Представители малых народов, их руководители должны быть особенно щепетильными, особенно внимательными ко всему, что касается прав и свобод человеческой личности. Они должны помнить историю своих народов и не грешить против своей истории. Если мы не будем уважать, ценить, отстаивать свободу других людей как свою собственную, к власти неизбежно будут приходить новые Гитлеры и Сталины.
Читая Эммануила Левинаса
Одиночество не только как оторванность от других, как что-то печальное, ужасное, но и как выражение гордости, самостоятельности, свободы. Но тут же мы видим объективное, неизбежное, неустранимое ограничение свободы человека, оно вытекает из необходимости заботиться о себе самом. Надо есть, умываться, иметь крышу над головой. Человек не свободен от заботы о себе. В этом выражается материальность человека. Иначе говоря, внутри каждого человека живут два существа – тот, кто нуждается в заботе, и тот, кто заботится о нуждающемся. Я нечто единое, но во мне одновременно живут две функции: я во многом нуждаюсь, и я же тот, кто обязан удовлетворять мои нужды. Эти две мои особенности взаимозависимы, и между ними возникают конфликты. Дух моего «я» не желает зависеть от материальности моего «я», но зависеть приходится. В этой зависимости духа и заключается незащищенность моей свободы. Забота о себе – не только еда, жилище, здоровье. Поскольку я живу в обществе, моя забота о себе неизбежно взаимодействует с заботой о себе других людей.
Мы больше пространство, чем время.
Время, не успев родиться, умирает, а пространство стареет и только потом умирает. Время не превращается в материю, оно опаляет материю, материя как бы впитывает в себя время, время оставляет следы в пространстве. Пространство испытывает удары времени (мгновений).
Я иногда чувствую, как секунды или даже еще меньшие частицы времени избивают меня. Впиваются в меня тоненькими невидимыми иголочками.
То, что мы называем мгновением, то, что мы переживаем как мгновение, на самом деле состоит из целого узла более коротких отрезков времени.
Мы способны воспринять целый пучок микромгновений как единое макромгновение. За время нашего человеческого мгновения успевают родиться мысль, образ, слово, целое стихотворение. Стихотворение может вспыхнуть в одно мгновение, и уже потом его надо записать.
Наши мгновения – отчасти реальные скачки´ времени, отчасти отпечатки этих скачков в памяти. Сами мгновения несут в себе мысли, слова, строчки. Что-то в нас живущее, соприкасаясь с мгновениями, порождает текст. Отпечатки в памяти давно прошедших мгновений, встречаясь с текущими новыми мгновениями, порождают, творят стихи, музыку. Новое встречается с памятью о старом. Новое возбуждает старое, ворошит старое, вступает порой в совершенно неожиданные отношения со старым. Старого в памяти много, очень много. И что из множества этих следов прошлого будет задето новыми мгновениями – не угадать. Мы можем только, отдавая себе отчет в том, как примерно эти ВСТРЕЧИ нового со старым происходят, держать наши чувства и мысли, весь наш организм в ГОТОВНОСТИ воспринимать искры от столкновений новых мгновений с пометками, следами старых, давних мгновений в нашей памяти. Поэт всегда настороже – главное, что его волнует, что он переживает, это именно встречи новых мгновений со следами давнишних, давно промелькнувших. Именно эти встречи высекают поэзию. Но сами эти встречи весьма сложны, многосоставны, они не так элементарны, как в моем схематичном изложении. Следы ушедших мгновений в памяти не просто встречаются с новыми мгновениями текущего сейчас времени – эти встречи приводят к перестройкам внутри конгломератов следов старых мгновений, затрагивается вся система памяти, разных ее слоев, участков, уровней, это совершенно неуправляемые процессы. Хотя оказать какое-то воздействие на них возможно – можно не ждать, а вызывать вдохновение. Конечно, самопроизвольно возникшее вдохновение мощнее, глубже сознательно вызванного, но и вызванное вдохновение способно порождать мощные пучки поэзии.
2 марта
К 85-летию М. С. Горбачева
Все, что произошло благодаря Михаилу Сергеевичу Горбачеву, благодаря его соратникам, благодаря перестройке, – это сказка, но сказка реальная, мы ее видели, слушали, переживали и никогда не забудем человека, который ее олицетворяет. Это сказка/правда о том, как в считаные годы получили свободу два десятка стран, два десятка народов, миллионы человеческих индивидуумов. Мирно, почти бескровно произошли такие перемены судеб, такая перекройка границ, которые в истории обычно происходили только в результате беспощадных мировых войн. Это была реальная сказка добра – редчайшее явление в истории, которая буквально набита, напичкана реальными сказками зла. Внуки, правнуки тех, кто сегодня клеймит Горбачева, будут просить Всевышнего простить их дедам и прадедам этот грех несправедливости.
Отмечу здесь только два случая горбачевской мудрости. Первый случай – выборы народных депутатов СССР 1989 года, когда по предложению Горбачева были внесены в Положение о выборах изменения, позволившие избирать депутатов не только по административным округам, но и в общественных и творческих организациях. Благодаря чему в парламент страны впервые в истории СССР на свободных альтернативных выборах были избраны несколько сотен сторонников демократии, народным депутатом стал даже совсем недавний, буквально вчерашний «враг народа» Андрей Дмитриевич Сахаров. Был сформирован парламент, который отменил главное страшилище советской власти – жестокую всеобъемлющую цензуру.
