Зато когда живота коснулась рука Анаишшша, малыш явно расслабился и успокоился. А девочка, наоборот, шевельнулась навстречу своему дяде и, открыв еще белесые, мутные глазки… улыбнулась…
Кажется, не только у меня от умиления перехватило дыхание. В комнате наступила неестественная тишина. Мы все четверо смотрели на них, и смотрели, и смотрели… Пока доктор со словами «все понятно» не убрал руку и не прервал этот удивительный сеанс.
И кто это так недовольно шипит на Гррана, что мог и не торопиться? Шэй-тассс! А кто подхватывает меня на руки и целует, целует, целует, благодаря за то чудо, что он увидел и почувствовал? Ана-ишшш. А кто так глупо улыбается и восторженно щебечет, не сдерживая эмоций и чуть не прыгая на кровати, что это просто фантастика? Я!
Короче, насмотрелся Грран на бесплатный цирк вволю. Когда все немного успокоились, нам с усмешкой сообщили, что пока никакой патологии в развитии детенышей он не увидел – наоборот, все даже лучше, чем могло быть. Очень сильное потомство и развивается быстрее обычного, но, чтобы до конца завершить обследование, нужно еще взять у меня немного крови и слюны для анализа.
Взял.
А через несколько минут на консоли появились неутешительные цифры. Беременность начала меня убивать…
Странно, услышав свой приговор, глядя на помрачневших враз трех здоровенных нааганитов, я не испытала отчаянья. Перед глазами все еще стояли мои малыши: мальчик и девочка.
«Не переживайте, Аналлин, Александр, – положила руку на свой едва заметный животик, печально улыбнувшись, мысленно обращаясь к тем, кто меня еще не слышал и, может, никогда не услышит. – Я сделаю все, чтобы вы смогли родиться здоровыми и сильными нааганитами, дети. Слышите? На все соглашусь и буду выполнять все рекомендации ваших родичей».
Слабый толчок, словно ответ.
И не реветь. Не реветь, Лена. Ведь надежда умирает последней…
Следующая неделя прошла для меня как в тумане. Под озабоченным присмотром Анаишшша, Гррана и часто наведывающегося «в гости» Шэйтассса я в основном только спала и ела. Ела и спала, с трудом разлепляя сонные глаза, чтобы утолить свой голод и сходить в туалет. В ванную меня относил Анаишшш и полностью сам купал, аккуратно скользя своими мягкими ладонями по моему заметно подросшему животу и болезненному телу, постоянно шепча мне ласковые слова в попытке поддержать и успокоить. Хотя чего меня успокаивать? Я свой выбор уже сделала, когда увидела малышей. Продолжая надеяться, что у нас все будет хорошо. А нет, молила Бога только об одном – взять их на руки и успеть прижать к своему сердцу…
И снова тяжелый сон, после которого чувствовала себя так, словно всю ночь вагоны с цементом разгружала, таская на плечах тяжелые мешки. Постоянная усталость, ноющие суставы и все возрастающий аппетит.
За эту неделю, пока я валялась в постели, меня не раз хотели навестить лорд Райсс и лорд Даирр, чтобы справиться о здоровье, но по приказу Шэйтассса их к нашим с иссаэром покоям и близко не подпускали. Ниид заявил, что со-рин его арри сейчас не в состоянии принимать гостей и лишний раз ее тревожить по «пустякам» он не собирается. Все данные о беременности постоянно передаются в совет, и, если есть желание, лорды могут с ними ознакомиться лично. «Вежливо» попросил линха и нарра покинуть Адаманарр и вернуться к себе домой. На что «вежливо» получил отказ. Видите ли, их дела здесь еще не совсем улажены и они сначала дождутся Дэйрашшша, потому что им просто жизненно необходимо его видеть, особенно Даирру.
Вот зачем этому аспиду мой ньер? Наверняка что-то задумал, тварь!
Как только Дэйрашшш увидел изображение своих энов, переданное ему по средству связи Шэйтасссом, и узнал от Гррана о моем изменившемся не в лучшую сторону состоянии, он сразу же покинул систему зеленых нитхов, решив забрать меня и брата раньше намеченного срока. Об этом мне сообщил Анаишшш, и я видела, как блестели глаза иссаэра в предвкушении возвращения домой. Рада за него. Ему есть куда возвращаться.
А беременность продолжала преподносить нам все новые и новые сюрпризы…
Показатели скакали так, что даже невозмутимый Грран, каждый день бравший несколько капель моей крови на анализы, после получения результатов начинал при мне шипеть, что это невозможно и так не должно быть! Результаты не соответствуют сроку беременности и общему состоянию моего организма, и он уже не знает, каких ждать последствий от всего этого. Единственное, что его успокаивало: с детьми пока все было нормально – эны продолжали расти.
А тут еще и мои вкусовые пристрастия словно «взбесились», меняясь с такой нестабильной периодичностью, что повара Шэйтассса с ног сбивались, удовлетворяя «странные» запросы «удивительной» со-рин дома зеленых нитхов. Со-рин, ожидающую девочку…
– Мясо с кровью. Можно еще? Я не наелась! И пусть так сильно не прожаривают!
– Икорки на хлебушек с маслом. – «Э-э-эх…» – Захотите – найдете! Не
звезду с неба прошу! Откуда я знаю, какую именно?! Я в ваших названиях рыб не разбираюсь. Красная есть? Нет? Давайте серую…
– Соленые огурчики и грибочки так и стоят перед глазами! А что вы мне принесли? Почему он синий и в шипах? Я в пупырышках просила! Отравить хотите?!
