- Она говорила, что отец был крупным ученым-биохимиком, работал в Новосибирске в академическом институте, а мать была бухгалтером, работала тоже в каком-то НИИ, но не в том, где отец. Они и жили в Академгородке.
А вот о найденных в квартире Елены конвертах с более чем странными бумажками она решила пока не спрашивать. Настя и сама точно не знала почему, интуиция ей ничего такого не подсказывала. Просто решила, и все.
И не спросила.
С Андреем Чеботаевым Настя договорилась встретиться у себя на Петровке и до прихода оперативника успела сделать несколько неотложных вещей, поскольку от работы по другим преступлениям ее никто не освобождал. Подготовив несколько документов, позвонила Короткову:
- Юр, я бумажки приготовила тебе на подпись. Когда зайти?
- Давай сейчас, я через полчаса уеду, у меня встреча.
Голос его показался Насте немного странным. Да и вид у замначальника отдела оказался не вполне обычным - вместо традиционных джинсов и джемпера поверх рубашки Коротков был одет в костюм, причем явно новый и очень неплохой, начинающая редеть шевелюра мастерски пострижена, а такой неуверенности во взгляде Настя вообще за восемнадцать лет знакомства не видела ни разу.
- Что случилось? - в ужасе выпалила она, едва переступив порог.
- А что?
- Да ты на себя не похож. Тебя в министерство, что ли" вызывали? Нагоняй получил от руководства?
- Нет, мы с Иркой заявление ходили подавать. Вот костюмчик прикупил… Жених все-таки… Не знаю, Аська, я как-то растерялся… - невнятно пояснял Коротков, нервно теребя галстук, от ношения которого он отвык много лет назад. - Может, зря я все это затеял, а?
- Ну почему же зря, Юрочка? - Настя обняла его, поцеловала в щеку. - Я тебя поздравляю, и Ирке твоей позвоню сегодня, поздравлю ее. Вы молодцы, вы все делаете правильно. Вы же любите друг друга, Иришка с уважением и пониманием относится к твоей работе, в отличие от Ляльки, которая тебя все время терроризировала, требуя от тебя то денег, то свободного времени, вы живете вместе уже полтора года, притерлись, присмотрелись и приняли осознанное и продуманное решение.
Почему же зря? Ничего не зря. Все правильно. Или ты боишься, что тебе будет с ней плохо?
- Да нет, Аська, мне с ней отлично… пока, - осторожно добавил он. - А вот ей каково со мной будет?
Пока Лялька невестой была, ее тоже все устраивало, а когда поженились, так через год и началось. У меня все время такое впечатление, что я Ире вместо свежей рыбы тухлое мясо подсовываю. То есть она думает, что я свеженький такой, вкусненький карпик, - Юра сделал плавный жест ладонью, показывая движение рыбьего хвоста, - а я на самом деле - тухлое мясо больного козла.
И я все время ей объясняю, что я - старая тухлятина и что никакого обеда она из меня не сварит, а она говорит, что я ничего не понимаю в кулинарии.
- Ну, тут она, положим, права, - рассмеялась Настя, выкладывая из папки документы на стол, - в кулинарии ты и в самом деле мало что понимаешь. Юра, она уже была замужем, причем не за кем-нибудь, а за следователем, если ты не забыл. То есть для нее совершенно не новость муж в погонах, с ненормированным рабочим днем, без большой зарплаты и без гарантированных выходных и отпусков, но зато с ночными звонками, срочными вызовами, постоянной нервотрепкой и плохим настроением. Когда Лялька выходила за тебя замуж, она ничего этого не знала, а Ира это уже проходила. И если она соглашается стать твоей женой, то делает это с открытыми глазами.
Коротков беспомощно посмотрел на нее, отчаянно дернул галстук, ссутулился и как-то жалобно мяукнул:
- Аська, я старый… Ей тридцать три года, у нее все впереди, и жизнь, и карьера, а я? Мне почти пятьдесят.
Зачем я ей?
- Дурак ты, - беззлобно сказала Настя.
- Дурак, - с готовностью согласился Юра. - Я вот утром костюм этот надел, галстук повязал, смотрю на себя в зеркало и думаю: дурак ты, Коротков, куда ты лезешь в женихи со своей сомнительной зарплатой и невнятным социальным статусом? Ты же не уважаемый всеми работник правоохранительной системы, а мент поганый, скрытый "оборотень в погонах", на нас ведь люди теперь именно так и смотрят, особенно если ты на Петровке работаешь. Гордиться тебе нечем, предложить молодой жене тоже нечего, содержать ты ее не можешь, так куда тебя несет в этом костюмчике да при галстучке?
Надо было сперва бросить к чертовой матери розыск, устроиться в охранную структуру или в службу безопасности в приличную фирму, начать хорошо зарабатывать, приодеться, купить квартиру, сменить мой копеечный драндулет на что-нибудь пристойное, а уж потом делать предложения молодым красивым актрисам. Правильно ты, Аська, говоришь, дурак я. И Ирка глупышка, потому что согласилась.
- Можно подумать, вам жить не на что, - возразила она. - Ира - известная актриса, она много снимается, у нее гонорары хорошие, так что с голоду не помрете.
- Я не альфонс, чтобы на ее гонорары жить, - набычился Короткой.
