– Дурдом какой-то! – поделилась со мной сложившимся у нее мнением практикантка.
– Привыкай. – Я пожала плечами. – У нас в рекламном бизнесе чокнутые клиенты – норма жизни… Так, ладно, в «Сенси-парк» мы сходили, предварительные переговоры провели, договорились о конструктивной встрече во вторник на следующей неделе, пошли набрасывать идеи…
– Ты это серьезно? – усомнилась Машенька, следуя за мной по извилистому коридору из коробок. – Мы будем набрасывать идеи для этого их парка?
– Я разве сказала – для парка?
Мы вышли на улицу и немного посидели на лавочке во дворе, привыкая к яркому свету и нормальной действительности.
Был прекрасный солнечный день, в кроне дерева над нами возились и щебетали птички, зеленая изгородь гудела, как мощная аудиосистема, транслируя на весь двор однообразную песню цикад…
– Так что насчет идей? – напомнила неугомонная практикантка.
– А что насчет списка мест, где можно спрятать труп?
– Ну, списком я бы это не назвала, но пара таких подходящих местечек есть, смотри…
Машенька открыла в своем смартфоне карту города.
– Во-первых, вот этот котлован. Тут какой-то долгострой, площадку обнесли забором, яму выкопали, да так и оставили. Сама понимаешь, подпочвенные воды, дожди, ливневые стоки – короче, в самом центре города образовался никому не нужный грязный водоем…
– Это где-то на Орлова? – Я взглянула на карту. – Ватсон, ты не учитываешь важного факта: спутниковые карты не особенно актуальны. Фотосъемку местности явно проводили не раньше, чем полгода назад, тогда на Орлова действительно имелся котлован, но в мае наш дорогой мэр выделил из городской казны деньги на ликвидацию этого долгостроя…
– И там уже что-то построили? – удивилась Машенька.
Правильно удивилась, не построили, конечно же.
– Нет, просто осушили образовавшийся водоем. Теперь там не котлован, а куча гравия. В принципе, в нее тоже можно закопать труп, но это куда хлопотнее, чем спрятать концы в воду.
– Что ж, тогда вариант «Б». – Машенька пальцем смела в сторону одну карту и открыла другую. – Карасунские озера! Они редкой цепью тянутся через соседний микрорайон, некоторые озера вполне благоустроены – там набережные, клумбы, дорожки для прогулок, а некоторые тихо дичают. Убийце должно было особо приглянуться вот это озеро – смотри, судя по аэрофотосъемке, в нескольких местах к нему вплотную подъезжают машины. Спрашивается – зачем? Купаться там нельзя, вода грязная, вокруг всего озера камыши стеной. Наверное, там можно удить рыбу, но кому нужна такая рыба, которую даже кошки есть не станут?
– Почему не станут?
– Потому что в этот водоем выведена сливная труба ливневой канализации, – объяснила Машенька. – И по всему выходит, что тут у нас самое лучшее место, чтобы по-быстрому избавиться от трупа, не выезжая за городскую черту!
Я хмыкнула:
– Не романтичная ты девица, Гурковская! Не все же тут избавляются от трупов! Большинство, чтоб ты знала, вполне живыми телами интересуется: в эти камыши у озера парочки на машинах закатываются, чтобы сексом заняться.
– Здесь?! А в своих квартирах они это делать не могут?
– Маша! Ты, может, удивишься, но не у всех взрослых людей есть собственные квартиры! А вот эти самые определенные потребности имеются у каждого!
– Ой, прости, не учла…
– Учитывай на будущее. – Я взяла себя в руки. – Но ты права, чтобы спрятать тело, это озеро тоже вполне годится. Случайных прохожих там не бывает, неслучайные плотно заняты друг другом, а если кто-то вдруг и пройдет мимо припаркованной в камышах машины, то из деликатности не станет присматриваться, что там делает очередная парочка.
– Так что? Поедем туда и осмотримся на месте?
Я посмотрела на часы, прикинула время:
– Поедем, но только на полчаса, не больше. Нужно еще в зоомагазин заскочить и до конца рабочего дня вернуться в офис, чтобы у начальства не зародились подозрения.
– Дорогу к озеру знаешь? – спросила Машенька, основательно устраиваясь на пассажирском месте: она там повозилась, немного подвинула кресло, пристегнулась, пошевелила солнцезащитный козырек, закрываясь от косых лучей опускающегося светила, заодно осмотрела себя в зеркальце.
– Ты будто в гонке участвовать готовишься, – хмыкнула я. – Не надейся, я не лихой водитель! И, кстати, дорогу не знаю.
– Как так? Ты вроде хорошо ориентируешься в этом районе, а озеро где-то рядом…
– Ты за кого меня принимаешь? – нахмурилась я. – Я порядочная девушка!
– Значит, придется довериться навигатору, – вздохнула Машенька.
Причину этого ее огорчения я поняла чуть позже, когда навигатор завел нас в натуральное болото. В нем мы едва не утопили «Пежо» и здорово испачкали и себя и машину, выталкивая свой транспорт из глинистой колеи.
– И вот в эту дикую местность люди специально приезжают, чтобы заняться здесь сексом? – усомнилась Машенька, истребив упаковку влажных салфеток. – Экстремалы, однако!
– Ты какой адрес в навигатор забила? – наконец сподобилась поинтересоваться я.
– Старое озеро.
– Старое или Старица?
