– Ритуал тингу-тонг – это такое зрелище, – почти шепотом ответила девушка, – никогда на нем не бывала. Зато сказок наслушалась – о-го-го!
– Да? – заинтересовалась я. – И страшные очень?
Йалка кивнула, потом шумно вздохнула:
– Рассказывают, что хранительница озера может утянуть к себе понравившегося человека. Или же осыпать его благодатью на земле. А если кто провинился и озеро не почитает, то может и не уйти с праздника живым.
Перспектива мне не понравилась. То есть никакой хранительницы озера я в глаза не видывала, но вдруг она ошибется? Решит, что человек из другого мира – «не комильфо»? Или просто из вредности притопит?
Но удирать мне все равно некуда, поэтому придется сидеть и надеяться, что пронесет. Честное слово, я уже была бы согласна оказаться где-нибудь в темнице с Радиставом в соседях. А что? Там хотя бы ясно, что, где и с кем. Ну почти.
От размышлений меня оторвал хрустальный звук – чистый, прозрачный, как родниковая вода, и высокий. Секунда – повтор; вплетение частой дроби, от которой вдруг заколотилось сердце.
Шарик ойкнул и прижался ко мне. Кьял улыбнулся уголком губ, однако не двинулся с места. Йалка шумно выдохнула и сжала руки в кулаки. Аж костяшки побелели. Да уж, кажется, и впрямь девчонка нервничает о-го-го.
На противоположном берегу показались музыканты в серебристых одеждах. Они били в круглые барабаны, играли на тонких флейтах (по виду отлитых из какого-то серебристого металла), встряхивали квадратными рамками с множеством звенящих колокольчиков.
Эта музыка была странной, ни на что не похожей. Будто вода вдруг ожила и решила поговорить на своем языке с обитателями суши.
На пьедестале заклубился молочно-белый туман. Музыка зазвучала быстрее, энергичнее, появились торжественные нотки.
Если раньше еще был слышен гомон человеческих голосов с лавок, но теперь все смолкли. Я не сразу даже поняла, что подалась вперед, чтобы внимательнее рассмотреть происходящее.
Туман становился все гуще, молочно-белый цвет сменился сверкающим серебром. Всего несколько мгновений – и на пьедестале распустился огромный цветок, а по озерной воде пошли разноцветные круги.
Йалка тихо охнула рядом, по скамьям прошел гул. Шарик шлепнул меня хвостом по руке, поэтому тут же пришлось на него шикнуть. На что он не замедлил обидеться, показал мне язык и обвил мое предплечье еще крепче.
Только покачав головой, я вновь глянула на озеро. И замерла, увидев происходящее: в середине цветка стояла прекрасная женщина. Тоненькая, изящная, будто сотканная из водяных капель. Нереальная, ни одна из наших водяниц до нее недотянет ни красотой, ни грациозностью. Сердце почему-то бешено застучало, словно появление женщины обозначало для меня что-то важное.
– Вика, мне это не нравится, – шепнул на ухо Шарик.
Я быстро осмотрела окружающих – все увлечены происходящим на озере, оно и ясно. Но внутри заскреблось какое-то мерзкое предчувствие, подтверждающее, что Шарик прав. Только куда бежать? Проталкиваться сквозь орду сидящих людей – не выход. Еще сочтут оскорблением.
– Ой мамочки! – рядом охнула Йалка.
Я снова глянула на озеро и замерла. Прямо от волшебного цветка, изгибаясь серебристой змеей, над водой полз хрустальный мост. Показалось, что причудливая музыка празднества стихла, даже барабанная дробь исчезла.
Мост полз прямо ко мне. Внутри вспыхнула паника, Шарик на плече сосредоточенно засопел.
«Надо валить, пока еще можно», – заметались мысли.
Я вскочила, но двинуться не смогла. Ледяное серебро коснулось ступней, по телу пробежала дрожь. Шарик тихонько пискнул.
– О-о-о! – пронеслось где-то за спиной. – Хранительница озера выбрала жертву! Выбрала жертву!
Женщина из водяных капель поманила меня к себе. Ноги сами понесли меня ей навстречу. Нет-нет-нет! Я не хочу! Не пойду! Что значит «жертва»? Мы так не договаривались!
Но шаг за шагом я приближалась к огромному цветку, и никто даже не подумал встать и помочь мне. Ни гостеприимный Кьял, ни смешливая Йалка. Впрочем, обидеться и разозлиться я толком не успела, потому с неба на озеро неожиданно упала большая тень. На мгновение вырвавшись из чар хранительницы озера, я остановилась и посмотрела вверх. Оно не было голубым и чистым – все небо, пока хватало глаз, было усеяно крылатыми людьми. Однако, присмотревшись, я все же поняла, что это не фалрьяны. Каждый взмах крыльев – и вспышка рыжего огня! Это же огневики, воины Светодара!
– А я говорил, что надо сматываться, – философски изрек Шарик.
Ладно, все метания на потом. Назад в Даарью мне никак нельзя. И так в тюрьму сунули, а я еще и сбежала, прихватив Радистава. Хотя кто кого прихватил, еще большой вопрос.
Хранительница озера подняла руки, запела и вдруг закружилась в каком-то чудном танце. Как по команде поднялась водная пыль и, замерцав, словно живой опал, застыла куполом над озером. И очень вовремя. Потому что, едва купол укрепился, в него со свистом и шипением полетели огненные стрелы. Вскрикнув, я понеслась прямо к хранительнице озера. Тут хоть какая-то надежда есть! Из озера еще можно выплыть, а вот из костра – никак.
