— Хелло, Ники, — сказал он, взяв трубку. — Как дела? Что нового?
— Все в порядке, Майк. Я постепенно продвигаюсь, правда, медленно.
— Какое у тебя впечатление о деле? Оно приличное или грязное?
— Чертовски грязное, — ответил я.
— Вот как! Впрочем, так и должно быть. Эти дела всегда бывают такими.
— Возможно, ты прав.
— Что тебе нужно от меня, Ники? — спросил он.
— Я слишком мало знаю о Харте Аллене. Меня интересует, что стало с ним после возвращения домой. Женился ли он? Как он устроился, где работает? Сможешь ты это узнать?
— Забавно, что ты попросил об этом. Сегодня мне самому пришла в голову такая мысль. Я закажу сейчас же разговор с Нью-Йорком, свяжусь с Джефри и попрошу его выяснить это. О результатах я сообщу тебе завтра днем или вечером. Подойдет?
— Вполне, Майк, — ответил я. — О'кей, до встречи.
Я повесил трубку и еще немного походил по комнате. Майк был замечательный парень. Я работал вместе с ним в Марселе, когда меня взяло гестапо… Ну, это могло случиться с каждым и это не его вина. Интересно, что почти все Майки отличные ребята. Очевидно, в самом имени есть что-то такое.
Я глотнул еще виски из бутылки и вернулся к Клоду Уинсу и его работе декоратора.
Через несколько минут я спустился вниз в вестибюль отеля, где сидел только ночной портье.
— Чудесная ночь, мистер Гейл, — сказал он. — Хотите немного погулять?
— Нет, проехаться.
— Надолго?
— На пару часов.
— Хорошо. Если захотите по возвращению чаю, то скажите мне.
Я поблагодарил его, сел в машину и выехал на дорогу, ведущую к Тотнесу, с которой свернул к «Оранжевому люку».
Оставив машину, я прошел в ворота и остановился в тени изгороди, глядя на дом. Ночью в нем было еще больше очарования, чем днем. Лужайки серебрились в лунном свете.
Я подумал о том, что Фелпс спит в дальнем конце верхнего этажа, но меня интересовало другое место. Продолжая держаться в тени изгороди, я подошел к дому и нашел окно кладовой, расположенной рядом с отдельным номером. Открыть его ничего не стоило, и я забрался через него внутрь.
Через полчаса я выбрался из дома, прошел к машине и вернулся в Мелки. Наконец-то мне удалось найти еще одну деталь для головоломки, причем чертовски важную деталь.
На обратном пути я стал задавать себе вопросы и отвечать на них. Забавно, что раньше мне не приходило в голову спросить себя, каким же образом у Клода Уинса оказалось письмо, адресованное Харту Аллену и подписанное Мерилин.
Мне казалось, что теперь я знал ответ на этот вопрос.
Пятница — Трединор
Я проснулся в 10 часов, выпил кофе, принял ванну, побрился и стал в пижаме расхаживать по спальне.
Как ни странно, дело Эллердена действовало на меня угнетающе. И не потому, что у меня не было никаких проблесков в расследовании или новых мыслей. Они были, но мне они не нравились. По правде говоря, мне не нравилась вся эта история.
Я снял трубку и попросил соединить меня с Линдл-отелем в Майплоре. Вскоре к телефону подошел Финни.
— Как дела? — спросил он. — Надеюсь, ты еще не закончил расследование? Уж очень мне понравилось это местечко. Что нового?
— Ничего особенного, — ответил я. — Слушай, Финни, помнишь ты говорил мне о Мэри Мак-Дугал?
— Да, помню.
— Ты сказал, что она лежит в больнице в Эксетере. Мне нужно, чтобы ты поехал и повидался с ней.
Я сказал ему, о чем он должен с ней поговорить.
— О'кей, — ответил я.
Закончив разговор с Финни, я позвонил Джону Эллердену и договорился с ним о встрече в баре отеля. Он приехал вовремя. Глядя, как он вошел в бар, я подумал, что он сильный, неглупый и уверенный в себе человек. Пока он шел ко мне, я спрашивал себя, должен ли частный детектив обладать чувством долга?
Я так ничего и не решил, этика всегда была моим слабым местом.
Эллерден уселся рядом со мной. Он молчал и ждал, когда я заговорю. Я подумал, что его самообладание сильнее любопытства.
— Я нахожусь в несколько затруднительном положении, — начал я. — Мне не нравится это расследование.
Он спросил, что я имею в виду.
— Насколько я понимаю, — сказал я, — вы отдаете себе отчет, что это дело может навредить Денизе. Она довольно чувствительная девушка, так что расследование может причинить ей лишние страдания. Мне хочется прекратить его.
— Вы узнали что-то новое?
— Нет, но я подумал о том, что если нам удастся найти виновника той заметки, он может в отместку натворить еще что-нибудь похуже.
— Я предусматривал такую возможность, прежде чем обратиться в агентство Линнана, — сказал Эллерден. — Я все обдумал.
— Значит, вы считаете нужным продолжать расследование?
— Да, я считаю это своим долгом.
— Ну что же, тогда я буду продолжать. — Он посмотрел на меня.
— Вы напали на какой-то след?
— Пока трудно сказать. У меня есть некоторые идеи, но идеи — это еще не доказательства.
Эллерден встал.
