Филипп Филиппович в ужасе метался от шкафа к кушетке.
На ней распростёртый и хрипящий лежал заведующий подотделом очистки, а на груди у него помещался хирург
Борменталь и душил его беленькой малой подушкой.
Через несколько минут доктор Борменталь с не своим лицом прошёл на передний ход и рядом с кнопкой звонка наклеил записку:
«Сегодня приёма по случаю болезни профессора – нет.
Просят не беспокоить звонками».
Блестящим перочинным ножичком он перерезал провод звонка, в зеркале осмотрел поцарапанное в кровь своё лицо и изодранные, мелкой дрожью прыгающие руки. Затем он появился в дверях кухни и насторожённым голосом
Зине и Дарье Петровне сказал:
– Профессор просит вас никуда не уходить из квартиры.
– Хорошо, – робко ответили Зина и Дарья Петровна.
– Позвольте мне запереть дверь на чёрный ход и забрать ключ, – заговорил Борменталь, прячась за дверь в стене и прикрывая ладонью лицо – это временно, не из недоверия к вам. Но кто-нибудь придёт, а вы не выдержите и откроете, а нам нельзя мешать. Мы заняты.
– Хорошо, – ответили женщины и сейчас же стали бледными. Борменталь запер чёрный ход, запер парадный, запер дверь из коридора в переднюю и шаги его пропали у смотровой.
Тишина покрыла квартиру, заползла во все углы. Полезли сумерки, скверные, насторожённые, одним словом мрак. Правда, впоследствии соседи через двор говорили, что будто бы в окнах смотровой, выходящих во двор, в этот вечер горели у Преображенского все огни, и даже будто бы они видели белый колпак самого профессора… Проверить трудно. Правда, и Зина, когда уже кончилось, болтала, что в кабинете у камина после того, как Борменталь и профессор вышли из смотровой, её до смерти напугал Иван
Арнольдович.
Якобы он сидел в кабинете на корточках и жёг в камине собственноручно тетрадь в синей обложке из той пачки, в которой записывались истории болезни профессорских пациентов! Лицо будто бы у доктора было совершенно зелёное и всё, ну, всё… Вдребезги исцарапанное. И Филипп Филиппович в тот вечер сам на себя не был похож. И
ещё что… Впрочем, может быть, невинная девушка из пречистенской квартиры и врёт…
За одно можно поручиться: в квартире в этот вечер была полнейшая и ужаснейшая тишина.
ГЛАВА 10
Эпилог
Ночь в ночь через десять дней после сражения в смотровой в квартире профессора Преображенского, что в
Обуховском переулке, ударил резкий звонок.
– Уголовная милиция и следователь. Благоволите открыть.
Забегали шаги, застучали, стали входить, и в сверкающей от огней приёмной с заново застеклёнными шкафами оказалось масса народу. Двое в милицейской форме, один в чёрном пальто, с портфелем, злорадный и бледный председатель Швондер, юноша-женщина, швейцар Фёдор, Зина, Дарья Петровна и полуодетый Борменталь, стыдливо прикрывающий горло без галстука.
Дверь из кабинета пропустила Филиппа Филипповича.
Он вышел в известном всем лазоревом халате и тут же все могли убедиться сразу, что Филипп Филиппович очень поправился в последнюю неделю. Прежний властный и энергичный Филипп Филиппович, полный достоинства, предстал перед ночными гостями и извинился, что он в халате.
– Не стесняйтесь, профессор, – очень смущённо отозвался человек в штатском, затем он замялся и заговорил. –
Очень неприятно. У нас есть ордер на обыск в вашей квартире и, – человек покосился на усы Филиппа Филипповича и докончил, – и арест, в зависимости от результата.
Филипп Филиппович прищурился и спросил:
– А по какому обвинению, смею спросить, и кого?
Человек почесал щеку и стал вычитывать по бумажке из портфеля.
– По обвинению Преображенского, Борменталя, Зинаиды Буниной и Дарьи Ивановой в убийстве заведующего подотделом очистки МКХ Полиграфа Полиграфовича
Шарикова.
