Матерн: Я как антифашист заявляю самый решительный протест против подобного произвольного сцепления случайных фактов!
Ведущий: Протест удовлетворен. Мы уточняем постановку вопроса: идея фикс и родословная собаки будут рассмотрены и обсуждены в связи с антифашистским прошлым предмета дискуссии.
Дискутант: Но лишь окончательные итоги дискуссии могут показать, достоин или недостоин нынешний распорядитель собаки и впредь распоряжаться завещанным наследием Вождя – Принцем, переименованным им в Плутона.
Ведущий: Заявление дискутанта принимается к сведению. Предполагая возможность наличия еще одной идеи фикс, я как ведущий попрошу пока задавать вопросы, не затрагивающие непосредственно идею фикс и предмет владения, а именно «немецкую овчарку черной масти». Пожалуйста!
Девушка: Не может ли предмет дискуссии перечислить важные, наиболее памятные впечатления своего детства?
Матерн: Реальные или больше умственные?
Девушка: Мы из всех слоев сознания умеем извлекать факты, важные для развития дискуссии.
Матерн(показывая широким жестом):
Никельсвальде тут – Шивенхорст там.
Перкунас, Пеколс, Потримпс!
Двенадцать монахинь без голов, двенадцать рыцарей без голов.
Грегор Матерна и Симон Матерна.
Богатырь Милигедо и разбойник Бобровский.
Куявская пшеница и пшеница «уртоба».
Меннониты и прорванные дамбы…
Висла пусть течет,
мельница мелет,
поезд по узкоколейке спешит,
масло тает,
молоко киснет,
немного сахарного песку сверху –
и ложка стоит,
а паром пусть приближается,
а солнце заходит,
а утром всходит,
прибрежный песок пусть отступает,
а волны прибоя пусть его лижут…
И дети бегают босиком,
ищут янтарь,
а находят синие черничины,
выкапывают из норок мышей,
босиком прямо по колючкам,
босиком на дуплистые ивы…
Но кто ищет янтарь,
бегает босиком по колючкам,
прячется в дуплистые ивы,
выкапывает из норок мышей,
тот однажды найдет в дамбе мертвую девочку, совсем засохшую:
это герцога Святнополка дочурка,
что раскапывала песок, ловила мышей,
двумя острыми резцами прикусывала
и никогда не носила ни башмаков, ни чулок…
А дети босиком по песку,
а ивы колышут ветками,
а Висла все течет,
а солнце всходит и заходит,
и паром то туда, то обратно
или накрепко к причалу и скрежещет,
а молоко киснет, покуда ложка в нем не встанет торчком,
и медленно поспешает, хотя и вовсю пыхтит,
почти игрушечный поезд на повороте узкоколейки.
И мельница покряхтывает, когда ветер восемь метров в секунду. И мельник слушает, что нашепчет ему мучной червяк. И зубы скрежещут, когда Вальтер Матерн ими слева направо. И бабка точно так же, вон она гоняет по огороду бедную Лорхен. Сента черной молнией из-под гороховых штакетин – шасть! Потому как уже надвигается, неотвратимая и грозная, черная тень с угловатой поварешкой в руке, вот она уже легла на лохматую Лорхен, и тень все больше, все жирней… Но и Эдди Амзель…
Дискутант: Кто этот Эдди Амзель? Друг детства предмета дискуссии?
Матерн: Он был у меня единственным…
Дискутант: Он что, умер, этот единственный друг?
Матерн: Не могу представить, чтобы Эдди Амзель – и умер.
Дискутант: Дружба с только что упомянутым Эдди Амзелем была тесной?
Матерн: Мы были братья по крови! Одним перочинным ножом мы себе взрезали на руке…
Дискутант: Куда потом подевался этот нож?
Матерн: Нож? Понятия не имею.
Ведущий: Вопрос повторяется еще раз: что сталось с перочинным ножом?
Матерн: Ну, вообще-то я хотел швырнуть в Вислу голыш; у нас камни голышами называли…
Дискутант: Нас все еще интересует нож!
Матерн: Ну вот, я искал голыш, то есть камень, в обоих карманах шарил, но не нашел ничего, кроме…
Дискутант: …перочинного ножа.
Матерн: Три лезвия, штопор, пилка и даже шило…
Дискутант: …и все в одном перочинном ноже.
Матерн: И тем не менее я швырнул…
Дискутант: …перочинный нож…
Матерн: …в Вислу. Сколько всего тащит в себе река? Заходы, закаты, дружбы, перочинные ножи! Что влачится в памяти и при помощи Вислы само по себе или брюхом вверх? Заходы, закаты, дружбы, перочинные ножи! Не всякая дружба выдерживает испытания. И реки, что стремятся в ад, впадают в Вислу…
Ведущий: Поэтому давайте сейчас уточним: предмет дискуссии Вальтер Матерн и его друг Эдди Амзель заключили, еще детьми и при посредстве перочинного ножа, кровное братство. И этот самый нож Матерн еще мальчишкой выбросил в Вислу. Почему именно нож? Потому что камня под рукой не оказалось. Почему вообще бросил?
