Я покачала головой.
– Нет, ты не угадал.
«Но и в этом мне было бы куда легче признаться».
Мимо проехал мороженщик со своей неизменно странной – веселой и в то же время печальной – музычкой.
– Ты больна… – внезапно прошептал Дэвид. – Пожалуйста, Миранда, не говори, что ты больна.
– Нет, я не больна.
Дэвид с облегчением вздохнул, и его лицо мгновенно просветлело.
– Тогда что же ты хочешь мне рассказать? Какую серьезную вещь?
– Это один поступок, совершенный мной в ранней юности, – тихо пояснила я. – Очень дурной поступок.
– А, понятно.
Возникла пауза, и мы посидели молча, прислушиваясь к шуму волн. Они бились о берег и отступали назад, легонько шурша галькой.
– Наркотики?
– Нет. – Я всмотрелась в морскую даль и заметила моторную лодку, оставлявшую за собой двойную стену брызг.
– Ты… ограбила банк, да? Ты совершила преступление? Ты была в тюрьме?
– Теперь уже теплее, – грустно ответила я, все еще уставившись на море. – И хотя в тюрьме я никогда не была, я вполне могла бы там оказаться, а возможно, мне даже следовало бы туда попасть.
– Что ты хочешь этим сказать?
Я вдохнула и выдохнула, выпустив из легких почти весь воздух.
– Что ты хочешь этим сказать, Миранда? Что ты сделала?
«Момент настал. Говори же!»
– Я ранила одного человека, – прошептала я. Мое сердце бешено колотилось.
– Ты ранила кого-то? Боже. Кого?
– Что ж… Самое ужасное в том…
– Дэвид? – услышали мы чей-то голос. – Дэвид Уайт?
Дэвид поднял глаза, внимательно посмотрел на того, кто его позвал, а потом заулыбался. Он явно узнал этого человека и обрадовался его появлению.
– Поверить не могу! – воскликнул Дэвид. – Мистер Макнот. И миссис Макнот. Здравствуйте.
– Я сразу подумал, что это ты, – сказал Билл Макнот. Его черный кокер-спаниель уже подбежал к Герману, и собаки обнюхивали друг друга, нервно виляя хвостами. – Я так и сказал Ширли – смотри, это же Дэвид, наш бывший сосед. Ты не очень-то изменился, дружище. – Билл протянул руку для пожатия. – Рад снова видеть тебя.
– И я рад. Я ведь только что был на Уэст-драйв, – сообщил Дэвид, – и даже позвонил к вам в дверь, но никто не ответил.
– Мы всегда гуляем по берегу в воскресенье утром, – сказал мистер Макнот. – И в солнце, и в дождь.
– И в солнце, и в дождь, – повторила его жена.
– И в солнце, и в дождь, – снова сказал Билл. – А к ланчу возвращаемся домой. – Теперь, к моему ужасу, он смотрел на меня и улыбался.
«Только не говорите ничего! Умоляю, только молчите!»
– А я смотрю, вы нашли своего приятеля.
За какую-то долю секунды Дэвид ощутил странность этой фразы и неспешно, как в замедленной съемке, стал поворачиваться ко мне.
– Разве это не занятно, а, Ширли? – радостно продолжал Билл Макнот. – Это Миранда – та молодая леди, которая разыскивала Дэвида пару недель назад.
– О, – воскликнула Ширли, приятно удивленная. – Здравствуйте. Рада познакомиться.
– Здравствуйте, – чуть слышно ответила я.
– Выходит, вам помогли сведения, предоставленные Ширли, – добродушно заметил Билл. – И вы довольно быстро разыскали Дэвида. Я сказал барышне, что ты стал фотографом, – объяснил он Дэвиду, казалось потерявшему от изумления дар речи. – Мы были очень рады ей помочь. Очень рады. А она очень хотела тебя найти, правда? Что и говорить – всегда приятно встретиться с друзьями по колледжу. А как поживает мама, Дэвид? Мы слышали, она переехала в Норидж.
– Да, – вяло ответил Дэвид.
– Решила быть поближе к Майклу и его семье?
– Именно.
– Что ж, я очень рад, что вы снова встретились, – ласково сказал мистер Макнот. – Встреча друзей и все такое. Ладно, боюсь, нам пора идти, а то еда перестоит, но было очень славно снова с вами повидаться. Передавай от нас привет маме и Майклу. Но как я рад, что вам снова удалось встретиться! Встреча старых друзей! Ну, счастливо оставаться.
Я изобразила подобие улыбки.
– До свиданья.
Мы посмотрели, как они побрели по берегу (при этом их собака все время рвалась вперед), а потом поднялись по лестнице. Я почувствовала на себе взгляд Дэвида – он был как паяльная лампа и буквально прожигал меня.
– Что все это значит? – негромко спросил Дэвид. Я не ответила. – Я не понимаю. Кто ты, Миранда? Кто я, наконец? – Хороший вопрос. – И откуда ты знаешь Макнотов? И какого черта ты сказала им, что мы вместе учились в университете?
Я тяжело опустилась на скамейку и посмотрела на Дэвида.
– Потому что я пыталась тебя найти, вот почему. Долгие годы я хотела разыскать тебя, но слишком боялась. И вдруг, несколько недель назад, я набралась мужества. Тогда я поехала на Уэст-драйв и спросила мистера Макнота, где ты теперь живешь. И он не знал, но обещал спросить жену, которая в тот момент отсутствовала. Мистер Макнот спросил меня, откуда я тебя знаю, и мне пришлось сказать, что мы были в одном университете. Я никак не могла открыть ему истинную цель моих поисков.
