Здравствуй старый друг,
главный моей жизни фрукт
в нашем скромном саду, в Дондюшанах,
где имелось всего шесть деревьев,
не считая акаций, яблонь было две,
на одной росли зеленные антоновки,
на другой – красные щечки, райские яблочки.
Я про рай еще ничего не знал
(можно подумать, теперь знаю),
но название «райские яблочки»
полюбил больше самих яблочек.
В детстве, до войны,
кругом было много яблок,
во время войны, в гетто, все три года
я не встретил ни одного яблока,
даже забыл само слово – яблоко, яблоки,
но когда я их снова увидел летом 44-го,
я знал, чтó с ними надо делать —
вкусив большое, как моя головка,
зеленное яблоко,
я вспомнил забытый вкус
далекой довоенной жизни.
Война отняла у меня
маму, братика, бабушку Цюпу.
Тети, дяди с двоюродными братьями —
никому из них я уже никогда
не смогу протянуть яблоко,
только их дома в Дондюшанах
стоят на прежнем улицах,
но выходят оттуда чужие, незнакомые люди.
Когда-то во всех этих домах, во всех комнатах,
стояли вазы, подносы, большие тарелки,
большие кастрюли,
корзины и даже целые мешки с яблоками.
Когда буду умирать, если хватит сил выговорить,
попрошу зеленное яблоко —
вряд ли я смогу тебя надкусить,
прижмусь щекой к тебе, друг мой,
прикоснусь губами.
В знак благодарности,
последней молитвой попрошу Господа
освободить яблони от неподвижности,
пусть гуляют по миру, как люди.
«А еще есть те…»
А еще есть те,
которые проходят через дверь,
а говорят, что прошли сквозь стену.
А еще есть те,
которые, как два глаза
на лице человека,
вместе смотрят на этот мир,
а друг друга не видят.
А еще есть те,
которые слишком поздно
поняли, что самое главное в жизни —
это то, что она короткая.
А еще есть те,
которых давно уже нет,
но мы с ними чаще встречаемся,
чем с теми, кто есть.
А еще есть тот,
которого никогда не было,
потому что он был всегда.
К дню рождения
Моя жизнь подходит к концу
в окружении зловещей войны —
стыдно, невозможно,
когда рядом гибнут тысячи молодых людей,
переживать, испытывать волнение, страх
в ожидании смерти
от обыкновенной затянувшейся старости,
стыдно горделиво взирать
на свои без малости девяносто лет,
подводить славные итоги,
перечислять достижения,
писать мемуары,
когда рядом убивают сотни детей.
О, мы, долгоживущие молчуны,
у нас один итог на всех —
вот эта война,
длинные ряды одинаковых свежих могил
на кладбищах наших городов.
Когда есть атомные бомбы,
когда известно, как их делать,
войны как таковые должны быть исключены
из жизнедеятельности народов.
Вот чему мы должны были
посвятить всю свою жизнь,
долгоживущие молчуны.
Только этому!
Каждый день, каждую ночь!
Тысячи людей убивают тысячи людей
и громко на весь мир хвастаются,
кто больше убил —
эта война отнимает у людей
не только свободу жизни,
но и свободу смерти.
Рай на земле —
это когда смерть приходит
не от полчищ ракет и бомб,
а от старости,
только от старости.
За свободу смерти!
Молчание сегодня – это кровь,
ведра, бочки, цистерны
человеческой крови,
в мире ничего не случилось,
кроме безрассудства немногих
и молчания многих,
чтобы оправдать эту войну.
Устаревшие, загнивающие конфликты,
бессмысленные, абсурдные,
залили кровью Украину.
Молчание сегодня – это кровь,
ведра, бочки, цистерны
человеческой крови.
Ночью,
после того, как написал эти стихи,
два ангела подлетели к моим ушам,
одновременно зашептали разное, невпопад,
я ничего толком не расслышал, не понял.
Уверенные, что передали мне всё,
что было им поручено,
довольные собой,
они улетели обратно.
Я выматерился на Божьих чиновников,
злой, уснул.
«В тишине задумавшихся чувств…»
В тишине задумавшихся чувств
сердцебиение разбудило уши,
тот особый трепещущий слух,
откликающийся на звуки,
из которых складываются стихи.
