— Черт возьми! Но я-то вас не люблю!
— Вы скоро привыкнете, — небрежно бросила она, закуривая сигарету.
— Послушайте, ваш короткий, но хитроумный ход не приведет вас в «дамки», и я объясню почему. Мне будет нетрудно доказать, что именно я делал в ту ночь в Нюрнберге. Все мои передвижения можно подтвердить. На следующее утро я улетел оттуда в такое место, где вас никак не могло быть. Так что у меня будет алиби, и все узнают, что вы лгунья. Понятно?
Она улыбнулась.
— Понятно. Но кто вам поверит, особенно с вашей репутацией в отношении женщин? Кроме того, в подобных случаях всегда верят женщине, особенно если она не слишком безобразна.
— Мне смешно слушать, как вы называете себя женщиной, в моем понятии женщина — это нечто другое…
— Ну так вы ошибались, Ники, очевидно, вам просто подсовывали манекены, а я настоящая женщина, и вы поймете это, когда мы ближе познакомимся.
На секунду мне вспомнилось, как сегодня днем, проезжая мимо лужаек Сассекса, я думал о предстоящей безоблачной жизни…
— Что же, вы выбрали себе дорогу. Я устал от разговора с вами. Предпочту поговорить с вашим братом.
— Это тоже будет нелегко, Ники, — с сарказмом предупредила она. — У моего брата старомодные взгляды. Сначала он попробует подраться с вами, а потом, наверное, возьмется и за револьвер. Он из тех странных парней, которые все еще рассуждают о фамильной чести.
— Все же я рискну. Всего хорошего.
Я вышел в холл, взял шляпу и спустился в лифте до нижнего этажа. Когда я пошел к выходу, то увидел входящего в парадное Гранта Рутнела.
Я подумал: вот и конец прекрасно проведенного вечера. Остановившись в середине коридора, я стал поджидать его.
Рутнел был забавный тип. Здоровый, глупый и совершенно неопытный. Во время войны он получил некоторые поверхностные знания и считал себя крутым парнем, потому что видел, как действуют настоящие мужчины.
Он отрывисто спросил:
— Вы — Гейл?
— А вы думали, что я Санта Клаус? — Он смотрел на меня, прищурившись.
— Эти шуточки вам не помогут. Я полагаю, вы говорили с моей сестрой?
— Верно, — кивнул я. — Правда, мне пришлось не столько говорить, сколько слушать. У нее прекрасное воображение, и она может одурачить кого угодно.
— Если вы не женитесь на моей сестре, я вас убью. — Я усмехнулся.
— Меня стоило бы убить, если бы я женился на ней. Забавно еще иметь вас своим шурином.
Он сердито сказал:
— Поосторожней, Гейл.
Я отбросил сигарету в сторону и сильно ударил его по лицу. Он стукнул меня кулаком в челюсть и разбил мне скулу. Тогда я вышел из себя и набросился на Рутнела по-настоящему. За несколько минут я познакомил его со всем, чему меня учили в ФБР на курсах десантников и за четыре года работы с врагом. Получилась смесь кэтча, джиу-джитсу и простого мордобоя.
Рутнел пытался отвечать мне, но ему не приходилось раньше иметь дело с бойцами класса Николаса Гейла. Я был очень рад, что за это время никто не зашел в коридор.
Через шесть или семь минут я поднял бездыханное тело Рутнела и втащил его в лифт. Мы поднялись на третий этаж, я расстегнул ему ворот рубашки, развязал галстук и доставил к двери квартиры. У него было на три зуба меньше, чем до встречи со мной, один глаз полузакрыт и окружен разноцветной опухолью. Он тяжело дышал и с трудом стоял на ногах.
Я нажал звонок. Долорес открыла дверь, оглядела нас и улыбнулась мне.
— Вы привели его в порядок, Ники, — сказала она. — Я так и думала. Введите главу семьи в дом, а потом выпьем.
Я проводил Рутнела в спальню и сбросил его на кровать, потом вернулся в гостиную.
— Утром он будет в порядке, — успокоил я Долорес. — Он не в форме для драки и, кроме того, слишком толст. Предупредите его, что в следующий раз я обойдусь с ним жестче.
— Это немного остудит ему голову, — небрежно сказала она и подошла ко мне. — Почему бы вам не принять мое предложение, Ники? Мы составили бы неплохую пару, я все больше убеждаюсь в этом.
— Если бы мы с вами попали на необитаемый остров, то я предпочел бы общество акул, — сказал я.
— Ники, почему вы так злитесь? — мягко спросила она. — Ведь лишняя сплетня вам ничего не убавит и не прибавит, у вас и до этого была неважная репутация.
— Послушайте, — сказал я, — а в вашу очаровательную головку не приходила мысль о том, что у меня может быть любимая девушка, на которой я хочу жениться? Вы, наверное, посмеетесь, узнав, что до нее дошли слухи, распущенные вами.
Но Долорес была серьезна.
— И она порвала с вами? — Я кивнул.
— Это, конечно, довершит ваше торжество.
— Нет, — сказала Долорес, покачав головой. — Теперь я начинаю понимать, что я наделала. Кто она, Ники?.. Я позвоню ей и объясню все.
— Почему вы так внезапно изменили свое решение? — Она указала в сторону спальни.
— Грант никогда не простит вам, что вы избили его. Придется завтра рассказать ему правду, иначе он вас убьет.