– Но в чем же эта истинная цель? И как ты могла знать, что я некогда жил на Уэст-драйв?
Я неотрывно смотрела на Дэвида, и его черты стали расплываться перед моими глазами.
– Миранда, ты объяснишь мне все это? Я ничего не понимаю.
– Я знала, – хрипло ответила я, – потому что уже бывала там.
Он уставился на меня.
– То есть, ты когда-то бывала у нас дома? – бесцветным голосом спросил он. – Но почему?
Я молчала, а Дэвид мучительно искал ответ.
– Ты знала Майкла? – спросил он. – Все дело в этом? У вас с Майклом был роман, и ты не хотела, чтобы я узнал, да?
Я мотнула головой.
– Нет, нет. Мы не были знакомы.
– Так откуда же ты узнала обо мне?
– Дело в том… дело в том, что вот уже шестнадцать лет между нами – тобой и мной – существует ужасная связь, о которой ты и не подозревал, но теперь я расскажу тебе все как есть. И я наконец рассказала.
Когда я закончила, Дэвид был слишком потрясен, чтобы говорить. Его лицо стало таким же бледным, как кусочки мела у нас под ногами.
– Это была я, – тихо всхлипывая, сказала я. – Это была я. Я сделала это. Но я не знала, что в посылке. Я была абсолютно убеждена в том, что там видеокассета, – так мне сказал Джимми. Но он обманул меня – внутри оказалась бомба, – и посылка взорвалась в твоих руках, о чем я очень, очень сожалею.
– Я… – Язык все еще не слушался Дэвида. Его лицо скривилось от боли.
– Но я только хочу, чтобы ты знал: какими бы ужасными ни были твои страдания, я тоже страдала. Я страдала шестнадцать лет, потому что этот кошмар никогда, никогда не оставлял меня. Я таскала его на себе, словно какой-то огромный дьявольский камень! Он тянул меня к земле. Он расплющивал меня.
– Но тебе следовало давно рассказать об этом.
– Знаю. Но я боялась, что, открыв свою тайну, я попаду в тюрьму. Так говорил мне Джимми. Мне ведь было всего шестнадцать, и я оказалась полностью в его власти, и я так боялась – и поэтому молчала. Но потом, несколько недель назад, я снова встретила Джимми – совершенно случайно, – и эта встреча избавила меня от того нравственного паралича, который так долго меня сковывал.
Не говоря ни слова, Дэвид смотрел на меня широко раскрытыми глазами, и под его взглядом я словно превращалась в какое-то отвратительное чудовище – в нечто среднее между гарпией и Медузой Горгоной.
– Значит, это была ты? – прошептал Дэвид. Потрясенный, он качал головой, отказываясь верить ужасной правде. – Ты? – повторил он.
Я кивнула.
– Ты несешь ответственность за то, что случилось в тот день?
«Несу ответственность?»
– Да – но лишь косвенно, – сказала я, всхлипнув. – И я была в таком… ужасе, узнав о последствиях. Когда я случайно подслушала разговор женщин на автобусной остановке, я тут же побежала домой к Джимми и все ему выложила, но он пригрозил мне, что я попаду в Холлоуэй, если кому-нибудь скажу хоть слово. Я поверила ему и замолчала.
– И ты молчала все эти годы?
– Да – из трусости и страха. Но потом, шесть недель назад, я решила наконец-то стать храброй, попытаться найти тебя и рассказать тебе всю правду. Но, Дэвид, это оказалось так трудно! – Я почувствовала, как слеза скатилась по моей щеке, а потом скользнула в уголок рта, оставив соленый привкус.
– Оттого что ты все еще боялась?
– Да. Но – и это куда важнее, – и от того, что почувствовала к тебе. Все стало намного, намного хуже, чем было раньше. И каждый раз, когда я пыталась заговорить об этом, слова как будто застревали у меня в горле.
Дэвид больше не глядел на меня. Он немигающим взглядом смотрел на море, медленно постигая смысл сказанного мной.
– Значит, это была не игра, – услышала я его тихий голос.
– Нет.
– Ужасный секрет действительно существовал.
Я кивнула.
– И я неоднократно пыталась признаться тебе во всем. Но мне все время не хватало мужества, к тому же ты подшучивал надо мной, и от этого мне становилось еще тяжелее.
Дэвид немного помолчал, а потом повернулся и посмотрел на меня. В его глазах была невыразимая печаль.
– Я не знаю, кто ты, – тихо сказал он. – Думал, что знаю, но ошибался. Я вовсе тебя не знаю, и ты кажешься мне совсем чужой. – У меня внутри все перевернулось. – Вся эта ложь… – продолжал он. – Ты лгала Макнотам о том, откуда ты меня знаешь. Ты подстроила нашу встречу шесть недель назад. Но Лили невольно выдала тебя, помнишь – в прошлый уикенд? Думаю, тебе пришлось несладко, когда она появилась в зоопарке. Она проговорилась, что идея заказать фотографии мне была твоя, а не ее.
Я кивнула.
– По твоим словам, выбор пал на меня из-за того, что ты пришла в восторг от моего снимка в «Гардиан». Но и это неправда, да?
– Нет, это правда, – запротестовала я. – Я действительно восхищаюсь твоими фотографиями. Но я попросила Лили связаться с тобой, поскольку узнала от Билла Макнота, что ты стал фотографом. Тогда я навела о тебе справки в Ассоциации фотографов и стала искать повод с тобой познакомиться. А тут Лили предоставила мне такую возможность.