Матерн: Потому что Висла все время так неостановимо! Потому что солнце всегда за противоположную дамбу, потому что кровь моего друга Эдди, после того как мы заключили кровное братство, текла и во мне тоже, потому что… потому что…
Дискутант: Ваш друг, он что – был негр, цыган или, может, еврей?
Матерн(с горячностью): Наполовину только! По отцу. Но не по матери. И волосы светло-рыжие у него были от матери, а от отца вообще мало что. И вообще отличный был парень. Он бы, ребята, вам понравился. Всегда веселый такой и на выдумки горазд. Толстый, правда, что да, то да, мне приходилось поэтому частенько его выручать. Но я все равно его любил, восхищался им, я бы и сегодня…
Дискутант: Ну а когда вы, допустим, сердились на вашего друга, что ведь наверняка время от времени случалось, какими бранными словами или кличками вы его обзывали?
Матерн: Ну, в худшем случае, поскольку он такой толстый увалень был, я его жиртрестом обзывал. Еще, но это потехи ради, мухосранцем – у него повсюду веснушки были, просто тьма. Еще, но тоже больше не по злобе, а в шутку, я его чучельником звал, потому что он из всякого старого тряпья вечно чудные такие фигуры делал, крестьяне их по полям расставляли, пугалами, птиц отгонять.
Дискутант: Другие бранные слова и клички не вспоминаются?
Дискутант: Какие-нибудь особенные!
Матерн: Это все.
Дискутант: Ну а когда вам хотелось особенно сильно его оскорбить или обидеть?
Матерн: У меня такого и в мыслях не было.
Ведущий: Мы вынуждены напомнить предмету дискуссии, что обсуждаем здесь не мысли, а поступки. Поэтому прошу вас – самое грязное, гнусное, распоследнее, динамичное, убойное ругательство!
Хор дискутантов:
Словечко, и незамедлительно!
Иначе спросим принудительно!
Валли З.: Боюсь, в конце концов мне все-таки придется прибегнуть к опознавательным очкам, чтобы разглядеть в далеком прошлом ситуации, когда предмет дискуссии, мой дядя Вальтер, терял контроль над собой…
Матерн(махнув рукой): Тогда – но это когда я правда не мог сдержаться, потому что он снова… или не прекращал… или потому что Эдди… словом, тогда я обзывал его «абрашкой».
Ведущий: В нашей дискуссии объявляется короткий перерыв, дабы произвести оперативную оценку слова «абрашка», употребляемого в оскорбительном смысле. (Пауза, сопровождаемая приглушенным ропотом голосов. Валли З. встает.) Прошу внимания, послушаем нашу ассистентку Валли З.
Валли З.: «Абрашка», слово, произносимое с ударением на втором слоге, но нередко и с особым нажимом на согласные «р» и «ш», образовано от распространенного у иудеев имени Абрам или Авраам и примерно с середины прошлого столетия употребляется в качестве презрительного обозначения еврея вообще: сравни, например, роман Густава Фрайтага «Приход и расход», а также слова уже в двадцатом столетии возникшей народной попевки…
Хор дискутантов:
Жид-абрашка, тощий жид,
по веревочке бежит.
Руки-крюки, нос крючком,
ухи грязные торчком.
Дискутант: Позвольте, но друг предмета дискуссии, которого тот обзывал «абрашкой», был ведь толстым, скорее пухлым мальчиком…
Ведущий: Употребление бранных и ругательных слов, как мы уже не раз имели возможность убедиться в ходе предыдущих дискуссий, не всегда подчиняется строгой логике; хорошо известно, например, что американцы и представители других народов нередко дают немцам оскорбительные прозвища, связанные с кислой капустой, – сравни хотя бы: «немец-перец-колбаса, кислая капуста…» и так далее, – хотя отнюдь не все немцы любят и регулярно употребляют в пищу этот продукт. Точно так же и прозвище «абрашка», в том числе и с дополнением «тощий жид», может быть адресовано еврею или, как в нашем случае, полуеврею, явно склонному к полноте.
Дискутант: И в том и в другом случае мы обязаны зафиксировать склонность предмета дискуссии к антисемитским высказываниям.
Матерн: Я категорически протестую – как человек и филосемит! Даже если у меня иногда сгоряча и вырывались подобные необдуманные словечки, я тем не менее всегда брал Эдди под защиту, когда другие обзывали его «абрашкой»; например, когда вы, господин Либенау, при пособничестве вашей сопливой кузины, во дворе столярной мастерской вашего отца осыпали моего друга обидными ругательствами только за то, что он зарисовывал сторожевого пса Харраса, я решительно вступился за моего друга и пресек ваши хотя и детские, но тем не менее оскорбительные выходки.
Дискутант: Предмет дискуссии, судя по всему, дабы отвлечь нас от сути дела, решил попотчевать нас байками о личной жизни ведущего…
Дискутант: Он говорит о кузине ведущего и обзывает ее сопливой.
Дискутант: Он упоминает двор столярной мастерской, в котором, как мы знаем, наш ведущий рос, на котором, среди штабелей древесины и кастрюль со столярным клеем, прошли беззаботные годы его детства.