- Правильно, - согласилась Настя, - ты не альфонс, ты просто дурак, да еще с патриархальными замашками. Какая разница, кто в семье больше зарабатывает? Что от этого меняется? Ты что, претендуешь на то, чтобы быть главой семьи, всех содержать и на этом основании принимать все решения? Артист Баталов в роли Гоши, да?
- Да на фиг мне это надо, - Юра испуганно замахал руками, - я этих решений на работе так напринимаюсь, что дома уже хочу покоя и безответственности. Пусть меня никто не трогает и ничего от меня не требует.
Пусть только дадут миску горячей похлебки, чистую постель и душевное тепло. И еще хорошо бы, чтобы меня любили. И чтобы не орали по пять раз в день. А больше мне ничего не нужно.
- Ну так ты все это и получишь. Чего ты дергаешься, Юрик? Ты, кстати, не забывай о том, что Ира любит тебя - сыщика, и совершенно неизвестно, будет ли она так же к тебе относиться, если ты станешь работать в охранной структуре или в службе безопасности. Так что, если надумаешь менять работу, ты сильно рискуешь.
- Да ну тебя, - Коротков наконец улыбнулся, напряжение ушло, и глаза снова стали такими, какими Настя привыкла их видеть, - вечно ты меня запугиваешь. С чем пришла?
- Три плана, два отчета. Прочитай, поставь визу, и я пойду к себе, Чеботаев должен вот-вот подойти. Втравил ты меня…
- Это ты про убийство беременной жены предпринимателя?
Юра быстро просматривал подготовленные Настей документы и не увидел, что она молча кивнула.
- И что там не так?
- Все так, Юрик, и не так одновременно. Если там все просто, как казалось и продолжает казаться, то совершенно непонятно, с какой радости мы это дело держим на контроле. Округ прекрасно справился бы и без нас. А если там есть скрытые моменты, то опять же совершенно непонятно, как мы вдвоем с Чеботаевым сможем с ними справиться. И даже не вдвоем, а он один, а я так, на подхвате: вроде немножко умные советы даю, немножко делаю что-то за него, и при этом у меня есть основное место службы, где я тоже должна в полную силу работать. Сложные преступления так не раскрывают, Юра, ты сам знаешь. А простые не держат на контроле.
В общем, не нравится мне все это.
- Ася, мы с тобой погоны носим именно для того, чтобы начальство имело право не спрашивать нас, нравится нам или нет, - он по-прежнему не поднимал головы от бумаг. - Вот этот пункт плана мне не нравится.
Коротков поставил на полях галочку карандашом и протянул Насте план. Она фыркнула и расхохоталась.
- Не нравится? А как же погоны? - съехидничала Настя.
- А я начальство, - тут же отпарировал он. - Имею право. Вот посмотри…
Он принялся вслух обсуждать план работы по раскрытию одного из убийств, и уже через пару минут для Насти стало очевидным, что Юра абсолютно прав, а сама она написала явную глупость. Господи, и о чем она думала, когда составляла документ? Ведь ясно же, совершенно ясно, что делать то, что она написала, бессмысленно, это ни к чему не приведет, время и силы будут потрачены впустую, и вообще этот пункт плана не работает ни на одну из выдвинутых версий. Что же это с ней?
Стареет, глупеет, теряет нюх, совершает ошибки? Или утрачивает интерес к работе, теряет азарт и тоже совершает ошибки, но уже не от глупости, а от скуки? Но какова бы ни была причина, результат один: она работает хуже, чем раньше, и лучше работать она уже не сумеет. Период подъема закончился, начался спад, и с этим уже ничего не поделаешь.
- Эй, - Коротков встревоженно уставился на нее. - Ты чего, ревешь, что ли?
Она помотала головой, судорожно сглатывая слезы.
- Ну как же нет, когда да. Из-за чего? Из-за того, что я в твоем плане один пункт поправил?
- Раньше ты никогда меня не поправлял, - срывающимся голосом выдавила Настя. - А теперь… Сначала экзамен, теперь вот это… Прямо на глазах глупею, да?
- Ну, мать, ты даешь! Я от возмущения чуть дар речи не потерял!
Юра с досадой швырнул на стол карандаш, захлопнул дверцу открытого сейфа, которая мешала ему встать, и подошел к Насте, которая, опустив голову, пальцами вытирала льющиеся по щекам слезы.
- Тебя что, вообще критиковать нельзя, что ли? Тоже мне, девочка-отличница выискалась. Ты мне покажи хоть одного человека, который не сделал за всю жизнь ни единой ошибки.
- Юр, я все понимаю, я и раньше ошибалась, но знаешь, пока я чувствовала себя молодой, мне как-то казалось, что я имею право на ошибки, потому что еще мало работаю, у меня недостаточно опыта, у меня еще все впереди. А когда я поняла, что впереди у меня ничего нет, что мне уже сорок три и через два года мне придется уходить на пенсию, то… Ну, в общем, если тебе идти на пенсию, то ты, стало быть, работаешь уже давно, и времени набраться опыта и всему научиться у тебя было навалом, и если ты все еще совершаешь ошибки, то уже не потому, что ты не успел научиться, а от глупости. Вот.
- Да что ж ты себя хоронишь-то в сорок три года?!
Ты на меня посмотри, мне уж полтинник скоро, а я на молодой бабе женюсь и не боюсь ничего, ни импотенции, ни простатита, ни того, что у меня рога могут вырасти.