– А что не так с местом? – наморщила лоб практикантка. – Жилой квартал большой, в составе населения преобладают семьи с детьми, здание находится на пересечении востребованных пешеходных маршрутов…
– Цитируешь бизнес-план? – догадалась я. – Что, в пакете заявочных документов на банковский кредит была маркетинговая концепция? Эх, Маша, учиться тебе еще и учиться. Вникай: на пересечении востребованных пешеходных маршрутов это здание находилось – когда? Когда тут был гастроном! А теперь народ живо протопчет новые тропинки в обход этой новой достопримечательности. Кстати, а отчего такое название – «Сенси-парк»? От слова «сенсация»?
– Вообще-то, от английского слова «чувство»… Типа, тут можно испытать необычные ощущения…
– Верю, – согласилась я, ловко увернувшись от ляпнувшегося с нависающего над дверью козырька здоровенного клока пены. – Эй, мойдодыры! Вы что там мылите?!
– Мы не мылим, мы пеним, – с достоинством ответили мне сверху. – Утепляем навес пенополиуретаном, а что?
– Пенополиуретан нынче свыше был нам дан, – пробормотала я, стряхивая с плеча еще клок плотной пены. – Маша, заходи быстрее, если эта штука пристанет к твоим волосам – по цвету совпадет идеально, но сменить прическу ты сможешь только на стрижку «под ноль»!
Машенька козочкой прыгнула под навес и сбила вертикальную штуковину, которую я было приняла за декоративную полуколонну.
Когда она брякнулась и с жестяным грохотом покатилась по брусчатке – слава богу, только колонна, не Машенька! – стало ясно, что это не архитектурное излишество, а часть тематизации: штуковина имела вид гигантского тюбика губной помады.
– Необычные ощущения, говоришь? – Я вытянула шею и опасливо заглянула в полумрак за открытым дверным проемом, из которого отчетливо тянуло лакокрасочными запахами.
Если на меня оттуда плеснут духами из ведра, объемом под стать помаде, я этот Сенси-парк так отрекламирую, что все народные тропы к нему чертополохом зарастут!
– Один из аттракционов тут – «Хижина великана», – объяснила Машенька местный гигантизм и, вынув из кармана мобильник, посветила в проем встроенным фонариком. – Осторожно, там ступеньки!
Спустившись по лестнице, мы оказались в просторном подвале, затейливо разделенном на несколько помещений. В одном из них горел свет и работали маляры, в других было темно и громоздились какие-то конструкции. Мы заглянули к малярам и поинтересовались, нельзя ли нам увидеть маркетолога.
– Здесь?! – искренне удивились маляры.
– Не обязательно…
– Дирекция этажом выше, – сказали нам.
– Там же темно, – вспомнила Машенька.
– Очевидно, дирекция пребывает во мраке невежества, – съязвила я.
Мы вновь преодолели лестницу, но не вышли наружу, под сень утепляемой пенополи, прости господи, – уретаном конструкции, а нырнули в высокий арочный проем, полный кромешного мрака, и там первым делом что-то шумно обрушили. Это вполне заменило собой и деликатный стук, и дверной звонок: на грохот из темноты, стеная, вышел высокий блондин в черном – не ботинке, а халате. На халате, надетом на шорты и майку, не было пуговиц, на блондине – лица.
– Ну, что еще, что?! – страдальчески вскричал он и начал биться в конвульсиях… А, нет, это он просто захлопал по стенам в поисках выключателя. – Что еще разбито, испорчено, непоправимо утрачено?!
– Моя детская вера в то, что индустрия развлечений – это сплошной праздник, – доверительно ответила ему Машенька, пока я с интересом озиралась.
По всему чувствовалось, что Сенси-парк готовится дарить публике необычные ощущения в весьма широком диапазоне.
Помещение, в котором мы оказались, было плотно загромождено ящиками, тюками и коробками, лишь некоторые из которых были полураспакованы и весьма интриговали своим содержимым.
В подобии полотняного шкафа без передней стенки во весь свой немалый рост гордо высился мохнатый тип из фильма «Звездные войны» – Чубакка, он же Чуи. На рогатой вешалке симметрично висели два скелета. На парковой деревянной лавочке сидели бок о бок старичок и старушка – сквозь укрывающий их прозрачный полиэтилен я рассмотрела знакомые черты: то были Ленин и Крупская. По левую руку вождя мирового пролетариата из пола росло хрустальное дерево – люстра с висюльками, вопреки земному тяготению тянущимися вверх.
– «Хижина великана», Музей восковых фигур, Перевернутый дом, что еще? – спросила я, демонстрируя прекрасную дедукцию.
– Сухой бассейн с шариками, тир и аттракцион «Бей посуду!», – машинально ответил блондин. – Добрый день, а вы кто?
– Мы из рекламного агентства «ЭМ БИ СИ», меня зовут Инна Кузнецова, а это Маша Гурковская…
Я не успела толком отрекомендоваться – блондин испуганно ойкнул, опять задергался и то ли случайно, то ли нарочно снова задел выключатель. Помещение, полное странных интересностей, вновь погрузилось в темноту.
– Да чтоб тебя! – выругалась я, запнувшись о гнутую ножку вешалки, на которой издевательски заплясали скелеты.