– А какая разница?
– Большая! В принципе, они рядом, но на Старое уже лет двадцать никто за сексом не ездит.
– Ой… Так нам на Старицу нужно, выходит? – Машенька принялась перепрограммировать навигатор.
– Вывозит! – передразнила ее я. – Плохой ты штурман, Гурковская!
– Спокойствие, только спокойствие! Старица совсем рядом, через пять минут мы будем на месте!
Но через пять минут мы только встали в хвост очереди на заезд в интересующие нас камыши. Машины одна за другой сползали с невысокого пригорка и с треском и хрустом уползали за поворот, а там – мы увидели это, когда и сами свернули, – расходились по промятым в зарослях подобиям нор. Подходящие «парковочные места» имелись по всему берегу, но они быстро заполнялись.
Я вспомнила, что мэр Берлина недавно выступил с инициативой убрать уличных проституток из центра германской столицы и организовать им рабочие места на окраине – в специальных боксах, куда смогут заезжать автомобили жаждущих продажной любви. Интересно, не приезжал ли мэр Берлина в наш город? И конкретно на это озеро? Может, он подсмотрел тут наше местное ноу-хау и слямзил перспективную идею.
– Поздновато мы, – заметила Машенька. – Судя по всему, ближе к концу рабочего дня тут аншлаг.
– А наш убийца ехал в середине дня в будни, – напомнила я, решив скоротать время в очереди за полезным занятием. – Давай подумаем, как это меняло ситуацию для него?
– Ну-у-у… Он свободно подъехал к озеру и мог выбирать любое место, какое ему понравилось…
– А какое место ему бы понравилось?
Машенька опустила стекло в окошке и выглянула в проем, приставив ладошку козырьком ко лбу:
– Ну-у-у… Самое укромное, я думаю…
– А какое место тут самое укромное?
– Сейчас – во-он то, с птичками, – резонно рассудила практикантка, указав на ту большую нишу в камышах, которую граждане, ее занявшие, домовито завесили ковровым покрывалом с гусями-лебедями: и укромненько и уютненько! – А вообще, даже не знаю, надо смотреть.
– Так чего мы тут сидим? Пойдем смотреть! – решила я и вырулила из очереди.
Оставив «Пежо» одуванчиком желтеть на пригорке, мы с напарницей решительно зашагали к озеру. Боюсь, это было понято неправильно. Машины, мимо которых мы проходили, нам сигналили. Из одной тачки даже высунулся какой-то сердобольный гражданин, спросил сочувственно:
– Что, лесби, так приспичило? Хотите надувной матрас?
Машенька, уяснив смысл непристойного предложения, обиделась и заворчала, что хотеть надувные матрасы не в стиле ее полового поведения, и вообще, она ни разу не лесби, но я крепко взяла ее за руку и, приобняв, с улыбкой шепнула на ухо:
– Молчи, дура, соблюдаем конспирацию! Пусть думают, что мы шагаем в камыши за этим самым, а не за утопленным трупом!
Осознав, что наше-то извращение посерьезнее будет, Машенька замолчала, но хмуриться не перестала. Зря: еще один общительный товарищ проявил беспокойство о ней, крикнув:
– Эй, малышка, если ты с дылдой не хочешь, иди к нам, третьей будешь!
И тут уже я, обидевшись на дылду, хотела было накидать плюх этому порочному идиоту, но Машенька меня удержала, более того – демонстративно погладила по руке и звонко ответила на поступившее предложение:
– Да пошел ты, дешевый развратник!
Мужик, приехавший на «Ладе», смутился и спрятался.
– Вот ведь разворошили мы с тобой это передвижное гнездо разврата, – как мне показалось, с удовольствием отметила Машенька.
Как, должно быть, скучно жила банкирская дочка до нашей с ней встречи!
– Все, сосредоточились! – скомандовала я, когда мы зашагали по подобию гати из смятых и размолотых колесами камышей. – Смотри внимательно, ищи…
– Что?
– Что-нибудь особенное! – Точнее я сформулировать не могла. – Что-то такое, что диссонирует с обстановкой.
– В смысле, труп?
Я обернулась на длинный ряд автомобилей с сидящими в них разнообразными извращенцами и пробормотала опасливо:
– Я не уверена, что он диссонирует…
– Да ладно! – шокировалась Машенька. – Убийца его сюда не для этого привез! О, смотри, обертка от шоколадки. Диссонирует, нет? Пивная бутылка… Коробка из-под пиццы… Еще бутылка… Ну, что за люди, хоть бы прибирали за собой!
– Наш-то как раз прибрал, – напомнила я, тоже внимательно оглядевшись: мертвых тел на виду не было.
Живые тоже прятались, но их можно было услышать, хотя из некоторых камышовых боксов неслись бравурные звуки музыки – разного стиля, но исключительно ритмичной.
– Половинка арбуза. – Практикантка добросовестно озвучивала свои наблюдения. – Банка из-под варенья, кажется, клубничного… Не диссонирует?
– Нет, нормально, вспомни «Девять с половиной недель», – посоветовала я, тоже осматриваясь. – Сигаретная пачка, окурки, смятые бумажки…
– Вот! – обрадовалась Машенька. – Я нашла, что диссонирует!
– Фу, руками не трогай! – крикнула я, но не успела: юная энтузиастка уже подобрала с земли какую-то тряпочку. – Ладно, что это у тебя?