Хотя, конечно же, нет. Вместо этого она сказала:
– Это место преступления, дружок. Я не могу позволить тебе вернуться в кровать, прости. Можешь прилечь в своей комнате.
О том, что это место преступления, она догадалась, споткнувшись о ковёр, который Виктор принёс в максимально вычищенную спальню Линды и бросил ровно на то место, где кровь так и не отмылась от паркета. И ещё побрызгав каким-то спреем вокруг ковра и по всей комнате. Потом она куда-то позвонила, кого-то вызвала, и в доме стали появляться и появляться люди.
Когда Виктора и Линду опознали, они уже знали, что произошло, как и где. От него по-прежнему мало чего смогли добиться. Они не понимали – он достаточно пережил, чтобы отвечать на эти кошмарные вопросы. Чтобы снова погружаться в эту бездну. Он хотел выплыть из неё, но какая-то часть его понимала, что отказом говорить ничего не изменить. И когда один из них, шокированных и качающих головами, жутко жалеющих его и ходящих взад-вперёд по дому, самый молодой и красивый, подошёл к нему с блокнотом и ручкой и сказал: «Я задам только два вопроса. Всего два, хорошо? Это очень важно. Пожалуйста, ответь на них, и я оставлю тебя в покое, обещаю. Не будем тебя мучить», он кивнул. Молодой и красивый приободрился и спросил:
– Это твой отец убил твою маму?
Он кивнул.
– Ты видел, как он это делает?
Он снова кивнул, и рот его скривился. Он отвернулся, чтобы не смотреть на этого стража порядка. Какой от них толк, если их никогда нет рядом, когда они так нужны?
– Хорошо, – сказал молодой и красивый, записывая что-то в блокноте, и он подумал – что же здесь такого хорошего?
– Мне очень жаль. Правда, – добавил он, зачем-то потрепал его по голове и вышел из комнаты.
Через две минуты приятная женщина с мягкими светлыми волосами и тёплым голосом с участием склонилась над ним:
– Я представляю, через что тебе пришлось пройти. Это ужасно. Мне очень, очень жаль. Но мы справимся. Вместе. Всё будет хорошо. Ты мне веришь?
Никто из них не догадался, что он помогал ему. Помогал Виктору складывать собственную мать в чёрные пакеты и сбрасывать её в озеро. Помогал Виктору опуститься на дно озера вслед за Линдой. Принимал участие в том, что они называли «чудовищным преступлением». Пусть и поневоле. Не было ни одной причины и ни одного следа, чтобы они догадались. Никто даже не подумал об этом, поэтому и близко представить себе не мог, через что на самом деле он прошёл. Хорошо, что в последний момент что-то подсказало ему отвязать лодку и запустить её в свободное плавание по озеру. Он шёл, толкая её, до тех пор, пока вода не стала доставать ему до подбородка, потом оттолкнул её в последний раз, сильно, так же, как Виктора, и лодка обиженно отползла от него. Они подумали, что это несчастный случай, с Виктором-то, не умеющим плавать и пьяным (он подтвердил обе эти характеристики). Он знал, что обезопасил себя от лишних вопросов. И что ничего и никогда уже не наладится. Это он знал совершенно точно.
Именно поэтому он кивнул в ответ.
Глава 43. Стекло
Стекло было в разводах, которые неизменно проступали после каждого мытья. Так же, как проступали морщины на его лбу после краткого приятного озарения, их разглаживающего. Хендрик Пярн стоял, заложив руки за спину, и смотрел в окно. Мужчина в пальто шёл по направлению к их зданию, потом дёрнулся, сделал пару шагов и застыл, схватился за телефон. Заозирался. Убежал.
Пискнул сигнал батареи. Пярн посмотрел на мобильный в руках, развернулся, достал из ящика стояла зарядку, подсоединил к розетке. Никаких новостей. Версию В тоже отмели. Он перепроверил всё, что уже проверяли остальные (молча, чтобы они не думали, что он им не доверяет), всё, что было в его дополнительном списке, но так ничего и не нашел. А Хендрик всегда находил, если хотел.
Тамм по наивности зацепился за кочергу, воодушевился поначалу, но кочерга не дала абсолютно ничего. У них в городе их было навалом. В любом магазине, специализирующемся на продаже товаров для строительства, отделки и обустройства дома, дачи и сада. Кочерга «Мега». Каминный набор «Ветки». Каминный набор без названия, зато кованый и цвета бронзы. Безымянная «Кочерга для камина». «Кочерга простая». «Кочерга печная». Просто «Кочерга». И так далее. В общем, выбирай, не стесняйся, на любой вкус и кошелёк. И не то чтобы все повально закупались подобными орудиями убийства, но отследить покупки так и не удалось. Только в одном магазине кассир, молодой тощий парень с чёлкой, закрывавшей один глаз, и в узких джинсах, готовых треснуть по швам, заявил, что в его смену недавно покупал кочергу весьма подозрительный тип. Может быть, это был Абсорбент. Правда, описать его внешность парень при более подробных расспросах так и не сумел.