– Не двигайся, я запомнила, где выключатель, сейчас будет свет! – пообещала Машенька, и после непродолжительной паузы, вместившей, впрочем, пару сложных ругательств и болезненное ворчание в духе Чубаки, тьма исчезла.
При этом моему взору явились все те же персонажи, за исключением блондина. Он исчез, а Машенька переместилась к стене и теперь стояла там, хмурясь и потирая ушибленный локоть.
– Очень странное заведение, – отметила я. – И кто был этот припадочный в халате?
– Может, директор? – предположила Машенька. – Раз где-то тут у них дирекция…
– Знаешь, на месте твоего папы я бы получше присматривалась к соискателям финансирования, – сказала я.
– При случае непременно скажу об этом папе, – кивнула Машенька. – А пока давай искать, куда он убежал.
Мы немного побродили в лабиринте коробок и ящиков, нащупывая путь, которым пришел и ушел загадочный блондин.
– Ага! – обнаружив неприметную дверь, произнесла моя практикантка тоном, не предвещающим ничего хорошего тем, кто за этой дверью скрывается.
– Кто не спрятался, мы не виноваты, – поддержала ее я.
И мы дружно толкнули дверь.
Наверное, это действительно была дирекция. Небольшая светлая комната с новой мебелью и оргтехникой производила впечатление благоустроенного офисного помещения.
Использовалось оно, однако, в данный момент нетипично: как последний рубеж обороны.
За каждым из имеющихся в комнате письменных столов кто-то прятался – с порога открывался вид на белую голову справа и рыжую слева. Головы виднелись не целиком, ниже глаз они были скрыты столешницами, и общая композиция и настроение картины позволяли предположить, что она батальная. А это значит – из засады за столом запросто может выскочить кто-то с гранатой…
Нет, с гранатой – это все-таки вряд ли, но меткий бросок пресс-папье или дырокола вполне возможен…
Пока я производила экспресс-оценку боевой обстановки, Машенька с нажимом повторила сказанное чуть ранее:
– Кто не спрятался – мы не виноваты!
И белая голова сползла ниже – по брови, а рыжая, наоборот, приподнялась, явив нашим взорам изумленно приоткрытый рот в малиновой помаде.
Изо рта этого вылетело:
– Точно, Гурковская!
И после этого обе головы притопленными болотными кочками канули ниже уровня офисной канцелярии.
– Что, тебя тут знают? – спросила я Машеньку, из деликатности не добавив «не с лучшей стороны».
От меня когда-то вот точно так же прятались за бортиком дворовой песочницы соседские мальчишки, имевшие несчастье нажить себе врага в моем лице…
– Нет, просто я очень похожа на папу, – сказала Машенька.
– Серьезно?!
Я попыталась, но не смогла вообразить себе банкира с платиновыми локонами, лазоревыми глазами, накладными ресницами и силиконовыми губами. Про бюст и ягодицы вообще молчу.
– Так, уважаемые, что за паника? – не обращая внимания на мое живое удивление, спросила банкирская дочка бойцов в засаде.
При этом она шагнула в помещение и обоими кулачками одновременно постучала по двум столам:
– Тук, тук, тук, кто в теремочке живет, вылезаем, не боимся, срок выплаты по кредиту еще не подошел!
Это были какие-то очень правильные, буквально животворящие слова: предполагаемые представители дирекции без дополнительных уговоров вынырнули из-под своих столов.
– Добрый день! – произнесла я приветливо и очень, очень по-доброму.
С психами по-другому нельзя.
– Мы к вам из рекламного агентства по поводу предстоящего открытия «Сенси-парка». Среди вас есть…
Я проглотила само напрашивающееся «нормальные» и закончила другим словом:
– Маркетолог?
– Это я, – вставая, как школьница из-за парты, призналась рыжеволосая дама в малиновой помаде, канареечной блузке и розовых брючках.
Я улыбнулась этой любительнице ярких цветовых сочетаний как родной (хотя любого из наших родных Зяма за такой ансамблик собственноручно убил бы).
– Да вы садитесь, садитесь! Если мы как-то не вовремя зашли, так и скажите…
– Нет! Нет! У нас все идет строго по плану! – горячо заверил меня блондин в халате, занимая свое место за соседним столом и сразу же начиная изображать бурную деятельность: одной рукой он схватил карандаш, другой – телефонную трубку. – Просто прямо сейчас мы очень, очень заняты…
– Так, может, мы зайдем в другой раз?
– Да! – Дама-маркетолог с отчаянным шелестом пролистала ежедневник. – Давайте встретимся на следующей неделе? Скажем, во вторник?
– Давайте, – легко согласилась я. – А когда у вас открытие, мы успеем с продвижением?
Ох, что-то не то я спросила, они опять окаменели и начали уменьшаться в росте, тихо втягиваясь под столы.
– Короче, договорились, до встречи во вторник! – решительно сказала Машенька и дернула меня за руку, утаскивая из кабинета в коридор.
– Всего вам доброго, – успела еще сказать похвально вежливая я до того, как дверь захлопнулась.
Мы с Машенькой остались одни. Ну, еще с Чубакой, Лениным, Крупской, безымянными скелетами и кем-то там в ящиках.