— Если не хочешь — не надо. Мне много чего понадобится делать самой в ближайшие дни.
Молодой человек облегченно кивнул, и Элла ощутила укол раздражения.
Элла и Лукас вышли молча. Садясь в машину, она заметила:
— Думаю, он уйдет от меня.
— Не исключено. Вы оба молоды, но тебе придется быстро повзрослеть, а ему, наверное, этого не хочется. И правильно: с какой стати?
Его слова покоробили Эллу.
Лукас заметил это.
— А ты хотела, чтобы я тебя убеждал в том, что все будет хорошо?
— Нет, — ответила она, пожалуй, слишком резко.
— Верно, потому что и не будет. Жизнь жестока; любой, кто считает иначе, обманывает себя.
— Вы ошибаетесь.
Возможно, он и прав насчет Криса, но Элла не готова была сдаться сразу. Она обязана верить, что сумеет вернуться к нормальной жизни, строить то будущее, которое всегда представлялось перед мысленным взором.
— Я понимаю, почему вы так считаете, но большинство людей ведут совершенно счастливую жизнь. Даже если случаются трагедии, они продолжают жить — ведь у них остаются друзья, люди, которых они любят.
Лукас промолчал, не сводя глаз с дороги.
У Эллы осталось такое чувство, будто он выиграл очко; она почувствовала раздражение, потому что так и не поняла: то ли у Лукаса вообще отсутствуют навыки общения, то ли они, наоборот, слишком развиты, с явным уклоном к манипулированию.
Девушка решила оставить скользкую тему и спросила:
— Куда мы едем?
— Повидать Макса Кафлиша. Он юрист, и в сложившихся обстоятельствах согласился встретиться с нами в своем офисе.
— Вы сказали, что он ваш довольно близкий друг.
— Ну, слово «близкий» в данной ситуации звучит несколько анально, правда?
Он выдал очередную странную шуточку, но в этот раз она улыбнулась, а потом и рассмеялась. Вид у Лукаса был почти смущенный, словно он и не думал, что его могут счесть остроумным.
Машина въехала в небольшой городок. Вид у городка был какой-то игрушечный, будто для того, чтобы его оживить, нужно завести пружину. Улицы казались тихими и пустынными.
Лукас остановился возле припаркованного автомобиля, из которого тут же вышли двое — темноволосый мужчина в очках и девушка примерно того же возраста, что и Элла, — очевидно, его дочь.
Мужчина быстро подошел к «мерседесу», открыл дверь для Эллы и, когда она вышла из машины, произнес:
— Рад видеть вас, Элла. Жаль, что наша встреча не случилась при более приятных обстоятельствах. Я Макс Кафлиш, а это моя дочь Катарина, она будет у нас свидетелем.
— Привет.
Пожав руку Элле, девушка сказала:
— Я так вам сочувствую…
— Спасибо. И спасибо вам, мистер Кафлиш, за то, что согласились встретиться со мной.
— Не стоит. А теперь пойдемте в офис.
Он отпер дверь и повел их через тесную приемную, отделанную деревянными панелями, в кабинет.
Когда все сели, Кафлиш сказал:
— Итак, при всем моем скромном знании вашего законодательства, думаю, что правильно и четко составленный, заверенный свидетелем документ будет считаться законным. Однако должен посоветовать вам сразу же после возвращения домой вернуться к этому вопросу.
— Конечно.
— Хорошо. Итак, вы знаете, кому оставите свое имущество?
— Да. Я хочу все завещать своему дяде Саймону Хатто, а если он умрет раньше меня, то наследство должно быть поделено в равных долях между моими двоюродными братьями — Джорджем и Гарри Хатто.
Кафлиш подал ей лист бумаги:
— Пожалуйста, напишите их полные имена, фамилии и адреса. Ваши данные, естественно, тоже.
Когда Элла вернула лист, юрист просмотрел его и сказал:
— Отлично. А теперь извините меня…
С этими словами он встал и вышел из кабинета.
Элла повернулась на стуле и посмотрела на Катарину, которая сидела на вполне корректном расстоянии. Лукас стоял у двери, как будто на часах; на его лице было написано полное отсутствие интереса к происходящему.
— Ты учишься в университете? — спросила Катарина.
— Да. Изучаю английскую литературу. А ты?
Катарина улыбнулась:
— На юридическом.
Элла вдруг почувствовала жгучую ревность к этой девушке, которая пошла по стопам своего отца — добродетельного провинциального адвоката.
Она никогда особенно не задумывалась о том, чего ей хочется. Конечно, Элла не собиралась идти по стопам отца, и не в последнюю очередь из-за того, что не знала правды, никогда не искала ее, всегда довольствуясь банальным, обтекаемым объяснением: финансовые услуги, где-то в Сити.
И теперь вот к чему она пришла… Ей выпала доля, которую только такие, как Лукас, могут посчитать легкой. А самой Элле это не нужно, и непонятно, почему нельзя оставить наследство Саймону, чтобы дальше жить своей прежней жизнью.
После того как Макс вернулся, прошло всего несколько минут, и все закончилось. Элла взглянула на Лукаса и почувствовала неловкость — наверное, вся эта суета могла подождать до возвращения домой.
