поднимались и тела выпрямлялись, но колени продолжали сгибаться под ритмы священных строф. При последнем коленопреклонении головы повернулись сначала в одну сторону, потом в другую, чтобы поклониться ангелу справа и ангелу слева.
Едва успев промолвить «салям алейкум», Мадьякате-Кала быстро обернулся и спросил:
– Где тот человек, что отказался от жены?
– Я здесь, – ответил Демба из последнего ряда молящихся.
– Человек, твой язык опередил мысль, и уста произнесли истину. Пусть же его жена спокойно возвращается к матери, её муж признал перед всеми, что он от неё отказался.37
Как видим, человек не только благочестивый, но и мудрый сумел разобраться в ситуации. И встал не на сторону абьюзера.
Они мстительны
А ведь не зря Юля столько лет прилежно училась и настойчиво овладевала профессией! Найти работу, позволившую перебраться из кризисного центра на съёмную квартиру, оказалось проще, чем она думала. А юристы центра помогли с разводом. Иначе, наверное, ничего не получилось бы… Юля, вопреки опыту всей семейной жизни, надеялась, что Артём легко откажется от плохой жены, не оправдавшей его надежд, однако получилось не так. В суде он устроил целый спектакль, заявляя, что Юля психически нездорова, что то, что ей казалось жестоким обращением, делалось исключительно для того, чтобы не допустить плохого исхода из-за её поведения как для неё самой, так и для дочери. Он настаивал на том, что должен сам воспитывать дочь, у него было заключение семейного терапевта, которого они с Юлей посещали вместе. Однако кризисный центр тоже выдал своё заключение, которое для суда показалось достаточно убедительным, и Ева осталась с матерью. По поводу этого Артём развернул в Интернете целую кампанию в поддержку родительских прав мужчин: он утверждал, что судья как женщина судила несправедливо, что мужчин в России притесняют, лишая их права воспитывать своих детей. На Юлины страницы в соцсетях вылился такой поток грязи и оскорблений, что та уничтожила все свои аккаунты и несколько дней плакала (конечно, старалась, чтобы её слёз не видела Ева). Юля просыпалась от кошмарных снов и постоянно бегала проверять, заперта ли дверь: ей всё казалось, что вот-вот ворвётся бывший муж в компании своих новых товарищей.
После развода Артём внезапно позабыл про свои родительские чувства, которыми временно воспылал: выяснилось, что разрешение видеться с дочерью ему было совершенно не нужно, и он пренебрегал днями посещения. Ева совсем не вспоминала папу, с удовольствием ходила в детский садик возле дома, где у неё было много друзей, и выглядела довольной и счастливой. Юля думала, что она уже твёрдо встала на ноги, пришла в себя и может забыть произошедшее, как страшный сон. «Пусть бы он был счастлив, – твердила себе Юля, – как угодно, с кем угодно, только бы подальше от нас».