17.05
Звонящий сообщил об автомобиле, который паркуется под знаком, запрещающим парковку.
17.33
Мужчина сообщил, что у него вчера украли кошелек с документами, банковскими карточками и наличными.
17.35
Сообщили, что несовершеннолетний курил э-сигарету.
18.02
Помощи попросил пожилой человек, который не смог открыть дверь квартиры.
18.41
Позвонил мужчина и сообщил, что в городе воняет и ему нужна кислородная маска. Судя по голосу, мужчина очень пьян.
18.55
Из торгового центра сообщили, что два мальчика включили на рекламном табло центра порнофильм.
19.11
Пьяный мужчина вызвал себе полицию.
19.39
Сообщили о разбитом окне автомобиля.
20.29
Женщина сообщила о своем пьяном спутнике жизни, который не может успокоиться. Мужчину доставили на вытрезвление.
21.35
Жалоба на то, что лаяла собака, хозяева которой не находятся дома.
21.43
Сообщили о подростках, которые ломают дорожное ограждение.
21.52
Сообщили о сломанной крышке электрощита.
21.57
Сообщение о пьяных подростках, сидящих на скамейке, шумящих и плюющихся шелухой от семечек.
22.42
Житель сообщил о соседях, которые смотрят телевизор с высокой громкостью. При приезде полиции телевизор не работал.
22.51
Позвонил человек, чей знакомый, находясь за границей, сообщил, что его родственник из Таллинна уже в течение трёх недель не отвечает на телефон. Просил проконтролировать, все ли с ним в порядке.
22.51
Мужчина сообщил о том, что его несовершеннолетний сын не пришел домой.
23.08
Сосед угрожал заявителю, когда тот просил сделать телевизор потише. Полиция разъяснила сторонам порядок ночного покоя.
23.08
Позвонили в связи с пропажей молодого человека, но позднее выяснилось, что его видели и местонахождение известно.
23.22
Восемь агрессивных и пьяных человек беспокоили прохожих.
И это ещё спокойный, не такой уж занятый день! Сейчас, даже без Абсорбента, всё гораздо хуже. Что уж говорить о самом Абсорбенте… А криминальная полиция вообще с ног сбивается или точно сбилась бы, если бы было за что. Но у них ничего нет. Ни единой чёртовой улики. Даже ни единой зацепки. Мартин посмотрел на Хендрика, обхватившего ладонями свою большую белую чашку с кофе и барабанящего по ней пальцами. Хендрик посмотрел на Мартина.
Оба они понимали, что если Абсорбент, не дай бог, «случайный» убийца, пусть и со своей безумной, но определённой схемой убийств, шансов найти его очень мало. Оба они отчаянно хотели, чтобы это оказалось не так. Но в любом случае у них не было на что опереться. Всё ещё не было кусочков, чтобы начать собирать эту леденящую душу головоломку. Кусочки эти могли бы появиться со следующей жертвой. А могли бы и не появиться, раз уже три раза он успешно оставлял их ни с чем.
Если он не совершит ошибку, они его не поймают. Если он не убьёт снова, он не совершит ошибку. И так и останется невидимой и неустранённой угрозой. Но зато больше никто не пострадает.
– Надеюсь, он остановится, – с чувством сказал Тамм, но одной надежды было мало.
Хендрик покачал головой. Это они должны остановить его. Это их работа. Их долг. Но, чёрт побери, как же им это сделать?
Глава 24. Условия
Условия, которые поставил Абсорбент, на первый взгляд были простыми: они переписываются здесь, в этом чате, и фактически пишут в соавторстве. Абсорбент рассказывает свою историю, а Отто её записывает и превращает в книгу. Если Отто пойдёт в полицию, Абсорбент оборвёт с ним связь, при этом его всё равно не найдут. Зашифрованное соединение отследить нельзя, к тому же он не идиот и предусмотрел такую возможность – соединение соединением, а он принял все меры собственной безопасности. Так что обращение в полицию не причинит ему вреда. Только разочарует. И сам Отто ничего от этого не выиграет.
Меры безопасности для Отто были неопределённы. Абсорбент знал его имя. Связался с ним. Что ещё он о нём знал? Что будет, когда они закончат книгу, если он вообще доберётся до конца истории живым?
С другой стороны, почему бы ему не остаться в живых? Без него эта история не оживёт. Не сам же Абсорбент напишет и понесёт её в издательство? Да он и не получит эту историю. Отто будет хранить её, как заложника, и её жизнь будет связана с его жизнью. Очевидно, Абсорбент это понимал, потому что заверил Отто, что бояться ему нечего. Только если он не боится собственной писательской несостоятельности.
Что ж, Абсорбент прекрасно знал, что говорить.