Рыдания Зины покрыли конец его слов. Произошло движение.
– Ничего я не понимаю, – ответил Филипп Филиппович, королевски вздёргивая плечи, – какого такого Шарикова?
Ах, виноват, этого моего пса… Которого я оперировал?
– Простите, профессор, не пса, а когда он уже был человеком. Вот в чём дело.
– То есть он говорил? – спросил Филипп Филиппович, –
это ещё не значит быть человеком. Впрочем, это не важно.
Шарик и сейчас существует, и никто его решительно не убивал.
– Профессор, – очень удивлённо заговорил чёрный человек и поднял брови, – тогда его придётся предъявить.
Десятый день, как пропал, а данные, извините меня, очень нехорошие.
– Доктор Борменталь, благоволите предъявить Шарика следователю, – приказал Филипп Филиппович, овладевая ордером.
Доктор Борменталь, криво улыбнувшись, вышел.
Когда он вернулся и посвистал, за ним из двери кабинета выскочил пёс странного качества. Пятнами он был лыс, пятнами на нём отрастала шерсть вышел он, как учёный циркач, на задних лапах, потом опустился на все четыре и осмотрелся. Гробовое молчание застыло в при-
ёмной, как желе.
Кошмарного вида пёс с багровым шрамом на лбу вновь поднялся на задние лапы и, улыбнувшись, сел в кресло.
Второй милиционер вдруг перекрестился размашистым крестом и, отступив, сразу отдавил Зине обе ноги.
Человек в чёрном, не закрывая рта, выговорил такое:
– Как же, позвольте?. Он служил в очистке…
– Я его туда не назначал, – ответил Филипп Филиппович, – ему господин Швондер дал рекомендацию, если я не ошибаюсь.
– Я ничего не понимаю, – растерянно сказал чёрный и обратился к первому милиционеру. – Это он?
– Он, – беззвучно ответил милицейский. – Форменно он.
– Он самый, – послышался голос Фёдора, – только, сволочь, опять оброс.
– Он же говорил… Кхе… Кхе…
– И сейчас ещё говорит, но только всё меньше и меньше, так что пользуйтесь случаем, а то он скоро совсем умолкнет.
– Но почему же? – тихо осведомился чёрный человек.
Филипп Филиппович пожал плечами.
– Наука ещё не знает способов обращать зверей в людей. Вот я попробовал да только неудачно, как видите.
Поговорил и начал обращаться в первобытное состояние.
Атавизм.
– Неприличными словами не выражаться, – вдруг гаркнул пёс с кресла и встал.
Чёрный человек внезапно побледнел, уронил портфель и стал падать на бок милицейский подхватил его сбоку, а
Фёдор сзади. Произошла суматоха и в ней отчётливей всего были слышны три фразы:
Филипп Филипповича:
– Валерьянки. Это обморок.
Доктора Борменталя:
– Швондера я собственноручно сброшу с лестницы, если он ещё раз появится в квартире профессора Преображенского.
И Швондера:
– Прошу занести эти слова в протокол.
* * *
Серые гармонии труб играли. Шторы скрыли густую пречистенскую ночь с её одинокой звездою. Высшее существо, важный пёсий благотворитель сидел в кресле, а пёс
Шарик, привалившись, лежал на ковре у кожаного дивана.
От мартовского тумана пёс по утрам страдал головными болями, которые мучили его кольцом по головному шву.
Но от тепла к вечеру они проходили. И сейчас легчало, легчало, и мысли в голове у пса текли складные и тёплые.
«Так свезло мне, так свезло, – думал он, задрёмывая, –
просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире.
Окончательно уверен я, что в моём происхождении нечисто. Тут не без водолаза. Потаскуха была моя бабушка,
царство ей небесное, старушке. Правда, голову всю исполосовали зачем-то, но это до свадьбы заживёт. Нам на это нечего смотреть».
* * *
В отделении глухо позвякивали склянки. Тяпнутый убирал в шкафах смотровой.