Из дневника
2014
Апрель
В каком-то смысле я рад, что наши псевдопатриоты получили сейчас возможность говорить то, что они думают, быть такими, какие они есть. Да, я этим доволен, несмотря на то, что это опасно. Но впереди более страшные опасности, опасности для жизни целых народов и даже для жизни рода людского. И именно такого рода люди, как они, люди, которые не отдают себе отчета в том, что они дикари, предоставив возможность своим любимым вождям совершать гибельные поступки, проводить гибельную политику, содействуют началу новой мировой войны. Именно в этой среде сегодня кричат: очень хорошо, что у него рука не дрогнет. Именно в этой среде живет и набирает силу идея о том, что в атомной войне можно победить, идея о том, что холодная война полезней, чем поиски мира. Чтобы уберечь историю человечества от гибели, эту опасность надо видеть воочию, надо претерпевать от нее, переносить ее удары, ее наглость, ее воинственную глупость. Без такой наглядности зла новый урод, наподобие Гитлера, вооруженный страшными бомбами, при поддержке диких масс приведет мир к гибели. Так что не кряхтите. Не морщитесь, не материтесь. Всмотритесь в это, познайте это. Готовьтесь к тому, что с этим надо что-то делать, и никто это за вас не сделает. Дикарей полно не только в России. Поэтому повсюду важно их увидеть во всей их омерзительной красе. И запомните: подлинными героями человечества будут не честные, совершающие честное, а бесчестные, нашедшие в себе силы встать на сторону бесценности человеческой жизни, рода человеческого.
Все чаще стали встречаться люди, которым их взгляды, их чувства дороже их собственной жизни и жизни других людей. Произошел какой-то массовый вывих сознания. Безоглядное бешенство. А какое-то время назад мне казалось, что понемножку, понемножку у нас нарастает объем благоговения перед человеческой жизнью.
4 июня
В дни моей юности люди верили в будущее, как в Бога: пусть мы страдаем, зато внуки будут жить привольно, справедливость восторжествует, правда возьмет свое. Умерло это время, я видел, как оно умирало. Сегодня вся история человечества брошена на слабые руки ныне живущих людей, которые несут ее, сами не знают куда.
6 июня
Это было скорее давно, чем недавно. Я пережил жуткий кризис и в какой-то момент понял, мне стало совершенно ясно, что я себе не нужен. У меня нет планов, задач, замыслов, дел, которые бы я хотел осуществить. Ничего не хочу, ничего мне не надо, никуда не стремлюсь. Не хочу ни с кем спорить. Не хочу ни с чем, ни с кем бороться. Я себе не нужен ни для чего. При этом, нет, о самоубийстве не помышлял. Спал, много спал – спал, спал и спал. Ничего интересного не снилось. Новости по телику смотрел, но не регулярно и равнодушно. Ну да – там плохо, тут ужасно… ну и что? Я не знал, не понимал, чем может кончиться такое состояние. Я даже такого вопроса себе не задавал. Аппетит? Какой-то слабый был. Интерес к другим? Нет, почти нет. Как я вышел из этого состояния? Ничего для этого не делал – чтобы выйти. Не принимал лекарств, не обращался к врачам, даже не жаловался близким. Но однажды утром у меня неожиданно проснулся какой-то интерес к самому этому моему состоянию. К этому «я себе не нужен». Что это такое, какова природа этого явления? Откуда и как началось это у меня – после чего, из-за чего? Я вдруг стал себе нужен для того, чтобы разобраться, почему я себе не нужен. Точнее, почему я был себе не нужен – ведь это тут же кончилось, это состояние сошло с меня, в миг растаяло. Интерес к изучению явления, во власти которого я находился с полгода, не меньше, с каждым днем, даже с каждым часов нарастал. Не буду здесь рассказывать, что мне открылось, в какой последовательности прояснялось произошедшее со мной, какие я сделал выводы. Какие-то моменты я записывал, наговаривал на магнитофон… наверно, это через какое-то время опубликуется. Принципиально важно тут одно – интерес к жизни вернулся через интерес к тому состоянию, которое лишило меня этого интереса. Болезнь спасла меня от самой себя. Она была настолько неожиданной, яркой, жуткой, что не могла не обратить на себя мое угасающее внимание. Тут главная первопричина – сработало какое-то сильное качество присущего мне внимания. Я убедился – значение особенностей внимания в жизни человека просто колоссальное. Недуги, болезни внимания очень опасны. Надо учить людей беречь внимание от порчи. Нельзя слишком безжалостно использовать свое внимание, утомлять его до предела, надо беречь его потенцию. Надо его изучать, разбираться в его особенностях. Вы будете реже ошибаться в людях и в самом себе, если будете знать характер своего внимания. Если бы я был моложе и у меня было больше сил, я бы открыл школу овладения человеком своим вниманием.
13 июля
Я хочу вам рассказать об одном человеке – уже немолодом талантливом, но бедном изобретателе, ему было за семьдесят, когда я с ним близко познакомился. Так вот, у него, у этого человека, были двенадцать знакомых миллионеров и два знакомых миллиардера. Представляете? Причем это были хорошо ему знакомые люди, не такие, которым при встрече приходится напоминать, кто ты такой и где мы последний раз виделись, а в ответ услышать «А-а-а, да-да, вспомнил, вспомнил». Вспомнил и тут же забыл.