Отто решил не показывать, что он не так безнадёжен, как намекает Планета_Смерти84. Что он совершенно не боится ни его, ни того, что не справится с этой беспрецедентной книгой, ни того, что не владеет ситуацией. Отто владел ситуацией, пусть даже Абсорбент считал наоборот. Пусть считает. Этот жуткий убийца сам выдал себя. Он просто честолюбивый маньяк, что даёт Отто преимущество. Во-первых, он знает, каково это – хотеть славы, и знает, какие болевые точки вскрывает это желание. Впрочем, похоже, они оба это знают. Во-вторых же, маньяк – образ действий, и зачастую весьма предсказуемый. Все маньяки предсказуемы. Рано или поздно совершают ошибку. И рано или поздно останавливаются. Прекращают убивать. Этот, очевидно, уже остановился. И теперь хочет завершить свою трилогию убийств достойной новеллизацией. И Отто нужен ему именно для этого. Что ж, тут они оба не прогадали. Он с удовольствием подыграет ему.
Анонимный_Лосось: Ты нашёл их на этом форуме, да?
Планета_Смерти84: Кого?
Анонимный_Лосось: Их. Аннику, Йоргоса, Теа. И меня.
Планета_Смерти84: Отто…
Планета_Смерти84: Ты разочаровываешь меня.
Планета_Смерти84: Если ты так банально мыслишь, не надо думать, что окружающие такие же.
«Чёрт», – выругался Отто. Мимо. Зачем он вообще это написал? Решил что-то ему показать? Если не уверен, что попадёшь в цель, то не стоит и стрелять. Окружающие. Почему именно это слово? Почему не «другие люди», или «остальные», или ещё как?
Неужели он в его окружении?
Да нет, не может быть. У него и нет какого-то устойчивого окружения. Просто так выразился. Окружающие. Немного старомодное слово, или ему так кажется? Ананасный сок. Отто вспомнил про критика. Про Огрызка. Его успех и свой провал. Он даже не заметил, как сжались его кулаки.
«Ну ничего, – подумал Отто, смотря на лежащую на тумбочке провалившуюся «Верификацию». – Ничего. Будет вам достоверность. Будет вам убедительность. Будет вам знание дела».
Он уже придумал эпиграф: «История о тьме внутри человека и необходимости и неспособности её контролировать». Эти же слова можно будет вынести на заднюю обложку, в аннотацию. А то и на первую, прямо под названием! Над названием, конечно, Отто не раздумывал ни секунды. В голове у него то и дело мелькали будущие заголовки вроде Лучший триллер года – «Абсорбент» Отто Вернелла!, а то и Лучшая книга десятилетия. «Абсорбент» Вернелла шокирует своей откровенностью!
О, да. Он напишет лучшую книгу года, а потом сдаст его полиции.
Глава 25. Имена
Имена его не интересовали, но он всё равно так или иначе их узнавал.
В телефоне, слетевшем с заднего сиденья машины (в открытых сообщениях – Ну ты даёшь, Анника!), на открытке, выпавшей из подарочного пакета (С любовью, Йоргос), на чеке, торчавшем из пакета с продуктами (Спасибо за покупку, Теа! На Вашу карту начислено 56 баллов). На переплёте книг. Отто Вернелл. Он клюнул на его удочку. Наверняка у него уже родился свой собственный сценарий развития событий. У писателей всегда так. Но Отто, конечно же, ошибается. Всё будет совсем не так, как он думает.
Все они всегда ошибаются.
Глава 26. София
София была его единственным другом. Единственным, лучшим и настоящим. Она была светом его жизни, затмевавшим ежедневные скандалы родителей и издевательства в школе. Она держала его на плаву и давала надежду на то, что он сможет выплыть из всего этого дерьма. София была его смыслом и его спасением, и когда её жизнь оборвалась, рухнуло всё.
Линда Гросс неделями оплакивала дочь, только поступившую в колледж, получившую шанс на нормальную жизнь и тут же его потерявшую.
Виктор Гросс неделями пил, пытаясь подавить отвращение к рыдающей жене и неумелому малолетнему сыну, единственному, что от него теперь осталось. Хоть он и не скупился на побои, когда это требовалось (а время от времени это требовалось каждому из них), София была его отрадой. Красивая, умная, талантливая – вся в него. Сын пошёл в мать, чем заранее заслужил весьма прохладное к себе отношение. Но София сглаживала всё – и недалёкость жены, после рождения второго ребёнка разжиревшей так, что он стыдился выходить с ней на люди, и забитость с необъяснимой угрюмостью сына, одним только видом его раздражавшего. Сглаживала все конфликты – зарождающиеся и в разгаре – так, как умела только она. Виктор не знал, что София блестяще училась по всем предметам только ради одного – получить в колледже стипендию и увезти подальше от него мать с братом. Он знал только, что потерял единственного человека, который был его ровней и которым он мог бы гордиться в будущем. Светлую, скромную, смелую дочь – дыхание ветра в этой проклятой семье и в этом проклятом городишке на отшибе, сдерживавшее в нём готовые в любой момент прорваться язвы злобы. А теперь её больше нет.