Седой же волшебник сидел и напевал:
– «К берегам священным Нила…»
Пёс видел страшные дела. Руки в скользких перчатках важный человек погружал в сосуд, доставал мозги, –
упорный человек, настойчивый, всё чего-то добивался, резал, рассматривал, щурился и пел:
– «К берегам священным Нила…»
Document Outline
СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ
АВТОБИОГРАФИЯ
ЗВЁЗДНАЯ СЫПЬ
ВЬЮГА
МОРФИЙ
I
II
III
IV
V
В НОЧЬ НА 3-Е ЧИСЛО
НАЛЁТ (В ВОЛШЕБНОМ ФОНАРЕ)
Я УБИЛ
НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДОКТОРА
I. БЕЗ ЗАГЛАВИЯ – ПРОСТО ВОПЛЬ
II. ЙОД СПАСАЕТ ЖИЗНЬ
III. НОЧЬ СО 2-го НА 3-е34F
IV. ИТАЛЬЯНСКАЯ ГАРМОНИКА
V
VI. АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ ПОДГОТОВКА И САПОГИ
VII
VIII. ХАНКАЛЬСКОЕ УЩЕЛЬЕ
IX. ДЫМ И ПУХ
X. ДОСТУКАЛСЯ И ДО ЧЕЧЕНЦЕВ
XI. У КОСТРА
XII53F
XIII
XIV. ВЕЛИКИЙ ПРОВАЛ
КИТАЙСКАЯ ИСТОРИЯ
I
II
III
IV
V
VI
НЕДЕЛЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ
ЗАПИСКИ НА МАНЖЕТАХ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
II. ЧТО МЫ БУДЕМ ДЕЛАТЬ?!
III. ЛАМПАДКА
IV. ВОТ ОН – ПОДОТДЕЛ
V. КАМЕР-ЮНКЕР ПУШКИН
VI. БРОНЗОВЫЙ ВОРОТНИК
VII. МАЛЬЧИКИ В КОРОБКЕ
VIII. СКВОЗНОЙ ВЕТЕР
IX. ИСТОРИЯ С ВЕЛИКИМИ ПИСАТЕЛЯМИ
X. ПОРТЯНКА И ЧЕРНАЯ МЫШЬ
XI. НЕ ХУЖЕ КНУТА ГАМСУНА111F
XII. БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ!
XIII
XIV. ДОМОЙ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I. МОСКОВСКАЯ БЕЗДНА. ДЮВЛАМ
II. ДОМ № 4, 6-й ПОДЪЕЗД, 3-й ЭТАЖ, КВ. 50, КОМНАТА 7
III. ПОСЛЕ ГОРЬКОГО Я ПЕРВЫЙ ЧЕЛОВЕК
IV. Я ВКЛЮЧАЮ ЛИТО
V. ПЕРВЫЕ ЛАСТОЧКИ
VI. МЫ РАЗВИВАЕМ ЭНЕРГИЮ
VII. НЕОЖИДАННЫЙ КОШМАР
VIII. 2-й ПОДЪЕЗД, 1-й ЭТАЖ, КВ. 23, КОМ. 40
IX. ПОЛНЫМ ХОДОМ
X. ДЕНЬГИ! ДЕНЬГИ!
XI. О ТОМ, КАК НУЖНО ЕСТЬ
XII. ГРОЗА. СНЕГ
БОГЕМА
I. КАК СУЩЕСТВОВАТЬ ПРИ ПОМОЩИ ЛИТЕРАТУРЫ.
II. ВЕЧНЫЕ СТРАННИКИ
ДЬЯВОЛИАДА
1. Происшествие 20-го числа
2. Продукты производства
3. Лысый появился
4. Параграф первый – Коротков вылетел
5. Дьявольский фокус
6. Первая ночь
7. Орган и кот
8. Вторая ночь
9. Машинная жуть
10. Страшный Дыркин
11. Парфорсное кино и бездна
ВОСПОМИНАНИЕ
ПОХОЖДЕНИЯ ЧИЧИКОВА
ПРОЛОГ
1
2
3
4
5
6
7