Время проведения дискуссии: примерно год назад, когда так называемые чудо-очки, или опознавательные очки, были изъяты из продажи.
Место проведения дискуссии: овальной формы опушка букового леса, или, по-немецки говоря, бухенвальда. По правую руку возвышается четырехъярусная трибуна, на которой непринужденно рассаживаются дети и подростки, юноши и девушки. Слева на небольшом подиуме стол, за которым сидят ведущий дискуссии и его ассистентка. Чуть в стороне – школьная доска. А между трибуной и подиумом, слегка задвинутый вглубь, занимает свое место на трех гранитных ступенях постамента чугунный храм-беседка с гирляндами чугунных цепей и грибком крыши.
Внутри храма грузчики тем временем снимают с пьедестала чугунную фигуру – по всем внешним признакам это памятник Иоганну Гутенбергу, – укладывают на пол, заворачивают в шерстяные одеяла и в конце концов уносят. Во время этих манипуляций грузчики то и дело подбадривают друг друга криками «Раз-два, взяли!», «На меня!», «На себя!» и т. д. Слышен также разнобой детских и юношеских голосов.
Ведущий дискуссии поторапливает грузчиков возгласами типа: «Ну сколько же можно! Нам ведь пора начинать! Этот чугунный старикан, в конце концов, не тяжелее бехштейновского рояля! А позавтракать успеете после, когда работу закончите!»
Щебет птиц господствует над всеми остальными звуками.
Когда грузчики управляются со своей ношей и наконец уходят, на опушке появляется Матерн с черной овчаркой.
Ассистентка Валли З. при его появлении достает свои чудо-очки из футляра, но пока что не надевает.
Юные участники дискуссии радостным топотом приветствуют Матерна, который явно не знает, куда ему податься.
Скандирующий хор детей и юношества, равно как и вытянутая рука ведущего, указуют ему на храм: «Все дороги ведут в Гутенберга чертоги! Где Гутенберг красовался, там Матерн сегодня обосновался! Гутенберга уберем – мы Матерна сегодня познаем! Гутенберга нет – вместо него Матерн, дискуссии предмет! С людьми и животными хотим дискутировать плотно мы! Вот он, Матерн! Просим любить и жаловать! Добро пожаловать!»
Новый топот и аплодисменты увенчивают эти приветственные лозунги. Матерн с псом стоит в храме. Ассистентка поигрывает очками. Ведущий поднимается, одним движением руки утихомиривает все шумы, кроме птичьего щебета, и открывает дискуссию.
Ведущий: Уважаемые участники! Дорогие юные друзья! Слово вновь стало плотью и обретается теперь среди нас. Проще говоря: мы собрались здесь, чтобы подискутировать. Ибо дискуссия есть наиболее адекватное средство самовыражения наших поколений. И в прежние времена людям случалось дискутировать: за семейным столом, в кругу друзей или на школьных дворах во время перемены, – но по большей части тишком, тайком или с напускным юморком; нам же удалось вызволить нашу великую, динамичную, нескончаемую и не желающую оканчиваться дискуссию из тесных четырех стен, где она томилась в заточении, на вольный воздух, под открытое небо и зеленые деревья!
Дискутант: Ведущий забывает про птиц!
Хор дискутантов:
С людьми и животными
хотим дискутировать плотно мы!
Ведущий: Так точно! И вы, наши пернатые друзья – воробьи, дрозды, горлицы, – вы тоже готовы ответить на наши вопросы. Чик-чирик! Фьюги-фью! Никто не молчит – все говорят! Все имеют право получать информацию. Каждый камень даст нам ответ.
Хор дискутантов:
Камни – все равно что люди.
Как мы звать тот камень будем?
Двое дискутантов:
Если Фриц – пускай бежит,
если Эмиль – пусть лежит.
Если ж Вальтером зовется –
пусть он с нами остается.
Ведущий: Да, это именно он. Вальтер Матерн пришел к нам, чтобы мы его – и когда я говорю «ЕГО», то имею в виду нечто явное, отбрасывающее тень, оставляющее следы, существующее и бытующее «ЕГО» – обсудили и продискутировали насквозь.
Дискутант: Он что, добровольно явился?
Ведущий: Мы дискутируем – значит, мы живем. Мы не действуем, мы…
Хор дискутантов: …дискутируем!
Ведущий: Мы не умираем…
Хор дискутантов: …мы дискутируем о смерти!
Дискутант: Так я спрашиваю: Матерн добровольно пришел или нет?
Ведущий: Мы не любим…
Хор дискутантов: …мы дискутируем о любви!