Слезы…
– Шоколад. Ну хоть что-нибудь похожее, пожалуйста-а-а! Да, еще тортик со сливками, и не забудьте чего-нибудь сладенького попить.
«Аналлин, а мне после этого плохо не будет?»
– Сырая печень. Икра морского дасха.
«Алекс, меня уже от нее тошнит! Давай что-нибудь другое, хорошо, малыш?»
– Апельсины… и яблочка хочется. Молочка сгущенного… Селедки… Картошечки с маслом… Бокальчик пива…
Ой, а это, наверное, уже мои запросы.
– Шэйтассс, а твои повара шашлычок на шпажках приготовят? Как? Объясню.
А блинчиков со сметанкой? Что такое блинчики? Ой, да это очень просто… Нет сметанки? Жаль. Очень жаль. Ладно, тогда что там у вас есть? Фу-у-у!!! Это же не сметана!
Конечно, половину продуктов приходилось заменять местными аналогами, но хоть молоко нашли животного происхождения, а не от рин-кормилиц, как мне вначале предложили и после чего я долго просидела над унитазом. Оказывается, взрослые нааганиты вообще не употребляли этот продукт в пищу, разводя животных только для мяса. Змеи, не пьющие молока? Странно… А вот мои детки пили, да еще и литрами. Вкусное, жирное, сладкое. М-м-м… Попрошу потом показать мне это молочное животное на консоли. Интересно ведь, а то вдруг солгали, что получили его не от разумных, чтобы меня успокоить. Хотя, а может, все же не смотреть? Мало ли что?
«Ох, дети, будете так мамочку кормить – я скоро с вами в шарик превращусь. Снова сладкого? Аналли-и-ин!!!»
Интересно, а это нормально – мысленно разговаривать со своими не рожденными детьми и думать, что они тебя слышат? А если они тебе отвечают, посылая тепло в сердце, да еще и сильнее начинают шевелиться?
Спросила у Гррана. Получила ответ, что нет. Это мне все кажется из-за нестабильности гормонов и снова скакнувших вверх токсинов, а также моей повышенной эмоциональности.
«Ну кажется и кажется. Больше ничего спрашивать не буду. Зачем дядю лишний раз напрягать? У него самого скоро от моих показателей нервный срыв случится. По его данным, я уже чуть ли не помирать должна, а не требовать разные деликатесы, да еще в таких ненормальных объемах. Ладно, без него разберемся. Сами. Правда, маленькие?» – В ответ – довольно ощутимый толчок. Алекс.
Хмыкнув своим мыслям, зевнула и, повозившись в объятьях блондина, в очередной раз попросив у Анаишшша прощение за то, что ему от меня больше всех достается, уснула. И в эту ночь мне приснился дивный сон. Мальчик с изумрудными волосами и ярко-зелеными глазами с вертикальным зрачком лет десяти в белой рубашке и в черных брюках и девочка в легком белом сарафанчике, с зеркальными чертами лица, как у брата, которого она держала за руку, едва доставая ему головой до плеча. Вот только глазки у малышки были не зеленые, а серо-голубые. Дымчатый топаз. Мои глаза, только со змеиным зрачком. И эти топазы мне улыбались! Да и изумруды тоже…
Проснулась я со слезами, уткнувшись носом в здоровенную, широкую мужскую грудную клетку. Не иссаэр! В панике дернувшись, попыталась отстраниться, но меня сгребли огромной ручищей и притянули обратно.
– Как ты, моя со-рин? Почему плачешь? Неужели все так плохо? – Внимательный озабоченный взгляд желто-зеленых змеиных глаз и осторожные сильные объятья.
А вот и наш папочка прибыл.
– Рада тебя видеть, мой ньер. Мы тебя ждали…
Долгий, голодный, жадный поцелуй и широкие ладони на моем животе. И пока Дэйрашшш проверял, а заодно и по-новому знакомился со своим довольно подросшим и начавшим активно шевелиться под его руками потомством, я, по его просьбе, в подробностях рассказала, как мы жили без него. Как к нам здесь относились, нет ли у меня жалоб. И почему в моих глазах стоят слезы… Ответив на все его вопросы и вспомнив, почему плакала, я улыбнулась и рассказала, какой только что видела волшебный сон и как я хочу дожить до этого момента…
– Какие же наши близнецы красивые! Необыкновенные! Чудесные! Так похожи на отца. Зато у Аналлин будут мои глаза, правда-правда! Видела.
Слушая мой восторженный щебет и продолжая гладить уже далеко не плоский живот, Дэйрашшш странно на меня смотрел. Задумчиво смотрел. И в этой задумчивости была печаль. Меня жалели, спуская на грешную землю.
Действительно, забылась. В мире нааганитов у со-рин нет будущего. И мое резко ухудшившееся здоровье было тому подтверждением. Я ведь уже с трудом могла сама вставать, потому что с каждым днем усиливалась боль в спине и костях – эны слишком быстро росли для моего хрупкого тела. Невольно вспомнилось, как Дэй-рашшш при нашей первой встрече проверял мой позвоночник. Теперь поняла почему. А ведь у меня только два с половиной месяца беременности. Хоть бы доходить…
Следующие несколько дней стали кризисными в моем состоянии. Их я провела в полубреду, прижавшись к иссаэру, которого постоянно звала, не отпуская от себя ни на минуту. Было так плохо… так больно… так страшно… Потому что показатели крови, костной, мышечной и нервной системы словно взбесились, выдавая такие «радиограммы», что приводили в отчаянье даже холоднокровных нааганитов. Дэй-рашшш и Анаишшш не отходили от меня ни на минуту, не зная, как и чем помочь, потому что ни успокоительное, ни обезболивающее, ни даже феромоны иссаэ