— Ну, если вы узнаете что-то определенное, сообщите мне.
— Непременно.
Он попрощался со мной и ушел.
Я спустился на пляж, взял тент и отправился купаться. Поплавав некоторое время, я обнаружил, что движения уже не причиняют такую боль желудку.
Я вернулся в отель в 12 часов и успел выпить виски в баре, когда позвонил Финни.
— Ну, я увиделся с ней, — сказал он
— Ты проделал все аккуратно? — спросил я, — она ничего не заподозрила?
— Нет, все чисто.
— Расскажи, что ты узнал.
— Дело обстоит так: она хорошо помнит этот день. Ей нужно было поехать к подруге в Ньютон-Эббот, но она не могла этого сделать без очков. Рано утром ей позвонил оптик и сказал, что очки готовы. На приеме он посоветовал ей сходить к глазному врачу. Она сразу же отправилась вместе с приятельницей к своему постоянному врачу, который осмотрел ее и сказал, что нужно немедленно лечь в больницу, так как обнаружил быстро прогрессирующую глаукому. Он позвонил в больницу в Эксетер и договорился о том, чтобы ее приняли на следующий день.
— А дальше?
— Приятельница вернулась вместе с ней в дом Эллерденов. Днем позже она зашла за ней, и они вместе поехали в Ньютон-Эббот.
— Вместе? Это точно?
— Совершенно точно, — уверил меня Финни.
— Хорошо.
— И это все, что ты хотел знать? — спросил он удивленно.
— Да.
— А что мне теперь делать?
— До вечера можешь располагать своим временем. Я свяжусь с тобой часов в восемь или позвоню завтра.
Повесив трубку, я вернулся в бар, взял виски и сел в углу, откуда мне была видна набережная.
Я думал о том, что передо мной в расследовании открыты два пути: я могу вести дело потихоньку, дожидаясь решительных событий, или могу сам начать сражение. Некоторым нравится девиз «Если сомневаешься, лучше не делай ничего». Может быть, он и хорош в отдельных случаях, но слишком пассивен. Я пришел к выводу, что в данный момент он мне не подходит.
Какого черта! Если это будет неприятное дело, сыграем грубо и покончим с ним.
Я попросил телефонистку соединить меня с Трединор-Маунт и, когда она это сделала, попросил позвать мистера Трединора.
Было три часа, когда я остановил машину около железных ворот, ведущих в Трединор-Маунт. День был чудесный. Стояла особая тишина, которую подчеркивали сельские запахи, далеко разносившиеся в летнем воздухе.
Я вышел из машины и пошел к дому по подъездной аллее, окаймленной деревьями. Дом был наполовину бревенчатый, хранивший аромат подлинной старины. Около него стоял амбар и другие хозяйственные постройки. За домом был цветник, а дальше, насколько видел глаз, расстилались хлебные поля. Я позвонил у двери, и меня проводили в библиотеку.
Юстас Трединор выглядел почти таким, каким я представлял его себе. Он был в бриджах и сапогах для верховой езды, ворот шерстяной рубашки был расстегнут и открывал крепкую шею. У него было загорелое худощавое лицо и иссиня-черные волосы. Я обратил внимание на его руки — загорелые с длинными пальцами. Но больше всего меня поразили его глаза — глубоко посаженные, черные и проницательные. Однако у рта и в уголках глаз были тонкие морщинки, говорившие о добродушии.
Я подумал, что Юстас Трединор может быть при желании и беспощадным, и великодушным человеком. Он наверняка имеет сложившиеся взгляды на жизнь, и не так-то легко заставить его изменить их.
— Добрый день, — сказал Трединор. — Насколько я понял, у вас ко мне важное дело. Чем могу быть полезен?
— Пока еще не знаю, Трединор. Посмотрим.
Он удивленно поднял брови и слегка улыбнулся.
— Не совсем понимаю, что означает этот тон. Не хотите ли присесть?
Я сел в одно из больших кресел у камина, а он за свой письменный стол.
— Мне очень жаль, что мой тон показался вам неприятным. Но, может быть, это даже к лучшему, потому что у меня к вам не очень приятное дело. Так что я поскорее изложу его вам, а потом посмотрим, как вы к нему отнесетесь и какую займете позицию.
Он снова улыбнулся.
— Значит, я должен буду занять какую-то позицию?
— Да, придется.
Он открыл ящик стола, достал коробку сигарет и предложил мне закурить. Я взял сигарету.
— Меня зовут Николас Гейл, — я работаю в детективном агентстве Линнана и приехал сюда по просьбе Джона Эллердена расследовать дело по поводу заметки в газете. Вас это удивляет?
Трединор немного подумал.
— Нет, не удивляет, — ответил он. — Я знаю Джона Эллердена. Он очень педантичный человек. Мне вполне понятны его чувства.
— Что ж, тем лучше, — сказал я. — Когда я начал работу над этим делом, у меня не было никакой зацепки, Я знал, что мистер Эллерден не хочет, чтобы я беспокоил его жену, но, решив поступить наперекор его желанию, я встретился с ней.
— Вы уверены, что поступили разумно, Гейл? — спросил он.
— Думаю, что да. Хотя детективам не всегда приходится руководствоваться разумом. Мудрость редко приводит к успеху в нашем деле.
— Прошу вас, продолжайте.