Направляясь к двери, она заметила столик, заваленный рекламками. Сверху лежала листовка с изображением грустного растрепанного щенка.
Элла остановилась, а Макс Кафлиш, перехватив ее взгляд, сказал:
— А, благотворительная акция. Люди часто дают деньги на добрые дела. Понятно, некоторым не на кого больше тратить, поэтому… — Он показал на листовку со щенком. — Это — на собак, естественно. Так сказать, на построение собачьего счастья.
Элла улыбнулась. Последние два дня были сущим адом, как будто вслепую летишь сквозь бурю, и после того как мир рухнул, стало казаться, что ей больше никогда не обрести самообладание.
Так или иначе, впереди вполне могло ждать худшее. Но в том, что она сейчас здесь, с этим милым человеком и его дочерью, с этой коллекцией благотворительных листовок, Элла увидела знак: еще есть шанс найти путь в новую жизнь, есть, к чему стремиться.
Впереди были черные дни, позади — потеря, которая останется навсегда, однако необходимо верить, что в какой-то момент, пусть в самом далеком будущем, все обернется в хорошую сторону. Надо лишь оставаться в живых достаточно долго, чтобы дождаться этого.
Он таких мыслей Элле захотелось ухватиться за Лукаса, забрать его с собой в Англию, потому что теперь без него ей уже трудно представить себя в безопасности.
Часть 2
Глава 6
Он снова свободен: урок пройден. С этого момента кто бы ни позвонил, какие бы отношения их ни связывали, он не сможет помочь. Все прошло не так уж плохо, и они довольно милые молодые люди, но факт остается фактом: либо он уходит на покой, либо нет.
Сейчас, вернувшись на вокзал, Лукас думал об этой парочке, о том, какой растерянный у них был вид, когда они садились в такси, чтобы ехать в консульство. Его — теперь уже бывшие — подопечные явно ожидали, что Лукас тоже поедет, совершенно забыв о том, что показаться на публике в одной компании не входит ни в чьи интересы — ни Лукаса, ни их собственные.
Ничего, с ними все будет в порядке и без его участия. С тех пор как сегодня утром Элла связалась с консульством, персонал там уже должен был всех обзвонить, проверить ее рассказ и предпринять необходимые меры, возможно, даже забронировать им места на рейс домой, и это станет последней точкой в его работе — передать девушку под надежную защиту.
Да, хорошо, что она уехала. Элла ему нравилась, и ее присутствие вызвало у Лукаса совершенно лишние и ненужные мысли. Может быть, это началось еще до Монтекатини, когда он только наблюдал за молодыми людьми, но потом стало хуже — разговоры с Эллой, она в его доме, ее вопросы…
Неожиданно внимание Лукаса привлекла какая-то девушка, которая шла по вестибюлю вокзала и внезапно изменила направление, повернув в его сторону. На долю секунды он напрягся, потом заметил у нее в руке смятый пакет, а рядом со скамьей, на которой сидел, — урну. Девушка выбросила мусор и снова пошла своей дорогой — скорее всего даже не обратив на него внимания.
Лукас смотрел на окружающих. Вот какой-то малыш, пританцовывая, вышагивает впереди родителей; а вот старушка медленно везет небольшой чемодан на колесиках; а вон там — пара смеющихся подростков. Он мысленно сфотографировал каждого из них и невольно отметил: ближе, чем сейчас, ему никогда не узнать этих людей.
Подобные настроения обычно посещали Лукаса, когда он путешествовал поездом. Он часто думал о домах, мимо которых проезжал, об освещенных окнах, автомобилях, стоящих перед шлагбаумом, случайных пешеходах — процессии мимолетных образов чужих жизней…
Лукас тщательно оберегал себя от окружающего мира, но его всегда охватывала неуловимая тоска, когда он видел, как этот мир, сверкая яркими красками, проносится мимо. И сейчас Лукас понял, почему ему становится тревожно от осознания упущенных возможностей.
Просто его дочь могла оказаться рядом. Однажды она могла промелькнуть на вокзале или в аэропорту, и они никогда не узнали бы, что шанс всей жизни — его и ее — пришел и ушел, растворившись в мгновенно забытых мелочах.
Лукас сделал глубокий вдох и постарался освободиться от наваждения. Конечно, все это верно, однако жизнь полна горьких истин и заблуждений, которым никогда не примириться друг с другом. Погрязнув в них, ничего не добьешься.
Он достал только что купленную книгу «Доводы рассудка» и тут же растворился в истории семьи Эллиот. Нарушен привычный уклад жизни, вот и все. Ничего страшного. Через день-другой мир придет в норму.
Когда Лукас вернулся домой, ему стало легче, но сам дом все еще был полон напоминаний, ассоциаций, и на то, чтобы их стереть, вероятно, понадобится немало времени. Вот что получается, если позволяешь людям вторгаться в привычное одиночество — их присутствие как бы затягивается, и жизнь долго потом не входит в привычную колею.
Войдя в гостиную, Лукас тут же заметил пистолет, оставленный на обеденном столе, — тот самый, что был у парня в гостиничном холле. Второпях собирая вещи, Элла упаковала и его, а нашла только сегодня утром.