Второй урок мудрости Горбачева: несмотря на неприязненность по отношению к Борису Николаевичу Ельцину, несмотря на весь вред, который приносила критика Межрегиональной депутатской группы (МДГ) деятельности Горбачева, имея все возможности разогнать эту нарастающую оппозицию, отправить куда-нибудь подальше Ельцина, Горбачев этого не сделал. Благодаря этой терпимости, разумности, в тот зловещий момент, когда вспыхнул Августовский путч в 1991 году, когда Горбачев был фактически отстранен от власти, арестован вместе с семьей на даче в Крыму, Ельцин, его сторонники воспрепятствовали возвращению к власти коммунистов, протянули руку помощи Горбачеву, начатая Горбачевым политика демократизации была тогда спасена и продолжена. Правда, уже без Горбачева.
Вот уже почти 25 лет, как Михаил Сергеевич является бывшим президентом бывшего СССР. Его и Ельцина часто обвиняют в развале великой страны и всего социалистического лагеря. Обвинения необоснованные. Эти политические конгломераты держались на принуждении, это были насильственные, а не добровольно-свободные объединения. Поэтому, когда пришла свобода, страны соцлагеря и СССР избрали путь самостоятельного, независимого развития. Конечно, в том, что свобода стала возможной, «виноваты» и Горбачев, и Ельцин, но за это надо не корить, не обвинять, не проклинать, а благодарить. Или хотя бы проявлять разумную сдержанность, когда речь идет об оценках сложнейших исторических событий.
Эти 25 лет свободы от власти были для Михаила Сергеевича несвободны от тяжелых переживаний. Ушел от него, покинул его, после мучительной продолжительной болезни, ближайший человек – жена, подруга, соратник, помощник – Раиса Максимовна Горбачева. В эти годы он много путешествовал, выступал с докладами, лекциями, встречался с людьми, которые ему были интересны, которым он был интересен. Горбачев был фактически первым бывшим лидером страны, который жил, действовал, говорил как подлинно свободный человек. Осталось добавить: он никогда не считал и не считает, что во всем всегда был прав, признает ошибки, просчеты, он обманывался в людях, познал предательство, коварство людей, которым доверял. Непростые отношения складывались и складываются у него с политиками, которые пришли к власти после него.
Дорогой Михаил Сергеевич, сегодня многие люди во всем мире будут думать о Вас, вспоминать, говорить, хвалить, ругать, признаваться в любви и нелюбви, Горбачев, Горби – незабываемое имя в истории человечества. Примите и наши – мои и моей жены – поздравления и, конечно же, целый товарняк, сто вагонов самых добрых пожеланий. Мы знакомы с 1983 года, когда Вы с Раисой Максимовной пришли в театр «Современник» на спектакль по моей пьесе «Наедине со всеми». С тех пор прошло почти 35 лет, за эти годы Вы прошли огромный сложный и славный путь. Так вот, мы хотим быть с Вами знакомы еще столько же, а это уже получается типичное еврейское пожелание – до 120 лет!
Михаилу Горбачеву – ура! ура! ура!
26 марта
Ефремов в Греции
Олег Николаевич Ефремов очень редко ставил спектакли в других странах. Его, правда, нечасто приглашали, но, когда приглашали, он, как правило, отказывался. Что-то он мне на этот счет однажды говорил, когда зашла об этом речь, но я сейчас не помню, что именно он сказал, как объяснил, а придумывать не хочу.
Тем не менее об одной его постановке за границей я хочу рассказать. Это было в 1986-м, летом, это было в Греции, в Афинах. У нас у власти уже был Горбачев.
В атмосфере советской жизни уже что-то изменилось. Мы ведь очень чутки к изменениям в воздухе, которым мы дышим. Мы не только им дышим, мы его и видим, и слышим. Российское общество самое настороженное, самое бдительное в мире. Правда, это, как правило, бдительность без последствий. Наша бдительность не помогает нам избежать того, что надвигается. Мы бдительны ни для чего, просто так, у нас этакая любительская бдительность – бдительность для бдительности.
Ставил Олег в Афинах мою пьесу «Наедине со всеми». В этой пьесе всего две роли: муж и жена. В Москве Ефремов и ставил, и играл – с Таней Лавровой. Мхатовский спектакль однажды посмотрели греческие артисты, муж и жена, Костас Казакос и Джени Карези. Им понравилось, они были взволнованы. В Афинах им принадлежал маленький частный театр, и они пригласили Олега поставить у них и с ними эту пьесу.
Два месяца – июль – август 1986 года Олег Николаевич провел в Афинах. Я ему изредка звонил – каждый раз он говорил, что артисты замечательные. Я их видел всего один раз, когда мы ужинали в ресторане. Джени вся в кольцах, браслетах, серьгах, цепочках, на вид скорей цыганка, чем гречанка, Костас скромный, сдержанный, немногословный солидный грек. Но вдруг выяснилось, что Костас не просто артист, а член ЦК Компартии Греции. Выяснилось это, когда он пригласил меня с женой на премьеру, но в Минкульте сказали, что я могу поехать только один. Я попросил Олега поговорить с нашим послом в Афинах. «Зачем нам посол, – сказал Ефремов, когда Костас – член ЦК Компартии Греции. Я ему скажу, он все сделает». И действительно, буквально через три дня мне позвонили: все в порядке, можете ехать с женой. По просьбе Костаса в Москву звонил их секретарь ЦК.