— Это неплохая идея, — сказал я. Долорес положила руку мне на плечо.
— Расскажите мне, кто эта девушка. Я позвоню ей и признаюсь во всем… Понимаете, я действительно люблю вас.
Я рассказал ей о Лане, выпил виски и отправился домой.
К сожалению, я забыл поговорку, что каждую минуту на свете рождается дурак.
Часов в двенадцать ночи я вернулся в свою квартиру на Джермин-стрит. Покуривая сигарету, я расхаживал взад-вперед по гостиной и думал о Рутнеле. Если он действительно так глуп, как говорила о нем сестра, то вполне возможно, что, накачавшись виски, он заявится ко мне с револьвером. Забавно было бы, пройдя всю войну, позволить застрелить себя какому-то идиоту только потому, что у его сестры слишком пылкое воображение.
Зазвонил телефон. Я снял трубку и не поверил своим ушам, услышав голос Ланы.
— Хэлло… в чем дело? — спросил я. — Только не говори, что ты изменила обо мне свое мнение.
Она сказала каким-то странным тоном:
— Ники, моя машина стоит прямо напротив твоего дома. Я говорю из будки. Ты не можешь спуститься? Мне нужно поговорить с тобой.
— Да-да, конечно, — я повесил трубку, спустился вниз и перешел через дорогу.
Лана сидела за рулем блестящей черной машины. Поверх платья на ней был короткий меховой жакет. В полумраке ее лицо казалось особенно красивым. Она сказала:
— Ники, после твоего ухода я много думала о твоих словах и пришла к выводу, что человек, сделавший так много во время войны, как ты, имеет право на ошибки.
Я промолчал.
— Сразу после твоего ухода пришел отец, — продолжала она. — Я рассказала ему все, и он посоветовал мне встретиться с Долорес Рутнел. Он узнал ее адрес, и я поехала к ней.
Я усмехнулся.
— Она сказала, что сама собиралась звонить мне. — Лана натянуто улыбнулась, лицо ее казалось застывшим.
— Долорес рассказала мне о том, что между вами произошло. Оказывается, после ухода от меня ты сразу поехал к ней и пытался возобновить любовную связь. В это время пришел ее брат, она рассказала обо всем ему, а ты избил его.
— Ну что же, пусть будет так, — сказал я.
— Ты сердишься, но как я могла не поверить? Чем тогда можно объяснить твой приезд к ней в такое позднее время?
— Мне хочется задать тебе один вопрос: эту историю Долорес рассказала тебе в присутствии своего брата, а?
— Нет. Ему было плохо, и он лежал в спальне.
— Ну что ж, очень мило с твоей стороны, что ты приехала и рассказала мне все. Больше тебе нечего сообщить?
— Кажется, нет, — сказала она. — Как глупо, Ники, что ты ради, женщин отказывался от множества интересных вещей в жизни.
— Послушай, я терпеть не могу, когда мне читают нотации. Если все кончено, то давай поставим на этом точку. Прости меня, но мне кажется, что ты глупа. Когда-нибудь ты убедишься в этом. — Я усмехнулся. — Хотя, возможно, что я дурак. Подставил свою голову, чтобы Долорес Рутнел стукнула по ней. Что ж, прощай, Лана.
Я вернулся в свою квартиру и подошел к окну. Машина Ланы все еще стояла у противоположного тротуара. Я видел ее руки, лежащие на руле. Через минуту машина отъехала.
— Итак, все кончено, — подумал я и пошел за виски. Сейчас это было мне необходимо.
Я уже направился в спальню, когда снова зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос с американским акцентом:
— Это Гейл?
— Да.
— Говорит Майк Линнан. Сегодня я разговаривал с Финни в Брайтоне. Он сказал мне, что виделся с тобой и упомянул о месте, которое я предлагаю тебе в моем агентстве. Это правда, что оно тебя не заинтересовало?
— Тогда — так и было, — сказал я, — но теперь обстоятельства изменились. Мне нужно уехать из Англии куда угодно: в Италию, Францию, Германию, хоть на Северный полюс.
— Может быть, тебе надоел Лондон, а не Англия? — предположил Линнан. — Тогда у меня есть для тебя работа. Только не за границей, а в Девоншире, в прелестном местечке, называющемся Мелки.
Я начал что-то говорить, но он перебил меня:
— Подожди минутку. Если ты думаешь, что эта работа не подойдет тебе, то ты ошибаешься, Ники. Я сам выбрал бы именно такое дело, если бы захотел отвлечься. Кроме того, за него ты сможешь получить королевский гонорар.
Я раздумывал минуту, потом сказал:
— Согласен. Мне нужно уехать из Лондона. Когда мы сможем поговорить о деле?
— Прямо сейчас. Я буду у тебя через пятнадцать минут.
— О'кей, — я повесил трубку, затем поставил на стол стакан, графин с виски, закурил сигарету и стал ждать Линнана.
Вторник — Клодетта
Спустились сумерки, когда я добрался до Мелки. Я остановил машину на набережной, где начали загораться фонари. Слева, на холме над заливом возвышался Палас-отель. Перед его фасадом зеленели газоны и росли пальмы.
Мысленно я вернулся к делу Денизы Эллерден. Она, конечно, попала в затруднительное положение.
Интересно, удастся ли ей помочь? Что касается меня, то мои успехи в расследовании во многом зависели от того, понравится мне клиент или нет.