– Обычная такая. Да я не смотрел особо, не всматривался. Да я на товары смотрел в основном. Что ещё он брал? Хотел бы сказать, что чистящий порошок, ха-ха, но, по-моему, он брал мешок углей. Наверное, чтобы не вызывать подозрений, да? Если это был он. Что? Не помню. В пальто. Да, точно, в тёмном пальто. И в шапке. А? Русый вроде. Хотя нет, брюнет, – поправился он, взглянув на Пярна и быстро отведя взгляд. – Но знаете, что? Голос у него такой… приятный тембр. Баритон. Определённо баритон, уж поверьте мне.
– Ясно, – разочарованно протянул Мартин Тамм, глянув на Хендрика.
Просто удивительно, как у них начинает работать мозг, раздуваться, как меха, фантазия, когда они чувствуют, что могут оказать неоценимую помощь следствию (дословная цитата, зажигающая огонь в глазах потенциальных свидетелей, но иногда чересчур действенная). Удивительно, как они на ходу составляют у себя в голове чей-то образ, основываясь лишь на крупицах фрагментарных воспоминаний. Подгоняют эти крупицы под картинку, которая, на их взгляд, наиболее подходит к ситуации.
– Если ещё что-нибудь вспомните, звоните, – протянул Тамм пареньку свою визитку. – Обязательно.
– Ага, – отозвался парень, впиваясь глазами в рубленый плотный шрифт на маленьком картонном прямоугольнике. Потом глянул на Тамма и Пярна и вспыхнул, поняв, что никакой пользы им не принёс, что они только потеряли с ним своё драгоценное время и именно поэтому теперь смотрят на него именно так. Он почесал подбородок и неодобрительно, с презрением выстрелил:
– Почему вы до сих пор его не поймали?
– До свидания, – вежливо сказал Хендрик.
Они все были такими. Поначалу их не было совсем, видимо, страх и шок от случившегося тормозил их инстинкты. Потом стали появляться, один за другим, и всё как всегда – неточно, расплывчато, почти абстрактно, но внимание им уделено, вот они уже сами верят, что повстречались с Абсорбентом. Хендрик подозревал, что имя играло в этом не последнюю роль. Очень звучное. Запоминающееся. Пугающее. Соприкоснуться с ним – опасно и захватывающе. Для некоторых даже желанно.
Они сами виноваты. Все. Сначала кто-то из них, кто насмотрелся фотографий жертв и начитался о чистящих веществах, отошёл налить кофе, оставив на мониторе открытую страницу о сорбентах (твёрдые тела или жидкости, избирательно поглощающие вещества из окружающей среды), потом кто-то из них, ткнувший на той же странице в ссылку об абсорбентах (тела, образующие с поглощённым веществом твёрдый или жидкий раствор). К тому времени, как Хендрик проходил мимо и задержался напротив них, кучкой сгрудившихся у монитора, закрывавших своими спинами обзор, уже было поздно. Хендрик кашлянул, и они от неожиданности сначала с виноватым видом бросились врассыпную, как маленькая стайка гуппи, потревоженная воздействием извне, а потом взахлёб, восторженно, наперебой стали объяснять ему своё открытие. Своё свежепридуманное, отменное кодовое имя, прозвище для убийцы, отнимающего у их города жителей и посыпающего их изуродованные тела чистящим порошком. Они – а не пресса, они сами, и это было ошибкой.
Старый город, как обычно, пестрел туристами. Восторженными, довольными, любопытными, суетливыми. То тут, то там раздавалась иностранная речь. В основном русская, но ещё и немецкая, английская, и, видимо, китайская. Хендрик пришёл сюда не только за своими любимыми старогородскими пряными жареными орешками (их он уже купил в одной из стилизованных деревянных тележек, отстояв очередь, – не ему одному кружил голову аромат таинственных специй и пряностей), и не только для того, чтобы немного размяться, сменить обстановку, дать голове отдохнуть (для этого ему хватило получасовой прогулки). Во всех этих людях было кое-что замечательное: они не смотрели на него с укором, не смотрели с осуждением, да и вообще почти на него не смотрели, скользили взглядом, не более. Никто из них не видел его фотографий в газетах и в интернете. Никто из них не знал, кто он (беспомощный Пярн, позволяющий убийце разгуливать на свободе). Никому до него не было никакого дела.
Хендрик на мгновение представил, что было бы, если бы Абсорбентом оказался один из таких туристов. Маньяк проездом. Честно говоря, представил он это уже не в первый раз, и даже проверял – но нигде и никогда похожих случаев не было. И, наверное, это к лучшему. Мгновение спустя Хендрик думал уже о другом: а что если Абсорбент прикончит какого-нибудь туриста? Международный скандал покончит с его карьерой, даже если они смогут поймать убийцу. Все будут говорить, что поймали они (он) его слишком поздно. Особенно возмущённо об этом будет говорить страна туриста. . «И вполне справедливо», – подумал Пярн, доедая остывший миндаль, почему-то потерявший свою привлекательность. Вполне справедливо.
При мысли о возвращении домой Хендрик почувствовал подступающую тошноту. Тихая, пустая квартира, немым укором обличающая его неспособность делать свою работу. Нет, он этого не вынесет. Хватает и всего остального. И хотя у него не появилось новых идей, а настроение, вопреки замыслу небольшой прогулки, испортилось ещё больше, Пярн домой не поехал.
Входя в свой рабочий кабинет, Хендрик отчётливо понял, что в таком тупике они не были давно. И что никто из них понятия не имеет, как из него выбраться. Им нужен был хоть какой-нибудь свидетель, но никто не находился. Можно было,