Она посмотрела на меня и загадочно улыбнулась. Снова воздела руки к небу, произнесла тягучие непонятные слова и… исчезла.
– Что за… – начала я, но цветок уже испарился, серебристый мост рассыпался под ногами.
Воды я не почувствовала, вместо этого – сухое песчаное дно, в которое тут же провалилась по колено. Взвизгнув и нелепо взмахнув руками, я попыталась обрести равновесие, чтобы вылезти, однако ушла по грудь. Визг справа оглушил. Не сразу дошло, что верещит Шарик. С неба все летели огненные стрелы. Я охнула, понимая, что не выбраться, что…
Тело вдруг скользнуло куда-то вниз, а песок набился в рот. Онемев от ужаса, я пронеслась по какому-то черному тоннелю, не чувствуя ни рук, ни ног. Шарика не чувствовала тоже, только могла идентифицировать его несуразные вопли. Откровенно говоря, вопить и самой хотелось, только голос куда-то подевался.
Шлепнувшись на что-то не слишком твердое, но все же не мягкое, почувствовала боль. Приглушенную, но явно настроенную поселиться во мне надолго. Бедро и ту часть, где спина теряет свое благородное название, отшибла на славу.
Шарик шмякнулся рядом и тут же заголосил:
– Ой, пропали, пропали! Что же делать, как быть? А…
– Цыц! – сплюнув песок, рявкнула я, потирая пострадавший зад, даже боясь представить, какого размера там будет синячище.
Шарик на удивление послушался. Видимо, окончательно выбился из сил. Тишина подействовала умиротворяюще. А вот темнота, царившая вокруг, да такая, что хоть глаз выколи, не видать не зги, заставляла понервничать. Стрелы огневиков нас не достанут – это хорошо. Но можно век блуждать по подземелью и так и не найти выхода. А потом умереть от голода и жажды. Это плохо. Шарик рядом снова засопел и прижался к моей ноге.
– Вика, – медленно начал он.
– Тихо, – шикнула я. – Дай подумать.
Змей покорно выждал несколько секунд, видимо искренне надеясь, что меня озарит какая-нибудь гениальная мысль.
Я только вздохнула и передернула плечами. Тут было тепло, даже жарковато. Решительно отогнав все панические мысли и стараясь не думать о ноющих частях тела, прикрыла глаза, вызывая нужный образ. Секунда – боль исчезла, а тело стало почти невесомым. Оглядев сияющую радужным светом оболочку, довольно усмехнулась. Так-то лучше. Все равно у меня нет ни фонарика, ни факела. А тут и польза, и не слишком энергия расходуется.
Шарик оглядел меня, присвистнул:
– Вик, ты как-то не так светишься.
– Как? – переспросила я.
Все же после падения голова хоть соображала, но туговато. Еще раз оглядела себя. Да вроде все как обычно. Что это он увидел?
– Ярче, – произнес Шарик. – Я же знаю, как оно. Такого раньше не было. А сейчас прямо сверкаешь, хоть бери черные очки.
– Тоже мне модник, – пробормотала я. – Это, наверное, из-за темноты.
Шарик зашипел, выражая мнение по поводу моего упорства. Однако сейчас были проблемы понасущнее спора о сиянии шестопаловского тела. Оглядевшись по сторонам, пришла к выводу, что рухнули мы в узкий тоннель, стены которого были выложены странным коричневым камнем. На ощупь он оказался теплым и чуть шершавым. Мое падение смягчил ворох травы и каких-то опилок, однако определить их происхождение не получалось. Кстати, ни намека на гниль: все сухое, словно тщательно перебрали, а потом принесли сюда. Мысль о том, что в этом тоннеле может жить какая-нибудь зверюга, меня на подвиги не вдохновила. Скорее наоборот.
– Шарик! – позвала я шарканя. – Пошли.
Он только молча ткнул кончиком хвоста в терявшийся в темноте тоннель и вопросительно посмотрел на меня. Мол, туда намылилась?
Я кивнула. Все одно лучше, чем сидеть и ждать неведомо чего. Шарик вздохнул и пополз за мной. При этом нецензурно поругивался на иные миры, янтарную сферу, снобов-ириев, мерзкого Радистава и на вересоченскую соседку бабу Шуру.
– А она-то тут каким боком? – оторопела я, расслышав его бормотание.
– Третьего дня не оставила молока для кота на крыльце, – невинно сообщил Шарик.
– А тебе что за дело? – еще больше удивилась я.
– Я же его пь… В смысле Васька ее остался без положенной порции, – выкрутился он.
– Конечно, – фыркнула я и ускорила шаг.
Коридор тянулся все дальше и дальше. Ничего нового на глаза не попадалось. Однако стоило мне впасть в уныние, как неожиданно показалась развилка: достаточно широкий ход направо и жутко узкий – налево. Правый, разумеется, мне понравился больше. Только сейчас фиг определишь, нужно туда идти или не дай бог?
Попыталась погрузиться в состояние покоя и дотянуться магически до правого коридора. Вдруг хоть что-то почувствую? Нет, угрюмая пустота.
– Вика, – дрожащим голосом пискнул Шарик.
Я не отреагировала, продолжая изучать коридор. Даже подняла руку, чтобы отмахнуться.
– Виктория Алексеевна, – зло зашипел шаркань, – не хочу отвлекать, но у нас большие неприятности!