Ведущий: Поэтому нет такой темы, которую мы не смогли бы обсудить энергично и динамично. Господь Бог и обязательное страхование, атомная бомба и Пауль Клее{412}, наше прошлое и наша конституция – все это для нас не проблемы, а только темы для дискуссии. Только тот, кто готов дискутировать, достоин…
Хор дискутантов: …быть членом человеческого сообщества!
Ведущий: Только тот, кто готов дискутировать, становится в процессе дискуссии человеком. А потому быть человеком – это значит…
Хор дискутантов: …хотеть дискутировать!
Дискутант: Но сам-то Матерн хочет или нет?
Хор дискутантов:
Готов ли Матерн идти до точки,
подвергнув дискуссии свои почки?
Две девушки:
Нас, девушек, до самого пупка
волнует его сердечная лирика.
Двое дискутантов:
Пусть расскажет, не уходя в сторонку,
как поживает его селезенка!
Хор дискутантов:
Люди и животные
хотят знать всю подноготную!
Две девушки:
А еще мы, девушки, интересуемся
знать, как мысли друг с дружкой целуются.
Хор дискутантов:
Пусть Матерн скажет: «Я готов!» –
и мы начнем без вступительных слов.
Ведущий: Итак, Вальтер Матерн, мы вас спрашиваем: хотите ли вы открыто, без обиняков и умолчаний, встать в аэродинамическую трубу дискуссии? Хотите вы думать то, о чем будете говорить; хотите выбалтывать то, что вы там надумали? Иными словами: согласны вы стать предметом этой динамичной публичной дискуссии? Если да, отвечайте громко и отчетливо: «Я, Вальтер Матерн, готов участвовать в дискуссии».
Дискутант: Не хочет он! Я же сразу сказал: он не хочет!
Дискутант: Или он еще не сообразил.
Дискутант: Да он и не хочет соображать!
Хор дискутантов:
Если он такой несообразительный –
будем дискутировать принудительно!
Ведущий: Я бы попросил либо скандировать выкрики хором, либо подавать их в письменном виде. Изъявлению вульгарных эмоций не место на публичной дискуссии. Итак, я во второй раз спрашиваю: Вальтер Матерн, вы испытываете потребность поделиться с нами, дабы общественность могла поделиться с вами? (Ропот среди дискутантов. Матерн безмолвствует.)
Дискутант: Тогда закройте храм, раз он не хочет!
Дискутант: Предлагаю перейти к принудительной дискуссии. Случай Матерна имеет общезначимый интерес и должен быть рассмотрен.
Ведущий(обращаясь к ассистентке): Временное отстранение от участия в дискуссии дискутантов номер четырнадцать и двадцать два за недискуссионное поведение. (Валли З. записывает на краю доски оба номера.) Тем не менее в целях более динамичного протекания дискуссии организаторы принимают к сведению эти неорганизованные выкрики с мест и готовы, ежели предмет дискуссии и впредь намерен вести себя неконструктивно, объявить состояние принудительной дискуссии. Это означает, что наша ассистентка в качестве принудительной меры будет вынуждена прибегнуть к так называемым опознавательным очкам и с их помощью предоставит нам необходимый для дискуссии фактический материал.
Хор дискутантов:
Кто промолчит и не ответит –
того очки насквозь просветят!
Ведущий: Поэтому я в третий раз спрашиваю Вальтера Матерна: согласны ли вы вот в этом чугунном храме, где еще недавно в качестве памятника находилась статуя первопечатника Иоганна Гутенберга, предстать общественности в качестве предмета дискуссии, то бишь держать ответ и отвечать на вопросы? Одним словом: готовы вы участвовать в дискуссии или нет?
Матерн: В общем… (Пауза.) Треклятье… Я это… (Пауза.) В Бога и в душу мать твою Богородицу! Готов участвовать в дискуссии!
Валли З. записывает на доске: «Предмет дискуссии к дискуссии готов».
Хор дискутантов:
Он сказал: «Ядрена мать!
С вами я готов играть!»
Матерн:
Как на Страшном суде,
не укрыться нигде.
И каждый ответит, как школьник урок,
коли тронул хоть волосок.
Пальнул я в зеркало, дважды, попал,
оно проснулось – и я пропал!
Двое дискутантов:
Из дерьма лепил он пули,
а теперь кричит: «Надули!»
Матерн:
Синицу в небе подстрелил,
червя в земле похоронил…
Двое дискутантов:
Он затоптал костер ногами –
а нынче глядь: пылает пламя!
Двое дискутантов:
Он полотенце утопил в тазу –
оно ему давно бельмом в глазу.
Матерн:
Я сахарил соль, я каменья подначивал,
я блеянье козье ножом окорачивал.